Глава вторая
Поручение кардинала
Ла Удиньер нашел д'Артаньяна в дозоре. Он обходил посты вместе в несколькими мушкетерами.
— Добрый вечер, господин лейтенант, — произнес Ла Удиньер, соскакивая с лошади. — Кажется, вы никогда не отдыхаете.
— Добрый вечер, господин капитан, — отвечал д'Артаньян, который при виде Ла Удиньера сразу насторожился. — О вас, если не ошибаюсь, можно сказать то же самое.
— Служба у его высокопреосвященства — дело хлопотное, но я своей доволен, как и вы — своей, не так ли, господин д'Артаньян?
— Мне кажется, все мы здесь служим Франции, господин капитан, холодно отвечал д'Артаньян.
— Вы правы, — быстро согласился Ла Удиньер, стараясь разглядеть в темноте лица мушкетеров, сопровождавших д'Артаньяна. — А кто это с вами господа Атос, Портос и Арамис, не правда ли?
— Нет, сейчас эти господа свободны от караульной службы и отдыхают в лагере.
Ла Удиньер вздохнул с облегчением: он не без основания полагал, что в отсутствие трех друзей ему будет легче справиться с поручением кардинала. Ла Удиньер хорошо помнил, какими несговорчивыми были эти неразлучные храбрецы даже перед лицом его высокопреосвященства — фактическим властителем королевства.
— Дело в том, господин д'Артаньян, что я разыскиваю вас, — сказал Ла Удиньер.
— По чьему приказанию?
— Его высокопреосвященства.
— Его высокопреосвященство очень внимателен ко мне.
— Это действительно так. Кардинал не упускает вас из виду, шевалье.
— Сударь, мне не очень нравится ваш тон, — ответил д'Артаньян, хмурясь и начиная покусывать усы.
— Сударь, мне поручено доставить вас к его высокопреосвященству.
— Сударь, вы нашли меня на боевом посту.
— Я вижу это, господин д'Артаньян. Ваше усердие и отвага высоко ценима его высокопреосвященством. И все-таки я прошу вас последовать за мной.
— Очевидно, дело не терпит отлагательства; я готов выполнить приказ его высокопреосвященства, — ответил д'Артаньян.
После этого он повернулся к сопровождавшим его мушкетерам и сказал:
— Господа, я покидаю вас по приказанию его высокопреосвященства и назначаю на время моего отсутствия начальником дозора господина Ле Бреттона. Когда закончите обход, возвращайтесь в лагерь и передайте, что я скоро вернусь.
— В первую очередь мы известим господ Портоса и Арамиса, — ответил один из мушкетеров.
— А также господина Атоса, — добавил второй, недобро поглядывая на Ла Удиньера.
— Не беспокойтесь, господа, — отвечал тот с натянутой улыбкой, поспешно вскакивая на лошадь. — Господин д'Артаньян, конечно же, скоро вернется в расположение роты. В конце концов, все мы солдаты и находимся на войне — я тоже лишь исполняю приказ.
Д'Артаньян, который уже сидел на своей лошади, дал ей шпоры, и Ла Удиньер поспешил последовать его примеру, проклиная в душе мушкетеров роты де Тревиля, а гасконцев в особенности.
Кардинал, который в этот поздний час бодрствовал перед разложенной на столе картой при скудном свете нескольких свечей, приподнял голову. Дежурный офицер доложил ему, что господин д'Артаньян прибыл по его приказанию.
Кардинал велел ввести к нему этого человека, которого, как мы уже говорили, уважал за ум и гордый нрав, одновременно ощущая болезненное желание разделаться с ним раз и навсегда, и откинулся на спинку резного кресла, барабаня сухими пальцами по расстеленной карте.
Войдя, д'Артаньян отвесил почтительный, но лишенный всякого подобострастия поклон.
— Здравствуйте, господин д'Артаньян. Как вы себя чувствуете в новом качестве? Кажется, лейтенантский мундир вам к лицу, — проговорил Ришелье.
— Я счастлив засвидетельствовать свое почтение и благодарность вашему высокопреосвященству.
— Полно, господин д'Артаньян. Я вызвал вас вовсе не для того, чтобы напоминать вам об оказанном покровительстве. Хотя… вы и впрямь довольно… молоды для вашего чина… И дерзки не по годам…
— В чем заключается моя дерзость, ваша светлость?
— Вам хорошо известно — в чем, — раздельно произнес Ришелье, делая одновременно жест, означающий, что он не собирается продолжать эту тему. Идет война, господин д'Артаньян. И мне кажется, не подобает такому храбрецу, как вы, проводить время, сражаясь с женщинами, тем более имея на своей стороне численное превосходство, — продолжал кардинал, намекая на казнь миледи, совершенную мушкетерами.
Д'Артаньян молчал, понимая, что Ришелье не ждет ответа.
— Я хочу дать вам шанс отличиться, господин д'Артаньян, — продолжал между тем кардинал. — И не просто отличиться, а, быть может, решить в течение нескольких часов судьбу Ла-Рошели и закончить эту затянувшуюся осаду.
Молодой человек вскинул голову, и глаза его загорелись. Это не укрылось от Ришелье. «Он и впрямь еще очень молод», — подумал кардинал.
Однако это мимолетное наблюдение никоим образом не сказалось на его замыслах. Его высокопреосвященство был холодным и расчетливым игроком. В его шахматной комбинации д'Артаньяну отводилась роль проходной пешки.
— Я весь к услугам вашей светлости, — порывисто произнес д'Артаньян.
Справедливости ради не умолчим о том, что наш гасконец почел за лучшее выказать в этих обстоятельствах свое рвение перед Ришелье, что, впрочем, ему удалось без труда.
— Дело заключается в следующем, — сказал кардинал, приветливым жестом приглашая нашего героя подойти к столу и склоняясь над картой. — Как вам, несомненно, известно, любезный господин д'Артаньян, в осажденном городе начинается голод и рано или поздно Ла-Рошель капитулирует. Однако есть целый ряд соображений стратегического и политического характера, продолжал Ришелье, легко усмехнувшись, — в силу которых было бы лучше, если бы сдача произошла как можно раньше. Гугеноты до сих пор ждут помощи от Бэкингема — в этом заключается их единственная надежда. Нашим парламентерам, сообщившим о смерти герцога, они не верят, принимая это за военную хитрость с нашей стороны.
Презрительная усмешка снова искривила тонкие губы Ришелье. Побарабанив пальцами по карте, кардинал продолжал:
— Господа ларошельцы упрямы, как все еретики; они поверят только своему единоверцу.
Ришелье остро взглянул на д'Артаньяна.
— Вы, случайно, не протестант, господин д'Артаньян?
— Мой отец и моя матушка добрые католики, ваше высокопреосвященство, и воспитали меня в католической вере.
— Это прекрасно, сударь. Но для блага Франции вам придется совершить отступничество, впрочем, я надеюсь, непродолжительное. Не беспокойтесь, господин д'Артаньян, — добавил Ришелье, заметив, что гасконец собирается что-то сказать, — я отпущу вам это невольное прегрешение.
Кардинал снова улыбнулся.
— Ваше высокопреосвященство, могу ли я спросить?
— Спрашивайте, господин д'Артаньян.
— Судя по всему, мне уготована роль лазутчика?
Ришелье слегка нахмурил брови, и это не скрылось от нашего гасконца.
— Я бы назвал это иначе, сударь. Вам просто надо открыть глаза осажденным на истинное положение вещей.
— Я понимаю это, ваше высокопреосвященство. Но для того, чтобы мне поверили, я должен буду сыграть чужую роль.
