– Спасибо за бакшиш! Я искренне старался вам помочь, – с этими словами он порывисто прижал обе руки к левой груди.
– Я знаю, Абу. Будь счастлив, – я потрепал его по непокорной шевелюре и взбежал по трапу «Рамсеса»
– Да хранит господина Аллах! – крикнул Абу.
Он так и простоял на берегу, махая мне рукой, пока «Рамсес», тяжело пыхтя, разворачивался, чтобы взять курс на Каир. Когда мы уже отплыли от берега, его фигурка превратилась в маленькое расплывчатое пятнышко.
Затем и оно исчезло на горизонте.
В течение обратного путешествия в столицу вечного Египта было достаточно времени для того, чтобы поразмыслить на тему, которая и так не оставляла меня в покое ни на минуту.
Куда переехал после пребывания на островах Элефантин и Филе священный Ковчег Завета?
В какую часть света, подразумевавшуюся как «Индия», он мог отправиться7
Из-за путаницы в старых картах и хрониках, насколько я понимал, могли возникать некоторые, но весьма существенные искажения. Несколько Африк, несколько Монголии, несколько Индий…
И так далее. Список на этом отнюдь не заканчивается. Я вспомнил, что однажды Джон Леклер похвастался передо мной готовящимся к изданию фундаментальным атласом средневековых географических карт. Атлас был большого формата, содержал высокого качества цветные фотографии и превосходные комментарии к ним.
Леклер говорил тогда, что большинство из собранных в атласе древних карт являются просто уникальными и хранятся в различных архивах, пылятся на полках библиотек или же в специальных отделах музеев Европы и Азии.
Когда я рассматривал увеличенные фрагменты некоторых карт, с выцветшими или стершимися кое-где надписями, то чувствовал безграничное восхищение перед теми людьми, которым выпала нелегкая судьба исследователей и составителей древних хроник.
Именно хроник Ведь первые географические описания не обязательно являлись научными отчетами или же картами в современном смысле слова Это были всего лишь краткие списки стран, народов и континентов
Тексты разбивались на главы – Европа, Азия и Африка В главе «Европа» перечислялись европейские страны и населявшие их народы, в главе «Азия» – азиатские, в главе «Африка» – соответственно африканские.
Следующим шагом в науке, объяснял Леклер, стало уже изображение карты. В виде круга, разбитого на три сектора – Европа, Азия, Африка. Внутри каждого сектора записывались соответствующие страны и народы. С развитием эпохи мореплавания – а первые мореплаватели были вынуждены держаться, в основном, возле исследуемых ими берегов – появляются более детальные описания и карты с грубым изображением очертаний стран. Из-за отсутствия компаса и других навигационных инструментов, путешественники не могли дать точную оценку размерам морей и океанов. Они изображали моря как длинные реки.
Наконец, с изобретением компаса и началом эпохи великих географических открытий, страны и моря постепенно стали приобретать более точные очертания. Географические описания стали более полными, достоверными и подробными.
Пытаясь разгадать загадку, что же на самом деле подразумевалось под «Индией», мне нужно было учесть тот факт, что наряду с процессом накопления знаний, происходило и накопление ошибок. А также приукрашивание географических описаний.
Отважный путешественник, исследовавший неизвестную и малодоступную прежде землю в Азии, например, мог описать ее красочно и увлекательно, как «далекую страну в Азии» – то есть как «Индию в Азии».
Спустя некоторое время его дневник, испещренный краткими путевыми заметками, попадал к кабинетному ученому, работавшему, скажем, в Мадриде Однако наш ученый уже жил в позднее средневековье, когда название «Индия» уже закрепилось за ее современным местоположением. А прежний смысл слова «Индия» как «далекая страна» уже был основательно подзабыт.
И наш кабинетный ученый, как и всякий трезвомыслящий человек, искренне полагал, что пред его глазами одно из первых древних описаний путешествия в Индию в ее современном понимании. Чтобы сделать повествование своего предшественника более полным, он дополнял его новыми сведениями, действительно достоверными.
Стремясь повысить интерес к получившемуся таким образом, новому рассказу, ученый муж добавлял несколько живых подробностей: о кентаврах, людоедах, гигантских обезьянах ростом с многоэтажный дом. Причем для пущей убедительности можно было искренне признаться, что он сам едва не погиб в пасти саблезубого тигра.
Жюль Верн! Знаменитый французский писатель, почти всю свою творческую жизнь посвятивший созданию многотомной серии романов «Необыкновенные путешествия», сам никогда не выезжал в дальние страны, не опускался под воду на «Наутилусе», не сражался с чудовищными животными, не путешествовал вокруг Луны.
Воображение переносило его на другие континенты. Он видел события так отчетливо, что, описывая их на бумаге, создавал у читателя впечатление реального присутствия.
Во время напряженной работы над книгой, Жюль Верн использовал огромное количество источников: записки исследователей и искателей приключений, официальные отчеты и дневники участников экспедиций…
Свою «Историю…» Жюль Верн писал в шестидесятых-семидесятых годах прошлого века. Прошло всего лишь сто лет, а как далеко продвинулась вперед наука! Даже лучшие труды самых известных ученых того времени значительно устарели и сохранили, главным образом, лишь библиографическое значение. Отдельные страницы «Истории…» могут показаться наивными в свете современных научных данных, а объяснение целого ряда исторических фактов – поверхностным и неубедительным. Множество ошибок закралось и в описание маршрутов путешествий и датировке событий. Эти погрешности были перенесены из тех источников, которыми пользовался тот или иной автор, в том числе с итальянских, немецких и португальских переводов старинных текстов.
Я представил себе честолюбивого европейского ученого, который в тиши кабинета создает нечто подобное жюльверновскому роману, опираясь при этом на реальные путешествия своего предшественника, жившего лет триста-четыреста назад! Его книга становится бестселлером и живо расхватывается благодарными читателями.
Проходит некоторое время. Источники, лежавшие в основе труда мудреца, забываются, исчезают с лица земли. Как исчезла литература этрусков и кхмеров Камбоджи. И, таким образом, свою самостоятельную жизнь начинает повествование мадридского академика, в свою очередь становясь источником, спустя сотни лет, уже для нас, живущих на исходе второго тысячелетия.
Первым человеком, который ввел в западноевропейский оборот само слово «Индия» – то есть «далекая страна» – был Марко Поло.
2
Итальянский путешественник тринадцатого века, родом из Венеции, он совершил поездку длиной в четверть столетия по самым отдаленным уголкам планеты. Когда после столь продолжительного отсутствия, Марко Поло вернулся домой, почти забывший родную речь, с бронзовой кожей, опаленной под знойными лучами солнца, – то его не узнали даже ближайшие родственники.
Дом оказался занят многочисленными представителями семейства Поло, которые встретили незнакомца с явным недоверием, долго не соглашались пустить его на порог.
Охотно рассказывая о своих приключениях на Востоке, он особенно часто упоминал о богатствах великого хана Хубилая, который управлял миллионами подданных. Соотечественники скептически отнеслись к его рассказам, прозвали Марко Поло «господин Миллион»,
Да и как можно было относиться к его рассказам о «хвостатых людях», живущих в горах, и людях с
