Расположенный на плодородном берегу Темзы в окружении ухоженных газонов, лугов и полей, на которых зеленели молодые всходы пшеницы, он был построен из великолепного розового камня. Из его окон открывался вид на реку и гряду зеленых холмов, простиравшуюся к югу. Когда экипаж, нанятый ими в Абингдоне, повернул на дорогу, ведущую к дому, которую обрамляли набирающие бутоны кусты роз и аккуратно подстриженная живая изгородь из тиса, Джульет заметила возвышающийся над сливами, персиками и вишнями в цвету шпиль церкви Святой Елены, одной из двух древних церквей в городе, в миле отсюда. В ветвях сикомора неподалеку куковала кукушка, а немного подальше солнце поблескивало в водах пруда, по которому лениво плавали лебеди и дикие утки.
— Какой чудесный дом, — пробормотала она, когда экипаж остановился перед главным входом.
Гарет улыбнулся немного печальной улыбкой:
— Да. Какая жалость, что мой непутевый дед проиграл его в карты. Знаешь, говорят, я похож на него. Когда я думаю о том, что он имел и что так легко потерял, то начинаю понимать, как дорого обходится разгульная жизнь.
— Ах, Гарет… уж не такой ты пропащий, как думаешь.
— Иными словами: не такой уж пропащий, как мог бы стать, если бы не встретил тебя. — Он лукаво подмигнул ей. — И конечно, Шарлотту.
— Ты хочешь сказать, что мы уже повлияли на тебя?
— Дорогая моя, ты повлияла на меня с того самого момента, когда я увидел, как храбро ты стояла перед бандитом, державшим тебя на мушке.
Дверь в дом открылась, и Джульет заметила внутри красивую люстру и изящные деревянные перила лестницы, ведущей наверх. Лакей распахнул дверцу экипажа; по ступенькам лестницы к ним спускался сам Спеллинг все с той же фальшивой улыбкой на физиономии, которая так не понравилась ей, когда она видела его в прошлый раз.
— А-а, лорд Гарет, леди Гарет! Надеюсь, хорошо доехали? Уверен, что вам здесь понравится. Мы приготовили для вас флигелек. Пойдемте скорее, я горю нетерпением показать его вам.
Гарет чуть кивнул головой, что могло сойти за приветствие. Как положено истинному джентльмену, он вышел из экипажа и помог выйти Джульет с Шарлоттой.
Своей глубокой неприязни к Спеллингу он даже не пытался скрыть. Наверное, ему, сыну герцога, было унизительно то, что ему предоставили флигелек в поместье, некогда принадлежавшем его семейству, тогда как новый хозяин, этот выскочка низкого происхождения, будет спать в хозяйской спальне. Чарльз при всей его выдержке не стерпел бы такого унижения.
И уж конечно, этого не стерпели бы Люсьен и Эндрю.
Джульет была восхищена поведением своего мужа. Взяв Гарета под руку, она одарила его теплым, блестящим взглядом. Сердце у нее сладко замирало от его близости. Это было чудесное ощущение, придававшее упругость ее походке, заставлявшее пылать щеки и чувствовать себя снова молоденькой девушкой.
«Что это со мной происходит?» — подумала Джульет.
Но она знала ответ на этот вопрос. Впервые с тех пор, как она встретила Гарета, она позволила честно признаться себе самой в физическом влечении к этому мужчине, за которого она вышла замуж. И при этом она не испытывала ни чувства вины, ни сомнений, которые всегда омрачали радость от этого чувства к нему. И это было прекрасно. Это давало ощущение свободы.
— Вот мы и пришли, — сказал Спеллинг и, повернув в замке ключ, с победоносным видом распахнул дверь. — Ну, как вам здесь нравится, милорд?
Джульет поежилась. Такое обращение к более чем скромно одетому аристократу, попавшему в затруднительное положение, человеку, который привык жить в одном из самых великолепных домов Англии, звучало оскорбительно, и Спеллинг, судя по его отвратительной ухмылке и бегающим глазам, прекрасно знал это.
Кажется, он умышленно провоцирует ее мужа?
Но Гарет не перешагнул порог дома и не ответил грубостью. Он постоял мгновение, обводя дом равнодушным взглядом, и сказал:
— Сойдет. А теперь можете идти.
Рот Спеллинга, только что растянутый в противной ухмылке, теперь беспомощно открывался и закрывался, словно у рыбы, вытащенной из воды. Он не ожидал, что его, как слугу, властным тоном отправят вон в его собственном доме. Потом на губах его снова появилась улыбка и он демонстративно- дружеским жестом похлопал Гарета по плечу. В глазах Гарета загорелся огонек, не предвещающий ничего хорошего.
— Как скажете, милорд, как скажете. Понимаю, вы устали с дороги, вам надо отдохнуть. Всего хорошего, лорд Гарет, жду вас завтра в семь часов утра в амбаре за конюшнями.
— Ждите меня в девять часов, — небрежно сказал Гарет. — Я не привык вставать так рано.
Улыбка сползла с физиономии Спеллинга.
— Лорд Гарет, не забудьте, что вы теперь работаете у меня и должны делать, как я прикажу.
— Я буду делать так, как пожелаю. — Гарет улыбнулся обезоруживающей улыбкой. — Или вам придется искать другого участника состязания. Вы поняли меня, сэр?
Побагровевший Снеллинг едва удержался от резкого ответа. Но он быстро взял себя в руки, и на лице его снова появилась тошнотворно-приторная улыбка.
— Я все понял. Значит, в девять. До встречи. — Он поклонился Джульет и ушел, кипя злостью, как котел на огне.
Как только он скрылся из виду, Гарет расхохотался:
— Каков шут гороховый!
— Если ты будешь раздражать его, то лишишься работы, даже не начав ее.
— А если он будет раздражать меня, то лишится участника состязания раньше, чем я нанесу первый удар. Пойдем-ка лучше прогуляемся вокруг флигеля.
Джульет пристально взглянула на мужа, но он ответил беззаботной улыбкой, от которой на щеках появились ямочки, выхватил у нее из рук Шарлотту, взъерошил ее светлые кудряшки и пошел вниз по ступеням.
Снаружи флигель выглядел так же, как и главное здание. Он тоже был построен из розового камня, и из окон точно так же открывался чудесный вид на зеленеющие поля пшеницы, ячменя и ржи. Справа от домика был небольшой участок, отведенный под огород, а за домом — пышные заросли куманики, тростника и деревьев, густо увитых ярко-зеленым плющом. Кусты и деревья отделяли газон от берега ручья, ответвлявшегося в виде рукава от Темзы и до самого города текущего параллельно реке. Где-то пела птица, а солнечные лучи, пробивающиеся сквозь кроны деревьев, придавали этой картине особенно мирный вид.
— Даже не верится, что может быть так хорошо, — сказала Джульет. — Но, Гарет, мне что-то не по себе.
— Ну вот, ты опять тревожишься.
— Нет, просто мне не нравится этот тип. Я ему не верю.
— Я тоже. Но он пока не сделал ничего плохого, разве что попытался уколоть меня. Он предложил мне работу, Джульет. Легкую работу. В чем проблема? Если нам здесь не понравится, мы просто уедем, — успокоил он жену, целуя в губы. — Пойдем-ка посмотрим, как там внутри дома.
Но в доме их ждало разочарование. Там пахло плесенью и пылью. Шторы требовалось выстирать, полы — вымести, и вообще у помещения был нежилой, неухоженный вид. Спеллинг сказал, что флигелек приготовили к их приезду, но это было не так.
— Ладно, — сказал Гарет, — здесь все-таки получше, чем у мадам Боттомли. Если тут немного почистить, кое-что покрасить, положить на пол пару новых ковров, у нас будет миленький, уютный домик.
— Да… Тяжелой работы я не боюсь.
— Я тоже. Только мне никогда не приходилось ею заниматься, так что тебе придется указывать мне, что и как надо сделать, и клянусь, Джульет, я сделаю все.
Джульет тяжело вздохнула. Она не умела притворяться.
