в сторону. От этого рывка она начала кружиться на месте и больше уже ничего не могла рассмотреть. Перед ее глазами проплывала качающаяся тьма. Вдруг одна рука натолкнулась на что-то твердое – на стену? Потолок? Что бы это ни было, кружиться она перестала. Ткань скафандра с шипящим звуком терлась о керамическую переборку. Ара наконец-то поняла, где находится. Она прижималась к полу.
– Свет! – скомандовала она.
Комнату озарили яркие огни. Ара повернулась. Под потолком плавало мертвое тело Питра. Это с ним она столкнулась, пытаясь войти в комнату. Руки раскинуты в стороны, колени вывернуты. Лицо отекло и покрылось красными пятнами. Здесь же медленно покачивался шприц.
Боль и горе приковали Ару к месту. Она попыталась сдержать слезы. При нулевой гравитации трудно плакать – слезы накапливаются в глазах, собираясь в крупные капли и мешая смотреть, потом отрываются и плывут в невесомости. А внутри шлема все становится мокрым. Но Питр умер. Он находился в Мечте и сражался там с Единством, когда на корабле началась разгерметизация. Триш успела вернуться, а Питр, видимо, потерял сознание и не успел надеть скафандр. И вот он погиб. Что она скажет Триш?
– Он погиб ради нашего спасения, – произнесла она шепотом, чтобы проверить, как это прозвучит.
Прозвучало неискренне.
– Сколько для этого потребуется времени? – спросила Ара, сама удивляясь тому, насколько спокойно прозвучал ее голос.
– Понятно. Пегги-Сью, закрой интерком.
Тело Питра ударилось в потолок. Надо, чтобы кто-то его закрепил, прежде чем гравитация будет восстановлена. Нехорошо, если он – оно? – с треском бухнется на пол под действием силы тяжести. Впереди еще похоронные процедуры, и сами похороны, и церемония прощания в Мечте, и…
Питр погиб, и погиб он ради нее.
Несмотря на нулевую гравитацию, Ара обхватила руками голову, скрытую под шлемом, и зарыдала.
ГЛАВА 11
ДНЕВНИК СЕДЖАЛА
Мой прежний дневник остался на Рже, поэтому на корабле я решил начать новый. Сейчас все сильно переживают, поэтому я стараюсь не мешаться под ногами. То есть я в основном сижу у себя и балуюсь всякой всячиной на компьютере, вот как сейчас.
Корабль называется «Пост-Скрипт», крутая машина, хотя Кенди называет его старой развалиной, несмотря на то, что у них и гравитация есть. В невесомости я чувствовал себя паршиво, как последняя собака, и так целый день. Кажется, будто ты падаешь, но стены-то стоят на месте, и ты ничего не задеваешь. От малейшего прикосновения начинаешь вертеться волчком, но ощущение такое, что это окружающие предметы вертятся вокруг тебя, а ты остаешься на месте.
Хорошо еще, я не начал блевать, как Фен. Он стравил прямо в свой шлем, и блевотина прямо там и болталась, как какое-то облако. Гадость какая. Но смешно. Гретхен, высокая блондинка, что-то есть в ней знакомое, так вот, она принесла какую-то вакуумную штуку и все это дело засосала, но кое-что застряло у него в волосах. А снять шлем, чтобы помыться, он не мог. Атмосферы нет.
Так вот. Кенди привел меня в комнату, где я буду жить. Он сказал, что мне лучше не выходить, пока они не закончат ремонт. И вот я выделываю тут всякие штуки, пользуясь нулевой гравитацией, и прочесываю компьютерную базу данных в поисках чего-нибудь почитать. Атмосферу восстановили через несколько часов, когда Харен закончила основные ремонтные работы, но Фен все равно не смог помыться в душе. Гравитации нет. А я как обезьяна выделываю всякие штуки в невесомости да знай себе долбаю компьютер. Мне пока не скучно. Еще много играю на флейте. Сижу на скрещенных ногах вниз головой и играю. А комната, где я живу, намного лучше той, что была у меня до… нет, что была у меня на Рже.
Я стараюсь не называть Ржу своим домом. Больше я там не живу. Все так странно. Многие годы я только о том и мечтал, как бы выбраться со Ржи, но теперь у меня прыти поубавилось. Я не знаю, что случится со мной в будущем. Кенди говорит, что мы направляемся в монастырь на Беллерофоне, это в Конфедерации Независимости, и там они научат меня правильно использовать мои способности.
Печатая, я произнес эту фразу вслух.
Сколько свободы в этих словах! Я даже и не понимал, как сильно меня пугали эти голоса и сновидения, пока Кенди не дотронулся до меня тогда в ресторане, так что у меня искры из глаз посыпались, и не сказал мне, что я Немой. Голоса и яркие сны – это все совершенно нормально, так Кенди говорит. Я не сумасшедший! У меня будто выросли крылья, и нулевая гравитация здесь ни при чем.
Мне нравится Кенди. И не только потому, что он меня спас… сколько раз? Два? Три? Он меня слушает, он мне верит. Не знаю пока насчет Ары.
Не знаю, что и думать про маму. Она столько мне всего наговорила прямо перед нашим отлетом, а сейчас ее не спросишь. А вопросы у меня есть. Еще бы, у меня, оказывается, где-то есть два брата да еще сестра, которую похитили. А еще папа. На мои вопросы о нем мама всегда отвечала, что его «не стало», и я решил, что она имеет в виду «умер». И вдруг я узнаю, что он (вместе с моей сестрой!) просто в один прекрасный день взял и исчез! У меня, оказывается, большая семья, но теперь, покинув Ржу, вряд ли я смогу разузнать о них побольше. Как она могла скрыть от меня все это? И по какому это праву она так на
