быть, поэтому я даже не подумал, что может случиться что-нибудь плохое.
— А ты, — Ара повернулась к Бену, — ты о чем думал? Почему не позвонил мне сразу?
— Я звонил, — с жаром отозвался Бен. — Но с тобой не удалось связаться. И отец Чед-Хисак, и праотец Мелтин тоже были недоступны. Мы не могли ни до кого дозвониться.
— Значит, надо было подождать, — оборвала его мать. — Вам следовало…
Чед-Хисак положил руку ей на плечо.
— Ара, — зацокал он, — сейчас надо думать о другом. Возможно, обвинения и упреки следует отложить на более поздний срок.
У его матери был такой вид, как будто она хотела высказать еще много чего, но потом передумала.
— Хорошо, — сказала она.
Отец Чед-Хисак повернулся к студентам. Его взгляд был мудрым и мягким, и хотя размером он походил на небольшую лошадь, его присутствие почему-то не подавляло, и окружающие не замечали, что он занимает изрядную часть гостиной. И Бен вдруг подумал, что было бы любопытно, если бы отец Чед-Хисак был его отцом. Чед-балаарец склонился так, что его голова находилась на одном уровне с головами людей, и обратил свой взор к Бену.
— Переведи, пожалуйста, для тех, кто, возможно, поймет не все из того, что я собираюсь сказать, — проклацал он. Подросток кивнул, и отец Чед-Хисак продолжил: — Не заметил ли кто-нибудь из вас какой- либо странности в поведении Дорны? Чего-нибудь необычного в том, что она говорит или делает?
Когда Бен перевел, Джерен фыркнул.
— Глупость какая, — сказал он. — Мы все здесь Немые и уже поэтому странные.
— Джерен, надо серьезно подумать, — возразила Уилла.
— Слушайте, я просто хочу попасть домой, пока дождь опять не полил, понятно? Спросите лучше ее наставника.
— Мы обязательно так и сделаем, Джерен, но сначала я хочу, чтобы вы как следует обдумали то, что я сказал, — произнес отец Чед-Хисак, а Бен перевел остальным его слова. — Произошло из ряда вон выходящее событие, и мы должны докопаться до самой сути. Я повторяю: заметил ли кто-нибудь из вас что-нибудь странное в поведении Дорны?
Джерен закатил глаза. Остальные погрузились в размышления.
— На прошлой неделе, — медленно проговорил Кенди, — она жаловалась, что плохо спит по ночам, ее мучают кошмары, ей снится, что в Мечте гибнут люди.
— Да, я тоже помню, — вставил слово Бен, гордый тем, что может принести какую-нибудь пользу помимо перевода. — И ты еще сказал, что она как-то странно говорит. А сегодня, когда она очнулась, то стала нести полную чушь.
— Точно! — Кенди прищелкнул пальцами. — Иногда Дорна говорит в разной манере. Как будто это на самом деле не она, а кто-то… кто-то… — Он замолчал.
— Кто? — спросила матушка Ара.
— Я не совсем понимаю, — снова заговорил тот, с отрешенным видом вглядываясь в пустое пространство. — Ее речь. Она говорила так, что мне показалось, это кто-то другой, кого я когда-то… — Он резко выпрямился. — Это Бак. Иногда она говорит в точности как Бак.
Ара в недоумении воззрилась на подростка.
— Кто такой Бак?
— Один парень, мы с ним познакомились в Мечте, — пояснил Кенди. — А потом еще появилась старуха Зельда. — И он рассказал о них более подробно.
— Кенди, — обратился к нему отец Чед-Хисак очень серьезным тоном, — ты говоришь, что когда пытался отыскать Дорну, тебе показалось, что она находилась в двух местах одновременно.
— Ну да. Один раз мне показалось, что я ее выследил, но это была не она, а Зельда. В другой раз точно так же я шел за ней следом, а вместо нее наткнулся на Бака.
— Давай определимся еще более точно. Ты чувствовал присутствие Дорны, был уверен, что это именно она, но дважды на ее месте оказывался кто-то другой. И ты также ощущал ее одновременное присутствие в разных местах.
Кенди кивнул. Усевшись на задние ноги, отец Чед-Хисак издал серию приглушенных ворчаний, бормотаний и скрежета, которые, как было хорошо известно Бену, обозначали у чед-балаарцев глубокую задумчивость.
— Я занимался исследованиями человеческой психологии, — произнес отец Чед-Хисак, обращаясь скорее к себе самому, нежели к своей аудитории. — Люди реагируют на трагические события самым удивительным, непостижимым образом, значительно отличающимся от того, к чему привыкли мы внутри своей расы. Видимо, это как раз такой случай.
— Что ты имеешь в виду? — спросила его матушка Ара даже раньше, чем Бен успел перевести его слова.
— Возможно, дело в том, — медленно проклацал зубами чед-балаарец, — что Дорна страдает психологическим расстройством, известным у людей под названием… — И даже Бен не понял окончания фразы.
— Прошу прощения, отец, — обратился к нему Бен, — но таких слов я не знаю.
— Синдром диссоциативной идентификации, — подсказала ему мать. — Но почему ты так решил?
— Не знаю, — признался отец Чед-Хисак. — Это не более чем предположение. Однако же оно объяснило бы очень многое.
— А что такое синдром диссо… дисси… — спросил Кайт.
— Синдром диссоциативной идентификации, — закончила за него матушка Ара, — означает, что у человека существует множество личностей. — Когда ответом ей явились непонимающие взгляды всех присутствующих, она продолжила: — Если человек пережил в детстве серьезное насилие, он может погрузиться в свой собственный мир. Те ужасы, которые этот человек перенес от кого-то из своих родителей — или от них обоих, — настолько невыносимы, что ребенок не может и не хочет верить, что эти вещи происходят именно с ним. И тогда он выдумывает кого-то другого, с кем, как ему кажется, это все случилось. Перевоплощение настолько полное, что человек действительно становится другим, и эта альтернативная личность берет на себя трагические воспоминания.
— Значит, в сознании Дорны живет кто-то еще, — тихо произнесла Уилла.
— Возможно. Уверенно утверждать пока ничего нельзя, — ответила Ара.
— Тогда многое стало бы понятным, — протрещал отец Чед-Хисак. — Если личность Дорны разделяется на отдельные составляющие, очевидно, почему в Мечте она приобретает целый ряд воплощений. Во время пребывания в Мечте мы — всего лишь те, кем себя воображаем. Становится также понятным, почему Кенди чувствовал ее присутствие в разных местах. Да потому что Дорна и была не одна — их было несколько.
— И еще почему она говорит по-разному, — восхищенно подхватил Кенди. Однако внезапно его воодушевление пропало. — Слушайте, но я ведь спрашивал у нее, почему так получается, что я чувствую ее присутствие в разных местах одновременно. И она сказала, что вообще не понимает, о чем я говорю. Но ведь в Мечте нельзя солгать.
— Это утверждение не совсем верно, — мягко заметил отец Чед-Хисак. — Немой может сказать неправду, находясь в Мечте, в том случае, если он сам, заблуждаясь, искренне считает данный факт правдой. Полагаю, Дорна остается в неведении относительно альтернативных личностей, населяющих ее сознание. Она не солгала тебе. Она сказала правду — так, как сама ее понимает.
— Но как получилось, что она проснулась и ушла, прежде чем ее разум — или одна из альтернативных личностей — покинул Мечту? — спросила Ара.
— Человеческое сознание обладает огромной силой, — заметил отец Чед-Хисак. — Я читал, что подобные вещи могут происходить с людьми, страдающими раздвоением личности. Нет ничего удивительного в том, что одна из альтернативных ипостасей — горький пьяница, тогда как остальные вовсе не подвержены этому пороку. Если основное множество личностей Дорны находилось в это время в Мечте, ее контроль над телом могла захватить какая-нибудь второстепенная ипостась.
— Да, так она и сказала, — вставил Бен уже от себя после того, как закончил переводить слова чед- балаарца. — Дорна говорила каким-то странным, похожим на мужской голосом, что у нее все под контролем. — Он непроизвольно передернул плечами. — Она что, сумасшедшая?
