озорные искорки. – Неужели вам никогда не хотелось рискнуть, та chene?
Она посмотрела на него в упор.
– Мне кажется, я доказала обратное, придя сегодня в ресторан… с таинственным незнакомцем.
– А, вот как вы меня называете! – засмеялся Парис.
Смех у него был очень приятный, слегка мальчишеский, и Шери невольно заслушалась.
– Как же мне еще вас называть? Вы просто с неба свалились на мою голову! Я уже запуталась в том, что происходит.
– Я вас увидел и захотел поближе познакомиться. Вот и все, – с улыбкой объяснил он. -Разве в этом есть что-нибудь противоестественное?
О да, подумала Шери. Конечно, есть.
Она вздернула подбородок.
– Конечно, есть. Разве что вы стали общаться со мной из жалости… Или подыскивали на балу претендентку на звание самой безвкусно одетой женщины в мире.
– Поверьте, жалость здесь ни при чем, – медленно покачал головой Парис.
Воцарилось странное молчание. Наконец он продолжил:
– Что мне сделать, чтобы стать менее таинственным?
– Ответьте на несколько вопросов. Парис снова наполнил бокалы.
– С превеликим удовольствием.
– Тогда скажите, например, почему вас зовут Парис?
– В честь Парижа, где я родился, – просто ответив молодой человек. – Моей матери всегда нравились странные имена.
– А вашему отцу?
– Спросить у него было никак не возможно. Я его никогда в жизни не видел.
– О, извините, – быстро произнесла Шери, краснея.
– Не извиняйтесь. Моя мать совершила ошибку, но у нее хватило мудрости признать это.
– Наверное, ей пришлось нелегко.
– Да… Но жизнь редко бывает похожа на теплицу. По крайней мере, для большинства людей. Шери овладело внезапное раздражение.
– Это вы меня подкалываете?
– А вы можете сказать, что выросли в нищете? – В тоне Париса появились резковатые нотки.
– Материальных трудностей я не испытывала, – холодно согласилась девушка. – Но это еще не все. Кроме того, вы тоже вряд ли бедствуете, иначе не снимали бы квартиры в центре и не водили бы девушек в дорогие рестораны.
– Но я сам себя обеспечиваю.
– И каким образом, интересно знать? Или это тайна?
– Нет, почему же. – Парис пожал плечами. -У меня картинная галерея в Лилле.
– Вы профессиональный художник? Шери была заинтригована. Какой-нибудь подобной профессии она и ждала от столь неординарного человека!
Но Парис покачал головой.
– Нет, всего лишь любитель. И страстный поклонник живописи. Я скупаю картины молодых авторов, устраиваю им выставки, помогаю встать на ноги.
– Так вы торговец, – разочарованно протянула Шери.
– Можно сказать и так. Вы слышали о меценатах? Так вот я один из них. Надеюсь, картины кого-нибудь из моих друзей лет через сто будут цениться так же высоко, как, к примеру, произведения Пикассо или Ван Гога. Ведь ни один художник не рождается знаменитым! Во Франции есть очень талантливые живописцы, и я надеюсь, что помогаю им стать известными. Таким образом, я служу искусству как умею.
Шери смотрела на собеседника во все глаза. Лицо его изменилось, сделалось вдохновенным. В голосе появились восторженные нотки. Похоже, этот человек обожает свое занятие. Интересно, таким ли голосом он признается женщинам в любви?
– А что вы делаете сейчас в Эдинбурге? – поспешила Шери задать следующий вопрос. -Продаете картины?
– В том числе. Я привез несколько работ для английских заказчиков. Кроме того, у меня дела с владельцами здешних галерей.
А деловая поездка долго длиться не может, подумала девушка и сама удивилась, как сильно огорчила ее эта мысль. Вот он уедет в свою Францию, и жизнь снова войдет в привычную колею… Станет тихой, размеренной. И невыносимо скучной.
– Но я должен решить здесь еще несколько личных вопросов, – продолжил Парис. – И не знаю, как надолго задержусь в Эдинбурге. Если вас это интересует.
Шери в задумчивости прикусила нижнюю губу.
