Даже находясь на другом конце комнаты, Эмили чувствовала, какие мощные волны энергии и воли исходят от него. Огромная гостиная была заполнена его магнетизмом. Как же мама смогла уйти от него? — быстро подумала Эмили. Как Клод похож на него! Только она никогда не увидит Клода в старости. От этой мысли ей стало дурно. Этот красивый мужчина хочет отобрать у нее счастье!
Напряженную тишину разорвал густой, немного хрипловатый бас:
— Итак, дитя Люси, наконец-то я увидел тебя. Меня не обманули, ты действительно ее живая копия. Я узнал бы тебе везде, даже не зная, что это ты. Такая же красавица.
Эмили подобралась и холодно ответила:
— Сожалею, что не могу вернуть вам комплимент. Я вовсе не рада вас видеть и никогда бы не узнала вас, так как совершенно вас не знаю. — Это было чистым враньем. Она в любом уголке мира узнала бы лицо с фотографии, которая столько лет пролежала в ячейке номер 72. Эмили искоса поглядела на Клода. Тот стоял неподвижно, словно памятник самому себе, на его застывшем лице не было ни мыслей, ни эмоций, и она вдруг поняла, что не хочет находиться в этой комнате, что сейчас произойдет что-то жуткое, непоправимое. Она не желает этого слышать. Снова зазвучал низкий хрипловатый голос:
— В таком случае позвольте представиться. Я — Оноре Горгульи. И имею честь быть вашим отцом.
— Нет, — слабо запротестовала Эмили. Она повернулась к Клоду, ища поддержки. Он не смотрел на нее. — Скажи, что это неправда!
Клод поднял на нее глаза. Отчаяние, которое застыло в них, говорило лучше всяких слов. Эмили знала, что этот взгляд будет преследовать ее всю жизнь. Потому что в нем был приговор, обрекавший обоих на жизнь в аду, причем у каждого был свой ад.
Это было последнее, что она увидела, прежде чем провалиться в темную бездну, которая разверзлась перед ней.
6
Придя в сознание, Эмили ощутила, что лежит на чем-то мягком. Открывать глаза и возвращаться в этот мир не хотелось. Но она слышала тихие голоса, чьи-то прохладные ласковые руки касались ее лица. Долго притворяться не получится.
Эмили с трудом разлепила тяжелые веки и посмотрела вокруг. Она лежала в небольшой комнате, у кровати горела настольная лампа, какой-то человек склонился над ней.
— Вот вы и снова с нами, милая Эмили, — ласково проговорил он. — Все хорошо. — Он уверенно нащупал ее пульс и удовлетворенно улыбнулся.
— Кто вы? — тихо спросила Эмили.
— Я Марк Эрнстли, техасец по рождению и личный врач Оноре Горгульи.
Эмили все вспомнила. Хриплый голос, который произносит невозможное, глаза Клода, в которых ад… Она зябко поежилась.
— Я неважно себя чувствую.
— Лежите спокойно, — сказал врач, — скоро все придет в норму.
— Что со мной было?
— Обморок. Только и всего. К счастью, месье Горгульи успел подхватить вас, прежде чем вы упали на пол, так что ушибов нет.
— Месье Горгульи, — машинально повторила она. — Он был далеко.
— Я говорю о Горгульи-младшем, — уточнил доктор, — о вашем брате Клоде. Это он перенес вас сюда.
Какое-то мгновение Эми недоуменно хлопала ресницами, пытаясь понять, почему он говорит «ваш брат Клод»… Потом горестно вздохнула. Значит, все это ей не приснилось — ее жизнь в самом деле пошла прахом.
Лучше бы я умерла, подумала она и отвернулась к стене, чтобы врач не видел, как покатились слезы. Они были холодные и соленые и лились потоком.
Когда она смогла говорить, то произнесла внятно и твердо:
— Я хочу уехать отсюда. Немедленно.
— Вам лучше остаться, — покачал головой доктор. — Вы перенесли довольно сильный шок. Ваш отец приказал мне оставить вас хотя бы до завтра. В отель мы позвонили.
— И я должна молча подчиняться?! — закричала Эми. — Моя жизнь разрушена. Я даже не знаю толком, кто я теперь, и ничего не могу с этим поделать… Мне остается только слушать указания? Это вы хотите сказать?
— Очень жаль, что вы воспринимаете это именно так, — попытался урезонить ее врач. — Было бы лучше, если бы вы отнеслись к ситуации позитивно. Вам не стоит так волноваться.
Эмили села и откинула со лба волосы. Безвыходность ее положения была очевидной. Ее никуда не пустят. Но отчаяние дало ей силы.
— Не имеет значения, как я отношусь ко всему, что со мной произошло, мистер Эрнстли. Есть вещи, которые не исчезают и не становятся лучше, как бы мы ни старались себя обманывать.
Доктор вздохнул и миролюбиво сказал:
— Пожалуй, вам лучше еще полежать. Может быть, хотите поесть? Или выпить чаю?
— Нет, — покачала головой Эмили, — я хочу поговорить с Клодом. Не могли бы вы попросить его зайти ко мне?
Доктор осторожно попытался возразить:
— Может быть, стоит сначала поговорить с месье Оноре?
— Нет, — выдохнула Эмили и вцепилась в одеяло так, что костяшки пальцев побелели. — Я хочу видеть Клода. Или, клянусь, я уйду из этого дома немедленно, и можете потом искать меня в этом диком лесу сколько угодно! К черту месье Оноре!
Эрнстли снова вздохнул, но не стал больше спорить и вышел из комнаты. Эмили расслабленно откинулась на подушку. Она все еще чувствовала слабость, в голове гудело, но мысли были ясными, как никогда.
Кто-то тихо постучал в дверь.
— Войдите! — крикнула Эмили, ожидая увидеть ненавистного Оноре Горгульи.
Но это был Клод. Он медленно вошел в комнату и остановился у двери, не позволяя себе сделать больше ни шага. Она почти не видела его лица.
— Что нам теперь делать? — с горечью начала она.
— А что тут сделаешь, — в тон ей ответил Клод. — Я — сын своего отца, ты — дочь моего отца. Вот и все. — Голос его был бесстрастен, речь замедленна. Он произносил слова так, как будто повторял их сам себе бессчетное количество раз, пока не перестал чувствовать что-либо. — Все остальное — эмоции, — добавил он.
— А когда ты… когда ты узнал?
— Старый друг моего отца позвонил ему в клинику.
— А, старик клерк из банка, — кивнула Эмили.
— Да, отец Дидье, — подтвердил Клод. — Он один из немногих, кто знает, как все было на самом деле. Он понял, кто ты такая, как только увидел тебя. А когда увидел нас вместе, испугался, что может произойти непоправимое… — Клод вздохнул и добавил: — Думаю, мы должны сказать ему спасибо.
— В самом деле? — холодно поинтересовалась Эмили. — Боюсь, я еще не достигла нужной стадии понимания.
— И я, — кивнул Клод. — Боюсь, я тоже не достиг…
— Господи, — Эмили закрыла лицо руками, — я никогда не достигну нужной стадии! Я просто не знаю, что делать. Мне нужно поскорее уехать отсюда. Вернусь домой, там все будет по-другому.
— Нет, — твердо сказал Клод, — это не самый лучший выход. Если кому-то надо уезжать, то только мне. Я прошу тебя, останься. По крайней мере, на неделю-другую… Отец всегда мечтал видеть тебя,
