Путешествие из порта Хайфы, где трое рыцарей уже несколько суток дожидались прибытия гостей, заняло два дня. Путники ночевали в местечке Торон, жалкой деревушке, расположенной на полпути между побережьем и Иерусалимом.
В столицу они вошли через Яффские ворота, находящиеся совсем рядом с величественной башней Давида. Далее их путь лежал на базарную площадь, оставляя по левую руку маленький храм, увенчанный куполом. Это была новая церковь, посвященная Иоанну Крестителю.
Путешественники добрались до кардоса — старинной римской стены, пересекавшей Иерусалим с севера на юг, от Дамасских ворот до Сионских. Отсюда они уже видели блеск золоченого купола мечети Куббат ас-Сахра, стоявшей в центре площади, на которой обосновались тамплиеры.
Прибывшие с трудом пробирались по лабиринту шумных улочек. Это было бурлящее разношерстное скопище торговцев, лоточников, ремесленников, жуликов, священнослужителей и солдат.
Путникам потребовалось не меньше часа времени и масса терпения, чтобы добраться до горы Мория, где премудрый царь Соломон когда-то воздвиг храм в честь Иеговы. Через две тысячи лет после этого легендарного события здесь высились мечети, построенные по велению калифа Абд-эль-Малика в шестьсот восемьдесят пятом году, сразу после того, как мусульмане овладели городом.
Заметнее всех были Куббат ас-Сахра, или Купол Скалы, мечеть Цепи — Куббат аль-Силсилех. Самой же знаменитой являлась Благословенная мечеть, она же Куббат аль-Акса, выстроенная по приказу калифа Аль-Валида между семьсот пятым и семьсот пятнадцатым годами по христианскому летоисчислению.
С тех пор как Балдуин перенес свой двор на другой конец города, в башню Давида, расположенную на так называемой Восточной стене, это место, которое мусульмане именовали площадью Мечетей, а христиане, следуя еврейской традиции, — Храмовым холмом, сильно обезлюдело. В этих стенах проживали только девять рыцарей, чье присутствие среди почтенных руин порождало множество слухов и пересудов. Никто не знал, чем они там занимаются. Жителям Иерусалима было известно лишь то, что храмовники пользовались покровительством короля, поддержкой патриарха и, что немаловажно, помощью капитула так называемых каноников Гроба Господня.
Рыцари провели уже без малого восемь лет среди этих стен. Они почти не имели контактов с окружающим миром, общались с кем бы то ни было только ради того, чтобы удовлетворить свои самые насущные потребности.
Тамплиеры почти никого не принимали. Они молились в церкви Гроба Господня, официальной резиденции патриарха Иерусалимского. Только в дни самых торжественных праздников рыцари приходили в аббатство, которое располагалось вне городских стен, на горе Сион, пользовавшейся защитой самой Девы Марии.
Теперь обитатели храма Соломона принимали важного гостя. Его сопровождал всего один юный монашек, что было, конечно, странно для столь высокопоставленной особы. Приезжие прошли внутрь, даже не отряхнув дорожную пыль.
Гуго де Пайен, не пожелавший покинуть Иерусалим и добраться до портового города Яффы, приветствовал гостя весьма любезно:
— Господин, мы с нетерпением ждали вашего появления. — Рыцарь опустился на одно колено и сжал правую руку графа в знак уважения и покорности. — Рад видеть вас здесь.
— Поднимитесь, мой добрый Гуго. Недели превратились для меня в месяцы, а месяцы — в годы. Я тоже сгораю от нетерпения.
— Вы не нуждаетесь в отдыхе, мой господин? Мы готовы предложить вам отобедать.
— Никакого отдыха, никакой пищи, пока вы не насытите мое любопытство! Ваше послание весьма взволновало меня!
— Как вам угодно, граф. — Де Пайен почтительно склонился. — Аршамбо, скажи остальным, что все мы собираемся в трапезной.
Знатный гость поздоровался с каждым тамплиером и представил им сопровождающего его монаха, брата Этельберта. Как и Бернар Клервоский, этот человек принадлежал к общине цистерцианцев. Он благословил всех и каждого. Граф пригласил рыцарей садиться и попросил подробнейшим образом рассказать о находке, о которой вкратце сообщалось в письме.
По просьбе Гуго де Пайена Андре де Монбар детально изложил обстоятельства необыкновенного открытия:
— Случилось так, господин, что мы натолкнулись на черный камень, базальт невиданной твердости, сокрытый за фальшивой стеной, замаскированный песком и щебенкой. Это был вход в помещение, в котором и находилось то, что мы все так долго искали. Сегодня исполнилось девять месяцев и четырнадцать дней с тех пор, как мы обнаружили предмет наших чаяний. Гуго распорядился, чтобы именно я первым вошел в ту комнатку, где и обнаружил сундук, доверху наполненный драгоценными монетами. Это было подлинное сокровище. Так начались наши открытия.
— Почему начались?
— Потому что в сундуке находилась лишь малая часть того, что мы обнаружили.
— Продолжай.
— Священники, оставившие эти сокровища, были настолько уверены в том, что никто не обнаружит их тайник, что положили на дно сундука подробнейшую карту с указанием мест, где хранятся сокровища иерусалимского храма, мой господин.
— Неужели римляне не растащили их, когда легионы Тита взяли город?
— Лишь частично, мой господин. Уверяю вас, им досталась не самая важная часть.
— Так, значит, у вас оказалась карта, на которой отмечены все тайники?
— Всего их двадцать четыре, и описание весьма подробное, мой господин.
Рыцарь, один из основателей ордена тамплиеров, не верил собственным ушам. Он думал, что в рукописи брата Бернара речь идет вовсе не о материальных ценностях, которые веками собирали иудейские первосвященники. И сам он, и монах-цистерцианец полагали, что рыцари ищут нечто иное, никоим образом не монеты и не драгоценности. Божий промысел привел их к обнаружению богатств, о которых они даже не подозревали.
— Быть может, карта, лежащая в сундуке, свидетельствует о том, что священникам пришлось действовать в спешке, — заметил Готфрид де Сент-Омер. — Всем нам известно, что Иерусалим в то время подвергался страшной опасности. Легионы Тита много месяцев осаждали город. Они теряли людей и терпели лишения. Жителям Иерусалима было ясно, что месть римлян будет страшна.
— Именно поэтому первосвященники не могли не понимать, что надеяться им будет не на что, когда легионеры пойдут на решительный штурм. Это означает, что они хорошо все продумали. Никакой спешки не было, — возразил де Монбар. — Я убежден в том, что они все предусмотрели. Если бы, как утверждает брат Готфрид, иудеи действовали второпях, то не успели бы распределить сокровища по двадцати четырем тайникам и начертить столь подробную карту.
— Насколько я могу судить, сторонники решительного сопротивления, каковыми являлись и священники храма Соломона, никогда не теряли надежды на чудо, которое спасет город в последний момент, — вмешался в разговор другой Готфрид, по прозванию Бизоль. — Именно поэтому их охватило страшное отчаяние. К горечи поражения добавилось разочарование в мощи Иеговы, который мог бы сокрушить язычников единым взмахом руки.
— Так что же, вы обнаружили все двадцать четыре тайника? — Графу не терпелось узнать как можно больше.
— В точности так, мой господин. Работа была тяжкая, однако карта сильно облегчила нам дело. Всем пришлось немало покопать, зато теперь в отличие от разысканий последних восьми лет мы знали, где надо приложить усилия.
— Эти клады действительно представляют большую ценность?
— Вы даже не можете себе вообразить! — воскликнул Гуго де Пайен.
— Все-таки само наличие карты заставляет о многом задуматься.
Граф Шампанский обернулся направо. Это утверждение высказал самый молодой из рыцарей храма.
— О чем же именно нам следует задуматься?
— Дело в том, господин, что все это странно. Люди прячут сокровища и в то же время оставляют
