покрашенной в белый цвет. Здесь помещались садовые инструменты, бидоны, поливной шланг и поленница дров под навесом. Во всем чувствовался порядок. Тут же находился и второй вход в дом. Жалюзи на окнах были подняты и будто приглашали заходить внутрь. К удивлению Пьера и Габриэля, калитка в ограде оказалась не заперта.
Задняя дверь распахнулась без всяких усилий. Пьер уже собирался войти, когда Габриэль схватил его за локоть. Журналист поразился силе своего спутника.
— Погодите-ка! — Габриэль д'Онненкур вытащил маленький пистолет, уверенным движением снял его с предохранителя и отправил патрон в патронник. — Теперь заходим.
В кухне царил мягкий полумрак, но даже при таком освещении чистота и порядок бросались в глаза.
— Марго! Ты здесь? — окликнул Пьер тихим голосом, точно боясь кого-то потревожить.
Они прошли через буфетную и оказались в гостиной. Бланшар звал Маргарет все громче, но это не помогало. Крадучись, точно грабители, Пьер и Габриэль добрались до просторного холла, где начиналась лестница, ведущая на второй этаж.
— Марго! Марго!
Здесь было еще темнее, чем в кухне. Габриэль нашел выключатель, загорелась лампочка в торшере. Тогда они обнаружили на столе конверт, специально положенный на самое видное место. На нем печатными буквами было проставлено: «Пьеру Бланшару».
Журналист порывистым движением надорвал бумагу. Письмо было совсем короткое.
Месье Бланшар! Ваша знакомая на втором этаже, во второй комнате.
Имелась и подпись: «Красная змея». Пьер бросился вверх по ступенькам, Габриэль не отставал от него. Этот старец демонстрировал великолепную физическую форму. Журналист отыскал вторую дверь, рванул ее на себя и оказался в полной темноте. Не он, а Габриэль, сохранявший хладнокровие, нашарил на стене выключатель.
Маргарет была привязана к кровати. Ее рот залепляла серебристая лента. Тело женщины опутывали веревки.
Допрашивая Маргарет Тауэрс, комиссар Годунов держался любезно, но при этом гнул свою линию. Он уже успел выплеснуть раздражение на Пьера. Их разговор скорее походил на перебранку.
Комиссар страшно разъярился, когда узнал, что журналист отправился на поиски Маргарет, не поставив в известность полицию. Пьер устал считать, сколько раз его объявили недоумком, подвергшим опасности собственную жизнь и жизнь д'Онненкура. Габриэлю тоже досталось от Годунова, хотя и в гораздо меньшей степени. Вероятно, обходительность полицейского с Маргарет объяснялась тем, что она иностранка, к тому же никоим образом не причастна к безрассудным поступкам ее полоумного дружка.
— Будьте любезны, расскажите еще раз, что случилось, когда вы открыли входную дверь.
Годунов задавал этот вопрос уже в четвертый раз, пытаясь обнаружить какую-нибудь подробность, зацепку, которая помогла бы распутать клубок, с каждой минутой становящийся все больше.
— Комиссар, я уже рассказала, что доверчиво распахнула дверь и не успела ничего сделать. Эти двое ворвались, словно вихрь. Один из них сразу же навел на меня пистолет и все время держал на мушке, а второй принялся лихорадочно что-то разыскивать.
— Что именно?
— Я уже говорила, — заупрямилась Маргарет.
— Прошу вас повторить.
— Диск, который мадемуазель Тибо передала месье Бланшару, и всякую информацию, имеющую отношение к его содержанию.
Годунов перевел взгляд на Пьера:
— Все это исчезло?
— Абсолютно все.
— Вам не показалось, что эти двое заранее знали о том, что вы будете в квартире, причем одна?
Маргарет даже обрадовалась, услышав наконец-то новый вопрос. Она подумала и ответила:
— Наверное, эти люди знали, что в квартире кто-то есть. Ведь они позвонили… Впрочем, эти парни могли позвонить и просто так, для проверки. Что же до их предположений, одна ли я в квартире или не одна, то об этом следует спросить самих преступников, когда вы их поймаете.
Шотландка в сотый раз описала внешность двух похитителей. Под угрозой пистолета, спрятанного под одеждой, они довели ее до машины, которая с работающим двигателем стояла в нескольких метрах от подъезда. Женщину отвезли в тот самый дом, где Пьер ее и обнаружил. Маргарет была очень напугана, но с ней все время обращались вполне обходительно. Похитители связали ее, заклеили рот, а потом, перед самым уходом, велели ей немедленно покинуть Францию и навсегда позабыть о «Красной змее».
Всем стало ясно, что допрос себя исчерпал. Годунов поблагодарил Маргарет за сотрудничество и терпение. Потом он обернулся к Бланшару и вдруг выпалил:
— Вы уже знаете, что случилось с сотрудником библиотеки?
Пьер наморщил лоб. Сначала ему показалось, что комиссар просто что-то забыл, а вопрос относится к новым данным по делу убийства Мадлен, однако Годунов не был похож на человека, который способен допускать подобные ошибки.
— С каким сотрудником?
— С Антуаном Вожираром.
— Что с ним случилось?
— Его убили.
Пьер надолго замолчал, а потом спросил:
— Когда?
— Вчера. Его обнаружили в постели с молодой девицей.
— Убийство на почве ревности?
— Совсем не обязательно, — пожал плечами Годунов. — Там оставила свою подпись «Красная змея».
Пьер заглянул полицейскому в глаза, пытаясь определить, что за игру тот затеял.
— Значит, вчера?
— Да. Когда вы мне позвонили и попросили к вам приехать, я как раз отъезжал с места убийства.
— Почему же вы мне ничего не сказали?
Годунов, вероятно, улыбнулся, вот только его густые усы скрыли все следы этого.
— А почему я должен был сообщать вам об этом? — спросил он с издевкой.
Бланшар предпочел промолчать, и комиссар как будто решился открыть ему нечто важное.
— Может быть, убийцы Мадлен Тибо лишили жизни и Вожирара, — заявил он и удалился в сопровождении своего верного Дюкена, оставив витать в воздухе неразрешенные вопросы.
Как только за полицейскими закрылась дверь, Маргарет, на которой, к удивлению Пьера, пережитое совсем не отразилось, воскликнула:
— Вот сукин сын!
Пьер кивнул в ответ.
— Как ты намерена поступить?
— Попью воды.
Шотландка отправилась на кухню и утолила жажду после долгого допроса, а потом сообщила Пьеру:
— Для начала я позвоню в «Бритиш эруэйз» и спрошу, как долго действителен мой обратный билет.
— Мне кажется, в течение шестидесяти дней.
— В таком случае я пока не намерена ничего предпринимать.
— Почему?
— Потому что улетать я теперь не собираюсь. Эти мерзавцы заблуждаются, если думают, что нас так
