– То, что она не заслужила ребенка. То, что Господь или кто бы то ни был знал об этом, но допустил ошибку, случайно подарив ей ребенка. Ребенка, о котором она не могла позаботиться…
– Она должна трезво взглянуть на вещи, – сказала Анна, думая о том, что бы сказал на это Шон. – Ребенок – это не подарок. Я была самостоятельной личностью со своими потребностями и чувствами.
– Ну, мы поговорили, – решительно сказал Дон. – И все вышло наружу. Она рассказала мне о тебе. О том, как ты от нее ушла. Ты, которая была ее жизнью. Я сказал, что ты вернешься, и мы все обсудим. Ты, я, Кэтрин.
– Вот и хорошо, – сказала Анна, а сама подумала: «Почему вы не можете быть счастливы вместе, как родители Мирны?»
– Я рада, что ты наконец открыто говоришь о своих проблемах, – рассудительно сказала Анна.
– Конечно, Барбара сказала, что знала о Кэтрин. Уже больше года. Она просто выкинула это из головы, как обычно делает. Илейн видела нас вместе… как мы смеялись.
Анна представила, как Илейн Квили шепотком докладывает Барбаре: «Я видела, как они
– Думал, раз она призналась, что знала о Кэтрин, то что-то должно было произойти. Твоя мама очень гордая женщина, – с гордостью сказал он и снова погрустнел. – Как только она сказала, что все знала, браку наступил конец. Так больше не могло продолжаться. И не может продолжаться, так как я знаю, что она знает. Я пообещал ей сказать Кэтрин, что наша дружба должна прекратиться. Но Барбара сказала «нет», с нее хватит. «Я будто бы прозрела», – сказала она.
– Понимаешь, – Анна постаралась привести в порядок хаос своих переживаний, – наш с мамой разговор, возможно, был очень неприятным, тем не менее он придал ей силы, чтобы сказать тебе, что с нее…
– Но она не была сильной, – растерянно возразил Дон. – Она как будто сломалась. Я ее такой не знал, совсем не знал. Она не просто плакала. Ее будто бы выпотрошили. Она казалась…
– Но вы поговорили? – настаивала Анна.
– Она перестала плакать, и мы поговорили…
– Вот видишь, вы поговорили. Это хорошо.
– Да, мы поговорили. Она держалась холодно и сурово велела мне съехать тотчас же, хотя моя работа над освещением была в самом разгаре. Она потребовала у меня развода. Я, конечно же, возражал. – Он подобрался. – Тебе известны мои взгляды на брак и семью. Я ведь участник кампании нашей партии в защиту семьи.
– Я знаю, – сказала она.
Вдруг он посмотрел на нее так, будто вот-вот расплачется. Но не расплакался, только с усилием сглотнул и улыбнулся.
– Но я не мог с ней спорить… В тот день она была совершенно другой. И с того самого дня стала совсем другая. Она даже вынесла из моей комнаты все мои вещи. Сложила в чемодан все важные документы, связанные с партией. Я был так зол. Казалось, что вышвыривают не только меня, но и все
Он отвел взгляд в сторону, словно стараясь сдержать слезы.
– Мне пришлось разбирать весь этот хлам. Большую часть я повыкидывал. Раньше я как-то не задумывался, что многие бумаги абсолютно не нужны. – Он жалко улыбнулся.
– Почему тебе пришлось выбросить документы?
«Почему отец несчастлив даже теперь?» – недоумевала Анна.
– Ну, у Кэтрин немножко тесновато. Крошечная жилплощадь… Но поживем – увидим… Кэтрин сказала, что подновлять у нее нечего, и я, конечно, согласился. Даже полок не повесить, потому что, мол, все и так прекрасно. Знаешь, у нее трое детей. Все взрослые, как ты. Я не знаю, получится ли у нас. Вообще-то мне кажется, что я действую ей на нервы, – сказал он с невеселым смешком. – А прошла всего одна неделя. Никто из нас уже больше не молод, верно?
– Ну, я не знаю, как ты… – пошутила Анна. Она была еще в состоянии шутить.
«Счастливые люди всегда смеются», – писал Вильгельм Гроэ.
Она посмотрела на отца и на его рыжевато-коричневую кожаную куртку с большими карманами и молниями в самых неожиданных местах.
– ТЫ не хочешь снять свою куртку? – спросила Анна. Она была рада, что он, по крайней мере, разговаривает с ней. Она уже взрослая и больше для него не обуза.
За последние несколько недель Анна много узнала о человеческой психологии, и она поняла, что отец уже нашел решение своей проблемы – что делать со своей первой семьей. Выкинув из головы мысли о Барбаре, он казался более раскованным и веселым человеком. Он даже расстегнул ворот на рубашке.
Анна знала, что ему было не так просто расстегнуть эти две пуговицы. Без сомнения, за этой переменой в его стиле стояла Кэтрин. «Дон, расстегни ворот, – говорила она. – И надень повседневную куртку, которую мы купили. Внешний вид в политике – это все». «Ах, да. Я забыл про нее», – отвечал он.
Брак ее родителей умер еще несколько лет назад. Они должны были признать это как состоявшийся факт. Как сказал Троэ, и его слова подтвердил Денвил Джордж –
– Папа, а сейчас ты счастлив? С Кэтрин, – спросила Анна, полная решимости вести себя как взрослая.
– Счастлив ли? А что значит – «счастлив»? – сказал он раздраженно. – Я скучаю по Лландундо- коттеджу. Мне нравилось жить в доме номер шесть, – заявил он, точно капризный ребенок – Я потратил много сил на его подновление, как тебе известно. И я думаю, что увеличил его стоимость…
– И что, ты не мог найти способ, как тебе в нем остаться? – спросила Анна медовым голосом, сознавая, что копирует манеру Пэмми.
Но она старалась посмотреть на проблемы своих родителей бесстрастно, как чужой, посторонний человек.
– Ну, после нашего разговора… По-видимому, ты сказала Барбаре, что лучше не молчать, а говорить обо всем открыто?..
– Нуда. Но что ты этим хочешь сказать? То, что я виновна в том, что ваш брак разрушился?
– Анна, вряд ли это так, – усмехнулся Дон.
– Виновата в том, что тебе пришлось уйти? Дон глубоко вздохнул.
– Если бы ты могла съездить навестить свою маму, – сказал он, меняя тему разговора. – Кэтрин опасается, что у нее может случиться нервный срыв. Она видела Барбару в магазине. Та покупала дорогие готовые блюда. Кэтрин показалось, что она вот-вот упадет в обморок.
– Ну, существуют специальные организации, которые могут ей помочь.
В мире есть много организаций, созданных на общественные деньги специально для того, чтобы помогать людям, которые нуждаются в помощи. Все зависит только от самой Барбары, все, что ей нужно сделать, – это найти номер телефона нужной службы.
– Если ей одиноко, то пусть позвонит в организацию «Один дома», – решила Анна. – Они помогают как раз таким людям. Людям, которые совершили ошибку, посвятив всю свою жизнь детям, вместо того чтобы жить собственной жизнью. Она может узнать номер телефона в местном подразделении службы социального обеспечения.
– Я не могу себе представить, чтобы Барбара позвонила в какую-то организацию. Она слишком застенчивая, у нее не хватит смелости пожаловаться даже на обслуживание в ресторане, – сердечно рассмеялся Дон. – Потому-то в том числе я и влюбился в нее много лет назад. Ты это знаешь? – спросил он, как будто сам себе удивляясь. – Она была такой стеснительной. Готова была извиняться за сам факт своего существования. Мне это нравилось. Эта скромность. – Он снова овладел собой и откашлялся. – Кэтрин, разумеется, говорит, что такие, как Барбара, осложняют жизнь женщинам вроде нее самой, которые хотят сделать карьеру. Знаешь, она считает Барбару занудой.
– Ну, если она захочет получить поддержку, на это есть соответствующие организации, – живо сказала Анна. – В любом случае, я рада, что ты во всем для себя разобрался. Я собираюсь осмотреть квартиру. – Она поднялась, стараясь воскресить в себе радостное возбуждение по поводу переезда в эту квартиру.
