чтобы вызволить его из тюрьмы. Его и в самом деле в прошлом году арестовали в Монтане?
Ну… Да. Один человек швырнул в меня камень. Само собой, Толливер расстроился.
- Само собой, - сказала Фоллиетт, словно постоянно имела дело с клиентами, которых забрасывают камнями. - Толливер так расстроился, что отправил того человека в больницу?
- Но эти обвинения с него сняты.
- Гм. Думаю, вам повезло с тамошним судьей.
- У вас есть сестра?
- Мм… Да.
- Если бы кто-нибудь швырнул в нее камень, вы бы набросились на обидчика, верно?
- Думаю, я бы, скорее всего, ухаживала за сестрой, предоставив полицейским арестовать того, кто бросил камень.
- Посмотрите на эту ситуацию с точки зрения мужчины.
- Да, я поняла вашу мысль.
- Вы говорили об этом с Толливером?
- Да, мне сегодня разрешили с ним повидаться. Он упомянул тот инцидент, но не сообщил подробностей.
- Ну, это же Толливер, - улыбнулась я.
- Вы очень дружны, - заметила она. - Почему у вас разные фамилии? Вы были замужем?
- Нет, - сказала я. - Его отец женился на моей матери, когда мы с ним были подростками.
Мне никогда не нравилось объяснять это.
Адвокат кивнула, искоса посмотрев на меня. Потом извинилась и пошла в дамскую комнату, а я долго смотрела себе под ноги. Филлис вернулась. По пути ее многие приветствовали и часто останавливали, последним - мужчина лет пятидесяти, в очках и отличном костюме.
Когда этот мужчина скрылся в судейской комнате, Филлис Фоллиетт подошла ко мне и кивнула:
- Пора в зал, пока там есть свободные места.
Мы влились в поток людей, входящих в массивные двойные двери.
Потом мы с Филлис молча сидели и ждали, когда все войдут. Надзиратели ввели заключенных.
Я встала, чтобы Толливер сразу меня увидел. Он серьезно на меня посмотрел, и я снова села на деревянный откидной стул.
- Он неплохо выглядит, - сообщила я адвокату, пытаясь себя подбодрить. - Как вы считаете?
- Да, - согласилась она. - Хотя оранжевый цвет ему не к лицу.
- Верно, - сказала я. - Это верно.
- Скажите, пожалуйста, мне просто любопытно, - обратилась ко мне Филлис, пока все рассаживались, - вы не родственница Камерон Коннелли, которую несколько лет назад похитили в Техасе? Я спрашиваю потому, что Арт упомянул - вы выросли в Техасе, и у вас и у пропавшей девочки необычные имена. Это скорее фамилии, а не имена.
- Да, - рассеянно откликнулась я, не слишком вникая. - Меня назвали по фамилии бабушки со стороны отца, а Камерон - по фамилии бабушки со стороны матери. Камерон была моей сестрой.
- Вы употребили прошедшее время. Ее так и не нашли? В газетах перестали об этом писать…
- Нет, не нашли. Но когда-нибудь я найду ее тело.
- А… Хорошо.
Я заметила странный тон адвоката.
- Знаете, - пояснила я, - если людей так долго не находят, это значит, что они мертвы.
- А как же та девочка из Юты, Элизабет Смарт?
- Да, была такая девочка. Она оказалась жива. Однако в большинстве случаев, когда люди пропадают больше чем на два дня и за них не требуют выкупа, они мертвы. Либо ушли по доброй воле. Я знаю, что Камерон не собиралась убегать. Значит, она мертва.
- У вас нет никакой надежды? - недоверчиво спросила Филлис.
- Я не тешу себя несбыточными надеждами.
Я хорошо знала свое дело.
Судебный исполнитель объявил о приходе судьи, и все встали. Место на возвышении занял человек с проседью - не в судейской мантии, а в костюме. Я не удивилась, узнав в нем того мужчину, который недавно разговаривал с Филлис. Городской прокурор (по крайней мере, мне думалось, что это именно прокурор) уже сидел напротив судьи, нагромоздив перед собой высокую стопку дел. Заседание началось.
Я бывала в судах и раньше, по разным поводам, поэтому меня не удивило, что все выглядело не так, как в старых фильмах с Перри Мейсоном или в более позднем сериале «Судья Джуди». Люди входили и выходили. Арестантов приводили и уводили. В промежутках между слушаниями присутствующие тихо переговаривались. Обстановка была самая будничная, никаких драматических моментов.
Когда объявляли очередное имя, люди поднимались на возвышение и садились напротив судьи. Судья читал выдвинутое обвинение, спрашивал у истца, может ли тот что-либо добавить, и после обсуждения выносил решение.
- Это больше похоже на дорожный суд [23] , верно? - прошептала я Филлис. - Как-то все несерьезно.
Она в это время внимательно, оценивающе слушала судью.
- Выдвинутые против вашего брата обвинения - чушь собачья, - так же тихо ответила она. - Его хотят осудить за разбитый фонарь. Невероятно!
Прошел час, прежде чем очередь дошла до Толливера. Брат выглядел усталым. Каждый раз, взглядывая на меня, он силился улыбнуться. У него это неважно получалось.
Наконец судебный обвинитель объявил:
- Толливер Лэнг.
На Толливере, слава богу, не было наручников. Он поднялся на возвышение в сопровождении тюремного охранника.
- Мистер Лэнг, судя по документам, против вас в прошлом году выдвинули обвинение в Монтане, а здесь у вас была проблема с задним габаритным фонарем.
Похоже, ответа от Толливера не требовалось. Узкое лицо судьи было хмурым.
- Как зовут офицера, который задержал вас за фонарь? Бледсо? Он здесь?
- Нет, ваша честь, - ответил секретарь. - Сегодня у него дежурство.
- Прелестно. Теперь он говорит, что ошибся насчет Монтаны?
- Да, ваша честь, - сказал прокурор. - Он просит извинения за ошибку.
- Это очень серьезная ошибка. - Судья, нахмурившись, посмотрел в бумаги. - И очень странная. А как насчет фонаря?
- Он настаивает насчет фонаря, ваша честь, - с бесстрастным лицом ответил прокурор.
- Как долго этого человека держали в тюрьме?
- Две ночи.
- Две ночи в тюрьме за разбитый фонарь?
- Мм… Да, сэр.
- Вы не сопротивлялись при аресте?
Впервые судья обратился к Толливеру. Брат выпрямился.
- Нет, сэр, - ответил Толливер.
- Вас арестовывали в Монтане?
- Да, сэр, но обвинения были сняты.
- Дело перешло в государственный архив.
- Да, сэр. И это было больше года тому назад.
- Мистер Лэнг, вы хотите выдвинуть обвинение против офицера Бледсо?
- Нет, сэр, я просто хочу выйти из тюрьмы.
- Я могу это понять. Вы будете отпущены без залога, как только уплатите штраф за фонарь. Полагаю, вы не будете возражать против штрафа?
Толливер молчал. Наверняка ему хотелось сказать, что фонарь разбил дубинкой сам Бледсо.
- Нет, ваша честь.
