Русскому царевичу, единственному, кто выжил в кровавой резне, следовало бы пройти курс реабилитации.
Они с Дермотом могли бы вместе пойти на групповую терапию.
'Нельзя пройти через подобное, не утратив
душевного здоровья, но я никогда не сталкивалась ни с чем подобным.
Я знаю, это было настоящим адом для него, но я должна была сказать...'
'Ты тоже не хотела все это пережить,' - заметил Эрик.
'И ты не одна такая.
Это очевидно для нас - для Оцеллы, для меня, для тебя.
Но он может делиться своими воспоминаниями и с другими.
Они все видят не так конкретно, мне говорили об этом.
Никто не захочет такое увидеть.
Мы все несем груз собственных плохих воспоминаний.
Я боюсь, что он не сможет выжить, даже будучи вампиром.'
Он умолк, катая пустую бутылку из-под 'Настоящей крови' по столу.
'По-видимому, каждую ночь нужно вдалбливать Алексею простейшие вещи, заставлять его что-то делать.
А что-то - не делать.
Ты слышала, что он говорил о подростке.
Я не хочу вдаваться в подробности.
Однако...
ты читала последние газеты, шривпортские газеты?'
'Ты имеешь в виду, что Алексей совершил эти два убийства?' - я уставилась на Эрика, не в силах сдвинуться с места.
'Ножевые ранения, перерезанные глотки? Но он слишком юн и мал для такого.'
'Он сумасшедший,' - ответил Эрик.
'Оцелла, наконец, рассказал мне, что у Алексея уже были подобные случаи - правда все было не так серьезно.
Это заставило его, хоть и очень неохотно, обдумать возможность окончательной смерти Алексея.'
'Ты имеешь в виду, он собирается усыпить его?' - переспросила я, сомневаясь в том, что правильно его расслышала.
'Как собаку?'
Эрик посмотрел мне прямо в глаза.
'Оцелла любит мальчика, но нельзя допускать, чтобы он убивал людей или других вампиров во время этих приступов.
Такие происшествия попадают в газеты.
Что если его поймают? Что если какой-нибудь русский из-за распространившейся дурной славы узнает его? Что произойдет тогда с нашими отношениями с русскими вампирами? И самое важное, что Оцелла не может отслеживать его ежесекундно.
Два раза мальчик был предоставлен сам себе.
И как результат - две смерти.
На моей территории! Он разрушит все, чего мы добивались здесь: в Соединенных Штатах.
Не то, чтобы мой создатель беспокоился о моем положении здесь, - с горечью добавил Эрик.
Я влепила Эрику что-то вроде увесистого шлепка по щеке.
Не пощечину.
А увесистый шлепок.
'Эй! давай не будем забывать о двух умерших людях, - сказала я. -
Которых Алексей убил мучительно и ужасно.
То есть, я понимаю, что сейчас мы говорим о нём и твоём создателе и вашем доверии друг к другу, но давай окажем немножко уважения и тем парням, которых он убил'.
Эрик пожал плечами.
Он был взволнован, был загнан в тупик, и его совершенно не волновала смерть двух человек.
Об был в каком-то смысле благодарен Алексею, что тот выбрал жертвы, не вызывающие особого сочувствия и смерть которых можно было легко объяснить.
В конце концов, члены банды все время убивали друг-друга.
Я перестала отстаивать свою точку зрения.
Ну по крайней мере частично, потому как у меня возникла мысль - что если Алексей способен ополчиться против своего собственного вида, тогда его можно будет натравить на Виктора.
Я вздрогнула.
По моей спине побежали мурашки.
- Таким образом, твой создатель привез Алексея в надежде, что у тебя есть пара блестящих идей, как сохранить твоему сводному брату жизнь и научить его держать себя в руках?
- Да.
Это одна из тех причин, по которым он здесь.
'То, что Аппиус Ливиус занимался сексом с этим ребёнком, не улучшает душевного здоровья Алексея,' сказала я, потому что просто не могла промолчать.
'Пожалуйста, пойми.
Во времена Оцеллы это не имело значения,' сказал Эрик.
В те времена Алексей считался бы достаточно взрослым.
Мужчины определённого статуса не отказывали себе в этом, и у них не возникало ни вопросов, ни чувства вины.
Оцелла не смотрит на это с современной точки зрения.
Когда все это случилось, Алексей стал таким...
Ну, сейчас они не занимаются сексом.
Оцелла - благородный человек'.
Эрик говорил очень настойчиво и очень серьёзно, как будто хотел убедить меня в честности своего создателя.
И всё это он делал для человека, который его убил.
Но если Эрик восхищался Оцеллой, уважал его, разве я не должна была разделять его чувства?
И - это пришло мне в голову - Эрик не делал для своего брата ничего такого, что я бы не стала делать для своего.
Тут в голову пришла еще одна непрошенная мысль и у меня пересохло во рту.
'Если Аппиус Ливиус не занимается сексом с Алексеем, то с кем он это делает?', слабым голосом спросила я.
'Я знаю, что это твое дело, раз мы женаты, я настаиваю на том, что мы именно женаты, а ты пренебрегаешь этим фактом,' - сказал Эрик, и в его голосе опять послышалась горечь.
'Я лишь могу тебе сказать, что не занимаюсь сексом со своим создателем.
Но если бы он сказал мне, что хочет этого...
У меня не было бы выбора.'
Я пыталась придумать способ свернуть этот разговор, чтобы сохранить хоть каплю достоинства.
'Эрик, у тебя много дел с посетителями.'
Дел, о которых я даже не имела представления.
'Я собираюсь на это собрание у Олси в понедельник вечером.
Я расскажу тебе, что происходит, когда и если ты позвонишь мне.
Есть пара вещей, о которых я должна рассказать, чтобы ты был в курсе, если, конечно, ты когда- нибудь сможешь прийти ко мне поговорить.'
Например, о появлении Дермота на моем крыльце.
Эту историю Эрику интересно было бы послушать, и только Богу известно, как сильно мне хотелось
