порядка, казалось еще более диким, более чуждым человеку, чем когда бы то ни было мог казаться олень в лесу.
Глаза убитого человека были открыты, несколько капель крови вытекли из слезных проток, словно он плакал.
– Странно видеть их вместе, – сказал доктор Холлингзворт. – Их сердца весили совершенно одинаково. – Он взглянул на Старлинг – убедиться, что с ней все в порядке. – Разница между оленем и человеком – видите? – вот здесь, где короткие ребра отделены от позвоночника и легкие извлечены со стороны спины. Выглядят прямо как крылья, правда?
– Кровавый орел! – пробормотала Старлинг после минутного раздумья.
– Я такого никогда не видел.
– Я тоже.
– Какой-то термин существует для этого, правда? Как вы это назвали?
– Кровавый орел. Об этом в материалах Квонтико есть литература. Это такой древнеисландский обычай жертвоприношения. Прорубиться через короткие ребра и вытащить легкие наружу из спины, распластать их, как в этом случае, чтобы они походили на крылья. В Миннесоте был такой неовикинг, занимался этим в тридцатых годах.
– Вам много такого видеть приходится? Не точно такого, я этого не имею в виду, но вроде того?
– Да. Иногда приходится.
– Это несколько вне моей компетенции. Мы имеем дело с простыми убийствами: в людей стреляют, убивают ножом… Но хотите знать, что я об этом думаю?
– Очень хочу, доктор.
– Я думаю, человек этот – по документам его зовут Донни Барбер – убил оленя незаконно, вчера, за день до открытия сезона охоты, я знаю, олень умер вчера. Стрела – такая же, как остальные стрелы в его охотничьем снаряжении. Он свежевал оленя в спешке. Я еще не сделал анализа на антигены, но на руках у него точно оленья кровь. Он как раз собирался вырезать кусок – охотники называют это «хомут» – видите, неаккуратный надрез, короткий, края рваные. Тут и получил сюрприз в виде стрелы в голову. Того же цвета стрела, но другого вида, без выемки на хвосте. Вы такие знаете?
– Похоже на арбалетную стрелу, – сказала Старлинг.
– Второй человек, возможно, именно тот, с арбалетом, закончил разделку оленя, это у него получилось гораздо более искусно, а потом, Господи, прости, он и парня этого разделал. Смотрите, как точно отогнуты края оленьей шкуры, и какие точные надрезы на теле у человека, какая решительная рука – сам Майкл Дебейки не смог бы лучше провести операцию. Никаких признаков сексуального вмешательства – ни у того убитого, ни у другого. Тела просто разделаны на мясо.
Старлинг коснулась губами костяшек сжатой в кулак руки. На мгновение патологу показалось, что она целует какой-то амулет.
– Доктор Холлингзворт, а печень у них тоже отсутствовала?
Пауза – меньше секунды, – прежде чем он ответил, глядя на нее поверх очков:
– Печень оленя отсутствовала. Печень мистера Барбера, очевидно, не соответствовала требованиям. Она была частично иссечена и осмотрена, имеется разрез вдоль воротной вены. Тут явный цирроз, печень обесцвечена. Она оставлена в трупе. Хотите посмотреть?
– Нет, спасибо. А тимус?
– «Сладкое мясо»? Да, в обоих случаях тимус отсутствовал. Агент Старлинг, никто ведь еще не назвал его имени, верно?
– Нет, – ответила Старлинг. – Пока еще нет.
Прошипел воздушный шлюз, и в дверях появился худощавый, явно побывавший в переделках человек, в спортивной курт-ке из твида и брюках цвета хаки.
– Шериф, как там Карлтон? – спросил Холлингзворт. – Агент Старлинг, это шериф Дюма. Брат шерифа, Карлтон, в отделении интенсивной терапии, в кардиологии.
– Он держится. Говорят, состояние стабильное, он «оберегается», что бы это ни значило, – сказал шериф. И крикнул в дверь: – Иди сюда, Уилберн.
Шериф пожал руку Старлинг и представил ей своего спутника:
– Это Уилберн Моди, егерь, он у нас дичь охраняет.
– Шериф, если вы хотите быть поближе к брату, мы можем вместе пройти наверх, – сказала Старлинг.
Шериф Дюма покачал головой:
– Меня все равно к нему не пустят, по меньшей мере еще часа полтора. Не хотел бы вас обидеть, мисс, но я звонил Джеку Крофорду. Он приедет?
– Он застрял в суде. Когда вы звонили, он как раз давал свидетельские показания. Думаю, он очень скоро нам позвонит. Мы очень ценим, что вы так быстро нам сообщили.
– Старина Крофорд преподавал в моем классе в Полицейской академии в Квонтико, сто лет назад. Чертовски умный малый. Если он вас сюда послал, значит, вы дело знаете. Хотите – начнем?
– Пожалуйста, шериф.
Шериф вытащил из кармана куртки блокнот.
– Данный индивид со стрелой, пробившей ему голову, это Донни Лео Барбер, белый, мужского пола, возраст – тридцать два года, проживает в жилом автоприцепе, в Трэйлерз-Энд Парке, в Кэмероне. Место работы неизвестно. Несколько лет назад уволен вчистую из Военно-Воздушных сил, без права служить в любых родах войск. Имеет свидетельство ФАА о праве работать на авиазаводах и на электростанциях. Был в свое время механиком по обслуживанию самолетов. Оштрафован за хулиганство – стрельба из огнестрельного оружия в пределах города, оштрафован за преступные нарушения в прошлый охотничий сезон. Признал себя виновным в браконьерской охоте на оленя в округе Саммит… Когда это, а, Уилберн?
– Два сезона назад, только что лицензию обратно получил. Его у нас в Отделе давно знают. Выследить подранка не больно-то трудился. Ранил, а тот не упал, так он просто другого подождет и… Один раз…
– Расскажи, что ты сегодня обнаружил, Уилберн.
– Ну, я ехал по сорок седьмой окружной дороге, и там, примерно в миле на запад от моста, – это семь утра было или около того, – старый Пекмэн машет мне, чтоб я остановился. Дышит тяжело и за сердце хватается. И – ни слова: все, что он мог, так это рот то откроет, то закроет, и все туда, на лес показывает. Ну, я прошел, может, всего-то… да ярдов так сто пятьдесят, не больше, в глубину, где лес погуще, а там этот Барбер – сидит, развалившись, у дерева и стрела у него сквозь башку торчит, и олень тот тут же рядом, и в нем – стрела. Они оба, видно, еще со вчерашнего дня мертвые были, это если по меньшей мере считать.
– Со вчерашнего утра, скорее всего, погода прохладная, – заметил доктор Холлингзворт.
– А сезон-то только сегодня утром открылся, вот дело-то в чем, – сказал егерь. – У этого Донни Барбера с собой настил сборный был, чтоб с дерева стрелять, только он его установить не успел. Похоже, он вчера туда отправился, чтоб к сегодняшнему утру подготовиться, или просто пошел браконьерничать. А то зачем бы ему лук свой брать, совсем непонятно. Если он только настил установить хотел. А тут такой хороший олень возьми да подвернись, он просто удержаться не мог, – видал я таких, кто удержаться не может, их не так уж и мало. Такое поведение у охотников теперь часто встречается, случ?аев таких – как кабаньих следов. А потом этот другой является – и на него, а тот как раз оленя разделывает. Про его след ничего не могу сказать – там дождик прошел, да такой сильный, ну просто как небо прям тогда и разверзлось…
– Мы поэтому несколько снимков сделали и трупы вывезли, – пояснил шериф Дюма. – Этот лес старому Пекмэну принадлежит. А Донни этот двухдневную лицензию на охоту там получил – законную, она при нем была, и подпись Пекмэна на ней имеется, только она с сегодняшнего утра начинается. Пекмэн всегда одну лицензию в год продает, и объявления об этом дает, а продажу брокерам поручает. У Донни в заднем кармане еще письмо было: «Примите наши поздравления, Вы выиграли двухдневную лицензию на отстрел оленей». Все бумаги промокли, мисс Старлинг. Ничего против наших ребят не имею, только, может, вам лучше снять отпечатки пальцев в вашей лаборатории? И стрелы тоже проверьте. Все было мокрое, когда мы туда прибыли. Мы постарались ни до чего не дотрагиваться.
– Вы хотите забрать стрелы с собой, агент Старлинг? Как мне следует их извлекать? – спросил доктор
