— Берегись Эми.
Я усмехнулась. Чтобы сделать хорошие снимки требовался талант, а мастерство — чтобы сделать плохие.
— Будь уверен.
Он кивнул и отвернулся. Я подождала мгновение, чтобы убедиться, что Грейс идет с ним, и двинулась к зеленому навесу и миссис Картрайт.
Глава 8
Ветер разбросал розовые кончики моих волос перед камерой, и я подождала, пока очистится обзор. Я медленно вела камерой за бегущим по дорожке Джошем, увеличила, когда он приблизился к повороту, и я смогла увидеть его лицо. Он вдохнул, и я сделала снимок, сразу же убирая камеру от глаз, чтобы посмотреть на экране, что я сняла.
Я не могла не улыбнуться. Он выглядел достаточно измученным, глаза прищурены, рот открыт. Из-за пота волосы прилипли ко лбу. За ним виднелись цветные размытые очертания остальных бегунов. На переднем плане был неясный световой шар, который любой бы принял за дефект изображения, но я знала, что это Грейс. Джошу будет приятно увидеть доказательство ее присутствия.
Звук бегущих привлек мое внимание.
— Отлично выглядишь, Джош! — крикнула я, и он помахал мне рукой в ответ. Он был не настолько уставшим, как казалось на фотографии. И это не была гонка. Команда по бегу просто следила за тем, чтобы все время кто-то был на дорожке, что-то типа продолжающегося целый день марафона. За пределами дорожки была группа гораздо медленнее движущихся людей, не спортсменов. Это было, прежде всего, общественное мероприятие, и я могла слышать, как дамы разговаривали о своих детях, пока они энергично шагали, размахивая руками, зарабатывая по доллару за каждый круг, чтобы помочь в покупке нового автобуса для школьных нужд.
Я подняла камеру и сделала снимок, когда одна из женщин смеялась, запечатлев ее в момент радости. Их бейджи участников были отлично видны, и я прикинула в голове идею показать снимок госпоже Картрайт, чтобы посмотреть, не захочет ли она использовать его в рекламе в следующем году.
Поворачиваясь, я заметила женскую команду по бегу из Ковингтон Хай, разминающихся в тени берез. Яркие спортивные сумки разбросаны по траве, я сделала пару снимков, удостоверившись, что Эми выглядит не наилучшим образом. Увеличивая, я сфокусировалась на повязке поверх ее фиолетового носа, ушибленного и опухшего (спасибо Грейс), и с улыбкой сделала по-настоящему ужасный её снимок — с настежь открытым ртом.
— Никогда не серди фотографа, — прошептала я, чувствуя себя хорошо от того, что запечатлела ее в более чем неловкой и нелесной позе.
Я снимала уже около трех часов и начинала уставать, даже несмотря на то, что моим застоявшимся мышцам фотографа была приятна тренировка. Карточка памяти, которую я вчера купила, оказалась просто находкой. Я уже заполнила ее один раз, отлучилась сбросить все фотографии на принтер, прежде чем очистить ее и снова вернуться к поиску удачных для запечатления моментов.
— Как вот этот, — прошептала я, когда увидела мужчину, держащего ребенка на руках у своего лица.
Он указывал на одного ходока на поле, и малыш — девочка, судя по банту и жабо — следила за его взглядом. Лицо мужчины сияло, когда он что-то говорил дочери. За ними, пристегнутая к поручню, стояла коляска с засунутым под нее огромным мешком подгузников и небольшим количеством игрушек.
Я сфотографировала коляску только потому, что подумала, как это изумительно, что что-то такое маленькое требует столько всего, потом сфокусировалась на мужчине и ребенке, выжидая, пока маленькая девочка увидит, на кого он показывает, и довольно покачиваясь, засмеется. Я сфотографировала, и мужчина обернулся на звук камеры.
Я улыбнулась, проверяя, чтобы убедится, что бэйдж который дала мне госпожа Картрайт, виден.
— Я делаю фотографии в качестве помощи школе, — сказала я в уже который раз за сегодня. — Хотите, чтобы я напечатала ее для вас? Я могу сделать так, чтобы она была готова примерно через час.
Его подозрительность испарилась, превратившись в удовольствие, когда я, повернув камеру, протянула ему посмотреть.
— Я даже не знал, что вы были тут, — сказал он, покачивая девочку. — Чудесное фото. Сколько стоит? — Он подвинул ребенка, чтобы достать до заднего кармана, и я покачала рукой, что не нужно.
— Мы просим доллар, но вы заплатите, когда увидите их, — объяснила я. — Они будут в зеленой палатке. — Звук бегущих пронесся за мной, и маленькая девочка изогнулась, смотря мне через плечо, чтобы проследить за бегунами.
— Я приду, — сказал мужчина, стараясь удержать ребенка. Он посмотрел на счастливого младенца, говоря фальцетом: — Маме будет приятно иметь фотографии с нами. Любовь к своей дочери все еще была в его глазах, когда он повернулся ко мне. — Спасибо вам. Я всегда забываю брать камеру на подобные мероприятия. Подгузники, бутылочки, игрушки и ее накидка, но не фотоаппарат.
Кивая, я дала ему билетик, прежде чем помахать воркующей девочке и отойти. Это было приятно — делать что-то вместо того, чтобы хандрить у себя в комнате, как будто это тюремная камера, и скучать по старым друзьям. Вчера в Общем З с Джошем было славно, даже с вмешавшейся Эми и витающими в воздухе неприятностями с Кайросом. Я забыла, как это хорошо — быть с кем-то и не бояться быть тем, кем я была на самом деле. Сегодня солнце было теплым, воздух — прохладным, а я была занята, тратя отцовские деньги на чернила и бумагу. Мало что может быть лучше, чем это.
Из-под ближайших деревьев я слышала, как Эми выкрикнула чтобы привлечь внимание: «Прииивет, Джош!» — и я подняла взгляд, чтобы увидеть, как он опять пробегает мимо. С ним был Паркер, и, похоже, что они разговаривали. Я пошла их сфотографировать, но выскочило сообщение, что карточка заполнена.
— Вот те на, — сказала я, вздыхая, и пошла к палатке, где стоял мой стол. Госпожа Картрайт была очень мила, когда, не моргнув и глазом на мои розовые кончики волос и серьги в форме черепов, выделила мне стол, где я могла разложить разнообразные фото, которые, вероятнее всего, никто не заберет.
— Мэдисон! Моя фотография уже готова? — раздался уставший, принадлежащий женщине средних лет голос, и мой взгляд обратился к утомлённой женщине с тремя пыльными ребятишками.
Она выглядела так, как будто с нее на сегодня хватит. У меня была прекрасная фотография ее и мальчиков на карусели, прежде чем они измотали ее и испачкали одежду сахарной ватой. Солнце блестело на золотой краске и гармонировало с их волосами, и ровные перпендикулярные линии великолепно контрастировали с вьющимися гривами и ярким окрасом лошадей. Бок о бок, фамильное сходство, которое немножко изменялось с возрастом, было просто поразительным. Я напечатала вторую фотографию для себя просто потому, что она мне понравилась.
— Готово, — сказала я, указывая на палатку, но она была занята разниманием двух младших, пока они спорили о золотой рыбке, которую выиграли.
— Я сейчас подойду, — сказала она быстро, потом, повысив голос, сказала им, что они заморят рыбку, если будут продолжать так ее трясти.
Никто даже не заметил, как я проскользнула в палатку и направилась к дальнему столу. Тень была долгожданным облегчением, и я села, расслабившись в кресле за длинным столом. Я издала довольный звук, когда обнаружила, что хорошая часть фотографий уже разошлась, даже те, которые, я думала, никто не захочет забрать. Довольная, я подключила камеру к принтеру и выбрала «печатать все». Приятно чувствовать, что твои усилия были оценены по достоинству.
Фотографии начали выходить одна за другой, и я заняла себя тем, что раскладывала их на столе так, чтобы люди смогли их найти. Меня накрыло тенью, и я посмотрела вверх, когда госпожа Картрайт восхищенно сказала:
— Ох, я возьму эту, — она потянулась за фотографией, падающей в лоток, добавляя: — Говард –
