А в полночь на кладбище – вообще кайф.
Гленн пригладил коротенькую бороду, ожидая. Было ясно, что сейчас что-то произойдет, он только не знал, что. Я положила пистолет на кухонный стол и принялась отмывать раковину. Пульс у меня участился, от напряжения зудели пальцы. Айви продолжала делать покупки в сети, отчетливо щелкая мышкой. Что-то показалось ей достойным внимания, и она потянулась за карандашом.
Схватив пистолет, я повернулась и спустила курок. Хлопок воздуха наполнил меня дрожью возбуждения. Айви отклонилась вправо. Свободная рука взлетела перехватить водяной шарик. Он ударил – ей в ладонь с резким плеском, забрызгал руку. Не отрываясь от монитора, Айви стряхнула воду с руки и прочла заголовок про подушки-шкатулки. До рождества оставалось три месяца, и я знала, что Айви никак не могла придумать подарок для матери.
При звуке выстрела Гленн вскочил, рука оказалась на кобуре. Лицо у него осунулось, он глядел то на меня, то на Айви. Я бросила ему пистолет, и он его поймал. Главное, что при этом убрал руку с кобуры.
– Будь это сонное зелье, – самодовольно сказала я, – она бы отрубилась наглухо.
Я передала Айви рулон бумажных полотенец, которые у нас стояли на столе как раз для этой цели, она небрежно вытерла руку и продолжила бродить по магазинам.
Гленн, склонив голову, рассматривал пистолет. Я знала: ощущая его тяжесть, он сейчас начинает понимать, что это не игрушка. Подойдя ко мне, он вернул мне пистолет.
– Вообще-то надо бы, чтобы на такие штуки лицензии выдавали, – сказал он, когда тяжесть пистолета перешла ко мне в руку.
– Ага, – согласилась я охотно. – Надо бы.
Заряжая пистолет семью пулями с зельем, я ощущала на себе взгляд Гленна. Мало кто из ведьм использует зелья – не только потому, что они безобразно дороги и хранить их до активации можно не больше недели, а еще потому, что для прекращения их действия нужно тщательное вымачивание в соленой воде. Дело это грязное в буквальном смысле, и соли нужно немеряно.
Довольная, что до Гленна дошло, я сунула заряженный пистолет за пояс сзади и надела кожаный пиджак, чтобы его прикрыть. Сбросив розовые шлепанцы, я босиком пошла в комнату за ботинками вампирской работы, стоящими у задней двери.
– Готов ехать? – спросила я, опершись на стенку и натягивая ботинки: – Тебе вести машину.
Долговязая фигура Гленна выросла в проеме, темные пальцы привычно завязывали галстук.
– Вы едете в таком виде?
Нахмурив брови, я оглядела красную блузку, черную юбку, нейлоновые чулки, ботинки до щиколоток.
– А что такого в моей одежде?
Айви из-за компьютера невежливо фыркнула. Гленн посмотрел на нее, на меня.
– Нет, ничего, – сказал он ровным голосом. Поправил галстук, придавая себе лощеный и профессиональный вид. – Поехали.
– Нет уж. – Я глядела прямо ему в лицо. – Я хотела бы знать, что, по вашему мнению, я
Гленн обошел меня, сделав каменное лицо, и вышел в холл. Схватив сумку, я кивнула в ответ на рассеянное «до свидания» Айви и решительно вышла следом. Гленн занимал почти всю ширину коридора, одновременно шагая и натягивая на ходу пиджак. Шорох подкладки о рубашку был почти не слышен за стуком подошв по половицам.
Я сохраняла ледяное молчание, пока Гленн вез нас из Низин обратно через мост. Приятно было бы, если бы с нами был Дженкс, но Сара-Джейн что-то говорила про кошку, и он благоразумно решил остаться дома. Солнце давно уже зашло, движение стало плотнее. Огни Цинциннати приятно смотрелись через мост, и забавно было видеть, как Гленн едет во главе колонны автомобилей, слишком осторожных, чтобы его обгонять. Машина ФВБ даже без отличительных знаков видна.
Постепенно у меня улучшалось настроение. Я приоткрыла окно – ослабить запах корицы, и Гленн включил обогреватель. Запах духов не казался мне теперь приятным, когда он меня подвел.
Домом Дэна был таунхауз: аккуратный, чистенький и за заборчиком. Недалеко от университета. Удобный выезд на фривей. Выглядел он дорого, но если Дэн учился в университете, вполне мог сюда друзей пускать.
Гленн заехал на зарезервированную стоянку с номером дома Дэна и выключил мотор. Свет на крыльце не горит, шторы задернуты. На перилах балкона второго этажа сидела кошка, сверкая на нас глазами.
Ничего не говоря, Гленн сунул руку под сиденье, отодвинул его назад, закрыл глаза и устроился будто подремать. Тишина нарастала, только постукивал остывающий двигатель. Я потянулась к рукоятке радио, и Гленн буркнул:
– Не надо.
Я в раздражении откинулась назад.
– Собираешься расспрашивать соседей? – спросила я.
– Завтра. При солнечном свете, когда вы будете на занятиях.
Я приподняла брови. Согласно расписанию, которое дал мне Эдден, занятия с четырех до шести. Самое подходящее время стучать в двери, когда люди приходят домой, дневные внутриземельцы вполне бодрствуют, а ночные ворочаются. Здесь, кажется, район смешанный.
Из ближайшего дома вышла пара, ссорясь на ходу, села в блестящую машину и уехала. Она опаздывала на работу, а виноват он – если я правильно поняла их беседу.
