крови. Казалось, ни один дух, демон или бог не остался без внимания. Интересно, поспала ли Мелафия хоть немного…
— На колени, Джек.
Я уставился на жрицу вуду, не веря своим ушам.
— А?…
Она положила руку мне на плечо и с силой надавила.
— В мире есть более могущественные существа, нежели вампиры, мой мальчик. Делай, как я говорю.
Слово «мальчик» прозвучало как раз в тот момент, когда мои колени коснулись пола. Я уже собрался возмутиться, но тут обнаружил, что Мелафия на меня и не смотрит. Ее взгляд был устремлен на Оливию.
— Я защищаю лишь тех, кто помогает нам. Если ты не друг, значит, ты враг. — Мелафия приковала к себе внимание Оливии, как змея, гипнотизирующая птицу. — Сделай выбор. И знай: если ты солжешь, оришас это запомнят. Знаки защиты легко могут стать знаками смерти.
Оливия кивнула и медленно преклонила колени.
Рейя и Дейлод в человеческом обличии слонялись у входа в коридор. Мелафия указала на них пальцем и зашипела, как разъяренная кошка. Они мгновенно исчезли из дверного проема. В человеческом облике Рейя не могла использовать свое любимое место для пряток между диваном и креслом. Я готов был поспорить, что она укрылась в гробу Уильяма.
— Начнем.
Мелафия подошла к алтарю в центре, на котором лежал флакон с кровью Лалии, и зажгла свечи. Я заметил какую-то костяную коробочку, раньше ее здесь не было.
Жрица вуду напевала под нос странную мелодию и раскачивалась; бесчисленные слои ее юбки вздымались и опадали, танцевали, как лепестки цветов в порывах ветра. Когда все свечи были зажжены, Мелафия провела пальцами сквозь пламя, омывая руки в энергии огня. Потом она захлопала в ладоши в необычном, только ей одной понятном ритме, а затем взяла в руки серебряную чашу с кровью. Свежей человеческой кровью.
— Снимите рубашки.
Я даже и не пытался посмотреть на сиськи Оливии — не время думать о сексе, сейчас хватает других проблем. Никто и ничто из того, что я знал, не останется прежним после нынешней ночи. Ни Мелафия, ни Конни… черт, ни даже близнецы. А ведь была еще Рени. Уильям споткнулся и упал со своего пьедестала бога вампиров. Что бы ни случилось дальше, это касалось меня. Если бы Мелафия читала мои мысли, я бы весь покрылся ожогами от ее яростных взглядов. Для жрицы Уильям был настоящей семьей: в нем текла кровь ее предков. И все же здесь и сейчас Мелафия защищала меня — того, кто мог предать Уильяма. Серебряная чаша была наполнена ее собственной кровью, я чувствовал это по запаху.
Жрица опустила два пальца в теплую алую влагу.
— Я взываю к Айизан, Маман Бригитт… — Она втерла кровь мне в волосы. Кожа на голове словно горела от прилива энергии. Казалось, мои волосы колышутся, словно трава на ветру.
— Я взываю к Огуну Ге-Ружу, — бормотала Мелафия и рисовала кровью в центре моей груди. — Воину-лоа крови, огня, молнии и меча. Несущему мщение.
Порыв ветра, от которого с громким стуком захлопнулась дверь, заставил меня подскочить на месте. Кожа заледенела в тех местах, где Мелафия касалась моей обнаженной груди. Если бы нежить могла снова пережить момент умирания, это походило бы именно на него. Лично для меня одной смерти было вполне достаточно…
— Лалия-яяаааааааа! — Вопль отразился эхом от каменных стен. — Дочь твоей души просит защитить сыновей твоего рода. Охраняй и веди, исполни свою клятву. — Мелафия откинула голову назад и снова крикнула: — Маман Лалия-яааааа!
Вопль этот внушал ужас. Даже мне, вампиру, сделалось не по себе. Я прищурился, глянув в сторону алтаря, и увидел, что одна из статуй плачет кровавыми слезами. Мурашки побежали по моей заледеневшей коже; помимо собственной воли я покосился на Оливию.
Обнаженная по пояс, она скрестила руки над сердцем, однако в этой позе не было страха. Ее глаза были закрыты, но Оливия улыбалась таинственной женской, какой-то заговорщической улыбкой. Один взгляд на ее восхищенное лицо и я снова почувствовал себя аутсайдером. Если б я не был знаком с Оливией, то решил бы, что она молится.
Мелафия перестала завывать и снова положила руку мне на плечо.
— Идем.
Она помогла мне подняться и повела в угол комнаты, где стояла большая лохань из красного дерева, наполовину заполненная водой.
— Омой голову, — велела она.
Как послушный мальчик, я наклонился над лоханью, но тут же мне в голову закралась неприятная мысль. Вместо того, чтобы окунуть голову, я посмотрел на Мелафию и хитро улыбнулся.
— Надеюсь, там не святая вода, а?
Она крепко ухватила меня за ухо.
— С каких пор ты перестал доверять мне, мальчик?
— Ай!.. Слушай, в последний раз, когда я тебе доверился, ты заперла меня в подвале. Пусть Оливия идет первой.
С раздраженным восклицанием Мелафия подвела вампиршу к лохани и дождалась, когда она опустит лицо в воду. Потом настала моя очередь. Я задержал дыхание и погрузил голову до самой шеи. Мелафия принялась тереть меня — волосы, плечи и грудь. Вода обжигала, и это было похоже на покалывание тысяч крошечных иголок и булавок. Неприятно, но не опасно. Впрочем, можно подумать, я справился бы с Мелафией, реши она вдруг мне навредить. И тут мне в голову пришла некая мысль…
— Еще раз.
Чувствуя себя полнейшим идиотом, я выполнил ее приказ. В конце концов, что я знал о вуду?
Секундой позже я стоял перед Мелафией, и капли воды стекали по моему лицу. Она вытерла их, улыбнулась и поцеловала меня в щеку.
— Хорошо. Одевайся. Я принесла твой костюм, — сказала она и переключила внимание на Оливию.
— На кой черт мне опять надевать это идиотский пиджак? Если уж я буду хозяином вечеринки, то хочу хотя бы нормально выглядеть!
Нет, это уже слишком! Я мог привести сотни аргументов в ответ на вопрос, почему дурацкий синий пиджак был не лучшим выбором для нашего банкета. И я бы использовал их все, прежде чем назвать истинную причину: это был пиджак Уильяма. Тот, который он дал мне для защиты. Тот, который я носил, когда поцеловал Конни… кажется, это было сто лет назад…
— Он чистый, Джек. И на вечере предполагается дресскод в стиле ретро. В чем проблема?
— Ретро там или нет, а эту гадость я не надену.
Мелафия посмотрела на меня как на непослушного ребенка.
— Так надо, — терпеливо сказала она. — Уильям хотел, чтобы ты носил его.
Уильям…
— Ты собираешься сразиться с древним вампиром, чтобы вернуть нам Уильяма. Я наложила на этот пиджак самые мощные заклинания, какие только были мне под силу.
Появление Оливии спасло меня от необходимости отвечать. От необходимости лгать о том, с кем и как я собираюсь сражаться. Вернее, не столько ее появление как таковое, сколько внешность вампирши.
— Как красиво! — сказала она, повертевшись перед нами. Украшенный бисером край ее платья, похоже, жил собственной жизнью.
— Мода 1920-х. Платье принадлежало подруге Уильяма.
— Я снова чувствую себя девчонкой. — Оливия рассмеялась. — Что скажешь, Джек?
— Скажу, что лучше надену платье, чем этот уродский пиджак!
— Ой, не капризничай. Мелафия плохого не посоветует. Думаю, тебе надо ее послушаться.
