Нора всмотрелась через линзу на искаженное лицо. Человек был чисто выбрит; глаза были закрыты, но не запали в глазницах. Вокруг век были рыжеватые ресницы. Определить его возраст было невозможно; при погружении в вяжущую болотную воду обычно даже молодая кожа начинает выглядеть сморщенной и иссохшей, так что кожа этого человека уже начинала принимать дубленый вид. Хотя он, скорее всего, лежал здесь не дольше нескольких десятилетий, его тело не так хорошо сохранилось, как более старые трупы. В этом не было ничего странного; сохранность тела в болоте зависит от многого: от случайных уровней воды и химикатов, смешанных капризной природой. Иногда кислотная болотная вода сохраняла кожу и внутренние органы, но оказывала совершенно противоположный эффект на кости; Нора как-то читала о болотном человеке в Дании, скелет которого полностью разложился, остался лишь сплющенный мешок в форме человеческого тела из дубленой кожи. Что ей сказать Уарду? Ноздри и открытый рот были наполнены торфом. Наверное, это было лишь впечатление, но ей показалось, что он застыл в позе смерти, как раз в тот момент, когда неистовая жизненная энергия иссякла: деление клеток прекратилось, кровоток замедлился и, наконец, остановился, постоянная буря электрических импульсов в мозгу неожиданно прекратилась.
Уард на жутковатое зрелище никак не отреагировал, но молодой офицер Гарды, что шел рядом с ним, только глянув на тело, резко отвернулся, и его неистово вырвало прямо на собственные начищенные форменные черные туфли. Нора увидела, как детектив тронул молодого человека за плечо. Это заставило ее подумать, что Уард, возможно, испытал подобную реакцию на первый труп, с которым столкнулся по долгу службы. Ни слова не говоря, Уард подал знак другому патрульному подойти и приглядеть за коллегой, которому было нехорошо. Нора также невольно почувствовала сострадание к посеревшему офицеру. На нее никогда не действовал вид смерти; острую реакцию у нее вызывало физическое оскорбление живых существ. Стыдно признаться, но она еле прошла хирургическую практику в медицинской школе.
— А вот и доктор Фрайел, — сказал Уард, проходя под сине-белым полицейским барьером. Подняв глаза, Нора увидела, что на дороге остановился серебристый «мерседес». Она слышала от государственного патологоанатома Мэлэки Драммонда о его новой коллеге, но еще не имела возможности встретиться с Кэтрин Фрайел, хотя их офис был совсем недалеко от Тринити. Стройная сереброволосая женщина, которая вышла из машины, выглядела бодрой и энергичной. При взгляде на нее никто бы не сказал, что доктор Фрайел несколько раз в неделю ездит по всей стране вслед за смертельной жестокостью. Печальная примета времени — Мэлэки больше не мог в одиночку управиться со всеми делами.
Нора наблюдала за формальной и почтительной позой, с которой Уард приветствовал доктора Фрайел и повел ее к раскопкам. Своими спокойными мягкими манерами он больше походил на семейного врача, чем на полицейского. Что заставило его поступить в Гарду? Что привлекало его в работе, в которой многие видят лишь копание в отвратительных деталях жизни других людей? Нора часто пыталась понять, каково это, быть детективом, постоянно заглядывать за заборы и канавы и через стены домов, срывая вуаль пристойности и обыденности, открывая странную и неопрятную реальность.
Когда Уард представил их, Кэтрин Фрайел сказала:
— Нора Гейвин. Какое знакомое имя… — Ее лицо засияло. — Ну да, теперь помню. Мэлэки недавно показывал мне вашу статью в одном журнале по анатомии, о болотной химии и сохранении мягких тканей. — Нора кивнула. — Очень захватывающе. Теперь я рада, что прочитала статью с таким интересом. — Кэтрин повернулась к Уарду. — Было бы разумно использовать опыт доктора Гейвин, пока она здесь… если она не против и вы не возражаете.
— С моей стороны никаких возражений, — ответил Уард. — Работайте.
У Норы заурчало в животе; она не ела с шести утра, а уже был почти час. Но ей сейчас было не до голодных спазмов; они пройдут.
Через несколько минут, надев специальный белый костюм. Нора снова спустилась в срез, на этот раз рядом с доктором Фрайел, которая попросила поделиться с ней текущими наблюдениями. Пока что говорить было особенно нечего.
— Положение тела, присутствие торфа во рту, в носу и под ногтями — все это могло бы указывать, что этот человек просто упал в болотную яму. Но тут есть кое-что странное. — Нора взяла пригоршню торфа и растерла ее между пальцами. — Посмотрите на структуру материала прямо возле тела, как он разламывается на мелкие комья. Его явно досыпали сверху. Так что даже если он просто споткнулся и полетел в яму, кто-то, похоже, очень постарался его присыпать.
— Я знала, что не зря вас здесь оставила, — сказала доктор Фрайел. — Давайте посмотрим, что мы еще найдем.
Они очень осторожно убрали оставшийся торф вокруг шеи и верхней части груди мертвеца.
— Странно, что на нем нет рубашки, — сказала доктор Фрайел. — Даже в такую прекрасную погоду, как сейчас, мало кто ходит на болото полуодетым. И посмотрите сюда. — Нора подалась ближе и увидела тонкую кожаную веревку. Доктор Фрайел прощупала ее до самого левого уха человека. — Это может быть лигатура, — сказала она.
— Да разве для удавки она не должна быть поплотнее?
— Наверное, вы правы. — Пальцы патологоанатома легко потрогали жесткую плоть под подбородком мертвеца. Она подняла маленькую складку кожи, и Нора заметила один конец разреза сразу под линией челюсти. — На вид не очень глубоко, — сказала доктор Фрайел, — но кровотечение могло быть сильное — если только его сначала не удушили, а горловую рану нанесли уже после смерти.
Нора поняла, что на самом деле не слушает; она сосредоточилась на кружившихся в ее сознании картинах: еще одна веревка, еще одно ножевое ранение, еще один мертвец всего в сотнях ярдах отсюда. Но у этого человека наручные часы. Эти две смерти не могли быть связаны; их разделяло по меньшей мере несколько столетий. Она сказала:
— Несколько дней назад здесь обнаружили тело…
— Да, и что?
— Ну, на вид его тоже удушили, и горло тоже было перерезано.
— Вы думаете, тут есть какая-нибудь связь?
— Вряд ли это возможно. Просто странное совпадение получается — двух человек убили одним и тем же способом, в одном и том же месте, но с разницей в сотни лет.
Доктор Фрайел подняла на нее глаза.
— Что вы делаете завтра, доктор Гейвин? Хочу пригласить вас на вскрытие. Как насчет девяти часов? — Нора еще не успела ответить, а патологоанатом уже повернулась к стоявшему над ними молодому полицейскому. — Вы не позовете мне детектива Уарда? Хочу сообщить ему, что считаю эту смерть насильственной. И эксперты могут начать работу, если готовы.
Нора заметила Уарда на дороге, где рядом с полицейскими машинами только что остановился микроавтобус с делегацией Национального музея. Детектив наклонился к окну автобуса, несомненно, объясняя ситуацию.
Повернувшись назад. Нора обнаружила, что за ней на краю канавы стоял Чарли Брейзил. Он, наверное, прошел через болото, но то, что никто не слышал его приближения, вряд ли было удивительно; четыре метра торфа поглощали звук, словно ковер. Он наклонился над срезом, пристально смотря на мертвеца, и на его лице смешивались отвращение и любопытство.
— Еще один, — сказал он. — А с ним что случилось?
— Мы еще не знаем. — Она увидела, как Чарли заметил кожаную веревку и часы. Он понял, что это тело было не таким старым, как то, которое он нашел. Нора заметила, что эти детали его заинтересовали и подействовали на него. Когда Нора снова заговорила, он чуть не вздрогнул.
— Урсула сказала, что это вы нашли предыдущее тело, — начала она, и Чарли кивнул. — Не расскажете, что произошло?
Брейзил отвел глаза и посмотрел на группу, направлявшуюся к срезу.
— Мне пора, — сказал он. — Мне сейчас не полагается быть здесь.
Затем он развернулся и зашагал прочь.
Поскольку приехали люди из Музея, пора было оставить полицейские дела и вернуться к изучению первого Лугнабронского болотного человека. Нора пошла поздороваться с Найаллом Доусоном, который размещал людей на дальнем срезе, но решила, что еще несколько минут они потерпят, и свернула к бараку, чтобы, наконец, сходить в туалет и перекусить. Взяв из машины пакет с ланчем, она вошла в вагончик и
