слышал перед самой смертью на болоте: звук порывистого ветра или еле слышный свист, с которым он проносился сквозь заросли дрока и вереска. А может, последнее, что слышал этот человек, были слова, которые прошептал палач перед смертельным ударом. Интересно, означал ли что-нибудь этот браслет на руке? Был ли он членом общества, убившего его, может быть, вождем высокого происхождения — или узником, заложником, изгоем? Добровольно ли он пришел к своему концу или его приволокли связанным, подавив сопротивление? Она представляла, что его убили в темноте, что это был какой-то тайный ритуал, свидетелями которого были только луна и звезды, но может, все было не так. Может, кровопролитие было частью общественного зрелища.
Нора вдруг осознала, что рядом с ней стоит Урсула Даунз.
— Кажется, кто-то хотел удостовериться в том, что он мертв, — сказала Урсула. — Вы видели колышки? Посмотрите на его руки.
Нора увидела, что в предплечья человека были вогнаны несколько тонких деревянных колышков диаметром в дюйм.
— Вряд ли вам стоит делать что-то еще, пока Найалл Доусон не приедет, — сказала Урсула. Она посмотрела на болотного человека и слегка ткнула его согнутый кулак носком ботинка. Нору от этого передернуло. Ей хотелось вытолкать Урсулу из палатки, прочь от хрупкого тела, но вместо этого заново укрыла тело мокрым торфом и вернулась наружу, к суровому солнцу и ветру.
— Чтобы его запаковать, скорее всего, потребуется пара дней, — сказала Урсула. — Вы, наверное, уже нашли, где остановитесь. — Необычные зеленые глаза украдкой глянули на нее, и Нора вдруг почувствовала себя идиоткой. Ну конечно, теперь все было ясно; и то, что Урсула много слышала о ней, и эти косые взгляды, выдававшие пристальный интерес. Ничего удивительного, что Урсула и Кормак знакомы… И Доусон тоже. Они наверняка были старыми друзьями, а она — простофиля. Ей следовало бы помнить, что мир археологии в Ирландии тесен, и что Кормак всех в нем знал. Урсула явно развлекалась с самого первого момента их встречи, но давать ей знать, что Нора это поняла, было совершенно необязательно. Нора постаралась выглядеть как можно безразличнее.
— Да, я остановилась у друзей неподалеку. Урсула загадочно улыбнулась, потом посмотрела на свою команду на болоте и вздохнула.
— Какого хрена они тут торчат? — она глянула на часы. — Перерыв на чай у них еще только через час.
Нора проследила за взглядом Урсулы. Вся команда стояла у одного из срезов. Из-за ветра невозможно было расслышать, что они говорили, но, судя по позам, они спорили. Одна девушка отошла от группы и побежала к ним.
— Урсула! — закричала она, пригибаясь от ветра, и махнула рукой, явно подзывая ее подойти поближе. Урсула побежала, и Нора последовала за ней.
Подойдя поближе к команде, Нора увидела шок и смятение на молодых обветренных лицах. На насыпи над канавой присела темноволосая девушка, ее резиновые сапоги были покрыты свежей грязью вплоть до середины икр.
— Господи, Рейчел, почему ты ничего не сказала? — воскликнул один из молодых людей.
— В чем дело? — поинтересовалась Урсула. — А вы… — сказала она телеоператору, подошедшему посмотреть, что случилось, — валите к черту с насыпи, пока я вам не накостыляла.
Оператор умиротворяюще поднял свободную руку и поспешно отступил к микроавтобусу. Урсула повернулась к команде:
— Так, быстро объясните, что здесь происходит.
Отвечать ей стали сразу несколько человек:
— Рейчел упала в канаву…
— Нам пришлось ее вытаскивать …
— Я просто сосредоточилась на своем деле, — сказала девушка, — и случайно оступилась с края доски. Я никого не просила меня спасать.
— И вы так всполошились из-за того, что пришлось кого-то вытаскивать из канавы? — изумленно воскликнула Урсула. — Боже ты мой…
— Не из-за этого, — сказала подозвавшая их девушка. Она отошла в сторону и указала на угол среза. — Мы чуть на него не наступили, когда пытались вытащить Рейчел.
Посмотрев туда, куда указывала девушка, Нора с трудом разглядела очертания искаженного лица. Она опустилась на колени рядом со срезом, чтобы получше все разглядеть, но только через минуту ее обуял ужас от того, что она увидела. Кожа была темно-коричневая, лицо слегка сдавленное, а нос свернут набок, но по глазным впадинам, черепному своду и линии челюсти было ясно видно, что это человек. Одна рука скелета, похожая на птичью лапу, была сжата в кулак и поднята над головой, будто он погрузился с головой, а теперь пытался всплыть и глотнуть воздуха.
Урсула раздраженно вздохнула.
— Вы шутите. Два хреновых болотных человека железного века за одну неделю.
— Я бы не спешила с выводами, — сказала Нора, подняв голову и посмотрев на склонившиеся к ней взволнованные лица. — На нем, похоже, наручные часы.
Глава 3
Детектив Лайам Уард положил телефонную трубку и вдруг заметил свежие пятна крови у себя на рубашке. Утром он порезал шею, когда брился, и потом залепил ранку пластырем, но тот, похоже, отклеился. Вообще-то детективу было не до того; только что позвонил дежурный офицер и сообщил, что из Лугнабронского болота достали второе за две недели тело. Первому, как официально объявили, было по меньшей мере пять сотен лет, но вот второе, похоже, было «свежее». Но как бы ни было дело, не стоило старшему детективу являться перед людьми в таком виде, будто он только что с кем-то подрался. Детектив стянул с себя рубашку и пошел в ванную промыть порез и приклеить другой пластырь. Когда он вернулся в спальню, испачканная рубашка комком лежала на кровати. «Как улика с места преступления», — подумал он и застегнул воротник, на этот раз следя за пластырем.
Луг нервничал, наверное, из-за запаха крови. Завязывая галстук, Уард увидел, как сеттер вышагивал по коридору и кухне, тревожно подняв похожий на перо хвост, когтями выбивая барабанную дробь по кафельному полу. Почему-то этот звук напомнил Уарду о матери. Он вспомнил, как она вот так же постукивала каблуками по этому же полу, бесплодно пытаясь убедить его уехать из этого дома на следующий день после похорон его жены. Конечно, он не уехал, привязанный воспоминаниями, как якорями и камнями в саду.
Уард знал, что мать думала, будто смерть Эйти принесла ему облегчение. Неужели летом будет уже одиннадцать лет, как его жена спустилась по берегу в реку, набив карманы камнями из сада, чтобы никогда больше не всплыть? Он как сейчас видел эти камни, черные, серые, белые, розовые, их гладкую округлую форму. Всего за неделю до этого трагического события он выложил их, чтобы оградить розы от сорняков. Уард представлял себе, как Эйти опускается на колени, хотя в помощь молитв она уже давно не верила; как она собирает камни по одному и медленно набивает ими карманы темно-зеленого плаща. Он мог представить себе ее за этим простым занятием, но дальше ничего не получалось. Ее последние мгновения для него были скрыты в тумане. После дознания вместе с личными вещами жены Уарду вернули и камни. Он так и не смог заставить себя отнести их обратно в сад. Что-то в этом было неправильное, а может, это смахивало на дурное знамение, и он бросил их обратно в реку, где и было им место.
Уард встретил Эйти на весенней свадьбе — молодой сержант, один из его коллег, как раз порвал с холостяцкой жизнью. Друзья давно записали Уарда в вечные холостяки. Ни одна девушка его особо не задевала… до тех пор, пока он вдруг не заметил удивительное создание, игравшее в углу на арфе во время свадебного ужина. Его сразу же поразили ее печальные глаза и, прежде всего, достоинство, с которым она держалась, и изящество ее движений. Она казалась величественной и сдержанной, а Уард на такие вещи обращал внимание.
