— Итак, — с вызовом спросил он. — Что думает шеф? Что какой-то неизвестный влез в дом и прямиком пошел туда, где Клайд хранил пистолет?
Мистер Деннис выпустил дым.
— У тебя есть пистолет, Ральф?
Казалось, Кули удивился.
— У меня? Ну нет. Чертовы штуки стреляют.
В глазах редактора мелькнуло презрение.
— А у многих есть. Включая меня. Знаешь, где я его храню? На полке шкафа в спальне. Если не живешь на Гикориевом холме… — Большие дома в их городе располагались на гребне лесистого холма, — и у тебя нет оружейной комнаты с подставками и ящиками, ты хранишь пистолет на верхней полке шкафа, подальше от детей.
Кули вскинул брови.
— Значит, Багсу Банни понадобилась пушка, и он решил проверить дом Татума?
— Черт бы тебя побрал. — Деннис развернулся и пошел к своему столу.
— Посмотри фактам в лицо, Уолт, — язвительно проскрежетал Кули, — твой бойскаут нарывается на неприятности. Будь я на месте парня, который перепих… — Кули бросил взгляд на Гретхен, — забавлялся с Фей, я бы сейчас из всего города душу вытряс. Так или иначе, я могу процитировать шерифа. — Кули прочистил горло: «Шериф Пал Мур сообщил жителям округа в четверг, что скрывающийся от правосудия сержант Клайд Татум разыскивается для допроса по обвинению в убийстве жены. Он может быть вооружен и опасен». — Кули глубоко затянулся. — И это начало моей статьи.
Супермаркет Джессопа на углу Мейн и Кроуфорд был в двух шагах от кафе «Виктория». Зеркальные витрины венчал золоченый имбирный пряник. Двойные двери были выкрашены в ярко-красный цвет. Гретхен вошла. Стойка кофейни с шестью кожаными стульями располагалась слева. В меню были гамбургеры (молотая говядина, смешанная с овсяной мукой для объема), сырные сэндвичи-гриль и супы. Все знали, что здешняя еда не шла ни в какое сравнение с блюдами в кафе «Виктория». Полки заполняли середину магазина. Вдоль правой и задней стен тянулись застекленные прилавки. Джессоп торговал косметикой, кухонными принадлежностями, посудой, игрушками, бижутерией, конфетами — словом, всем, что не продавалось в аптеке Томпсона и скобяных товарах Миллера.
Гретхен поздоровалась с миссис Джессоп, проводившей воскресные занятия со школьниками, и заспешила к центральному проходу. Ювелирный отдел находился в глубине магазина. Люсиль Уинтерс протирала витрину с часами тряпкой, пропитанной нашатырем. Она подняла голову, услышав быстрые шаги Гретхен. Темные волосы, взбитые в высокий зачес, открывали крупное лицо с ярким румянцем на щеках. Люсиль широко раскрыла глаза, взмахнув густо накрашенными ресницами.
— Гретхен! Ты же была с Барб, когда она нашла свою маму. Ужасно, да? — Она посмотрела поверх плеча Гретхен, жестом попросила приблизиться и прошептала: — Миссис Джессоп не хочет, чтобы мы об этом говорили. А мне так тяжело все это время. Как Барб?
Гретхен подошла к витрине с часами Бенрус и Орвин. Она не касалась сверкающей стеклянной поверхности, хотя наклонилась низко и говорила тихо.
— Горюет. Напугана. Беспокоится за отца. И она в бешенстве из-за сплетен о маме. Поэтому я и пришла к вам. Я хочу написать о том, какой миссис Татум была на самом деле.
Люсиль положила тряпку, открыла витрину и достала коробку с миниатюрными часами.
— Притворись, что разглядываешь часы. Миссис Джессоп идет сюда. — Она расстегнула булавку в виде банта с маленькими часами на подвеске. — Эта пластина из прокатного золота на 10 карат. Прелестная вещь для вашей мамы. Вы искали что-нибудь вроде этого?
Пол заскрипел. Миссис Джессоп, тяжело ступая, подошла совсем близко, но повернула назад. Глядя на ее широкую спину, обтянутую тесным серым платьем, Гретхен подумала о боевых кораблях из кинохроники — крепких, мощных, неодолимых.
Люсиль сжала часы в руке.
— Миссис Джессоп велела не упоминать имени Фей. Она говорит. «Такие женщины получают по заслугам». Но все это ложь о ней и другом мужчине. У нас с Фей было время для разговоров. Ты пока не знаешь… тебе еще рано, поймешь, когда станешь постарше. Женщины говорят о мужчинах, особенно, когда мужчина уезжает. Фей с ума сходила по Клайду. Это по всему было ясно: и как она произносила его имя, и говорила, что он скоро приедет, и как они… — Люсиль опустила глаза, разжала пальцы и осторожно переложила часы в коробке. Быстро огляделась, проверяя, нет ли поблизости миссис Джессоп. — Слушай, у меня могут быть неприятности. Если ты напишешь об этом в газете, она узнает, что мы говорили о Фей, и мне влетит за разговоры в рабочее время. Но мне все равно. Я давно собираюсь уехать в Талсу. На заводе «Дуглас» все время нужны люди. Я заступлюсь за Фей и никому не побоюсь смотреть в глаза. Она любила только Клайда и никого другого. Так она мне сама сказала, и пусть это зарубят на носу все, кто думает о ней плохо.
Заслоняя блокнот на случай появления миссис Джессоп, Гретхен строчила изо всех сил.
Джим Дэн Пульям подкатил колесо к разобранной машине. Он двигался с пружинистой грацией. Руки были в масле, а рукава футболки закатаны до плеч. Густой покров золотистых волос на руках блестел в полуденном солнце. Джинсы болтались на бедрах. Он присел на корточки и надел колесо на ось. Закрутив гайки легкими, привычными движениями, он вытер с лица пот тыльной стороной ладони и оставил на щеке черный мазок в форме чертежной стрелки.
— Значит, Барб сказала, что ее мама считала меня лучшим учеником? — Он говорил мягко и бросил несмелый взгляд на Гретхен.
В высоких сорняках за изрытой, залитой маслом земляной площадкой стрекотали кузнечики. Гретхен вдруг остро ощутила присутствие Джима Дэна, его близость, дымчатую голубизну глаз, густую каштановую челку, падавшую на лоб, облегающие джинсы. Она опустила глаза на стопку писчей бумаги.
— Да. — Казалось, будто ответ донесся откуда-то издалека. — Мама Барб была уверена, что ты станешь художником. Прекрасным художником. — Она оттолкнула ощущения, что так внезапно охватили ее. Об этом она подумает в другой раз. Джим Дэн, Томми… Сейчас ей надо разузнать о Фей Татум. Она ухватилась за эту мысль, вслушиваясь в тихий, неуверенный голос Джима Дэна.
— …она никогда ни над кем не смеялась. — Он взял ключ и затянул гайки, одну за другой. — Я имею в виду, над шутками она смеялась еще как, а когда смотрела на твою работу, сама серьезность. И ей не было дела до того, что у меня проблемы в школе. Она…
Гретхен кивала, ее карандаш летал по бумаге.
Кузина Хильда с размаху бросила ложку салата из тунца на толстый кусок белого хлеба. Высокая, угловатая, с гладко зачесанным узлом серо-стальных волос, она двигалась так быстро и резко, что ее жестко накрахмаленный фартук слегка поскрипывал.
— Я отправила Лотту домой и повесила объявление: «СЕГОДНЯ СЭНДВИЧИ, КАРТОФЕЛЬ-ФРИ И ПИКУЛИ». — Ее тонкий голос звучал, словно далекое воркованье голубя. — Я принесла четыре кварты собственных домашних пикулей. — Деревянной ложкой она показала на длинный ряд сэндвичей. — Тунец. Салат с курицей. Салат с яйцом. Бекон, зеленый салат, помидор. И все отличного качества. Буду признательна, если ты займешься кофе, чаем и будешь принимать заказы. Эта миссис Перкинс шевелится медленнее, чем грешник на пути к алтарю. Слишком занята болтовней. Пыталась мне что-то объяснить про ногти Фей Татум, но я живо ее оборвала. Я ничего не хочу про нее знать. — Она вытаращила бледно- зеленые глаза и плотно сжала губы. — Так-так… Боже мой, этот бекон хрустит, как арахисовая скорлупа…
Гретхен посмотрела на первый заказ в очереди, быстро наполнила три блюда и поставила их на поднос. В дверях она столкнулась с миссис Перкинс, и та бросилась к ней.
— Гретхен, с Лоттой все в порядке? Эта женщина, — она дернула головой в сторону кухни, — ворвалась, как танк «шерман», и оказалось, что Лотта ушла домой, а я должна носиться, как гончая, а стоит мне открыть рот, как она меня затыкает.
— Кузина Хильда не желает дурного. — Гретхен услышала эхо бабушкиного голоса в собственном. —
