Бабушка говорит, что у Крейнов всегда чистота, прямо как на выставке. Газон безупречно выкошен, хотя по всему должен был проигрывать в сражении с полчищами одуванчиков с соседнего двора. Окна фасада закрывали ярко-синие ставни. На грядках цвели бегонии. Миссис Крейн в любое время дня и ночи могла с гордостью открыть свою дверь для гостей. У нее никогда не бывало разбросанных журналов, переполненных пепельниц или посуды в раковине.
Гретхен оставила велосипед за бабушкиным домом и заспешила по деревянным ступенькам в кухню.
Бабушка у плиты обернулась с широкой улыбкой:
— Ну вот и ты наконец. Как раз к ужину. У нас сегодня крокеты из лосося, свежий горох и желе.
У бабушки так и остался сильный немецкий акцент, а ее звук «у» был больше похож на «в». Поэтому она не любила покидать кухню и предоставила миссис Перкинс сидеть за кассой. Один раз в прошлом году она забылась и сказала
Гретхен вымыла руки, и они уселись за белый деревянный стол, друг против друга. Еще два стула стояли у стены по обе стороны от двери в гостиную. Один они подвигали, когда из Талсы приезжала мама. Стул Джимми стоял у стены с тех пор, как его часть направили в Европу. Письма от него приходили нечасто, и писал он мало, только о том, как хотел бы оказаться дома и первым делом съесть огромный бабушкин гамбургер с майонезом, горчицей, салатом, помидором и домашними пикулями. Он писал, что уже много месяцев не ел помидоров, и спрашивал про Майка Томпсона. Они не написали ему, что Майка убили в Италии за три месяца до того, как затонул корабль Милларда. В окне аптеки Томпсонов было две звезды. Мистер Томпсон теперь обедал в их кафе очень редко, а на миссис Томпсон одежда болталась, как на призраке.
Бабушка передала миску с горохом.
— Я повесила твою статью рядом с кассой. Миссис Перкинс говорит, что всем она понравилась. Приходила миссис Джекобс с друзьями, и когда они расплачивались, она показала на статью и сказала, что ты одна из ее лучших учениц и непременно прославишься.
Гретхен замерла, не донеся ложку до рта.
— Миссис Джекобс так сказала?
Бабушка кивнула:
Междугородный звонок всегда создавал приятное волнение. Конечно, они могли и не дозвониться. Иногда приходилось ждать подолгу. Сами они звонили редко, а когда все же делали это или когда звонила мама, говорили громко и быстро под треск и шум в трубке. Телефонная компания просила всех сокращать звонки до пяти минут, потому что звонить хотели все.
Гретхен едва ощутила вкус ужина, хотя любила крокеты из лосося. Она рассказала бабушке про свой день, закончив последними походами.
— Когда я пришла в суд около пяти, завыла сирена, и я побежала в полицейский участок. Сержант Петти уже отправилась в дом Татумов. Миссис Крейн звонила и сказала, что слышала крики и визг. А миссис Моррисон говорит, что отец Барб сейчас дома, но собирается за границу и, наверно, ссорился с ее матерью. — Гретхен не упомянула, что миссис Татум куда-то уходила ночью, пока мистер Татум отлучился. Может, это и не было правдой, а бабушка наверняка запретит ей видеться с Барб. — Я заехала к ним по пути домой. Миссис Татум очень злилась. Похоже, они с мистером Татумом сильно ругались, и миссис Крейн вызвала полицию.
Бабушка положила вилку:
— Ты же не напишешь об этом в газете?
— Не думаю, — Гретхен знала, что от нее это не зависит, — но мне придется рассказать мистеру Деннису.
Бабушка пододвинула Гретхен блюдо с крокетами.
— Я знаю, это твоя работа. Надо делать, что говорит мистер Деннис. Но видишь ли, я помню Клайда мальчиком. Они так хорошо дружили с твоей мамой.
У Гретхен расширились глаза:
— А я и не знала.
— Да, школьниками они играли вместе. Клайд был хорошим мальчиком, но любил все делать по- своему. И ни с кем не хотел делить твою маму. Они даже ссорились из-за этого: она со всеми хотела дружить, не то что Клайд. Но они оставались лучшими друзьями, пока она не вступила в клуб бодрости. После этого у нее стало столько друзей, что совсем не осталось времени. — В бабушкином тоне слышалась гордость.
Она отодвинула стул, пошла к сушке и, отрезав два щедрых куска арбуза, положила их на тарелки.
Гретхен тщательно выковыряла вилкой большие блестящие семена и разрезала арбуз на ломти, сочащиеся соком.
Бабушка снова села.
— Я все думала, что, может, когда-нибудь… но твоя мама влюбилась в твоего папу еще в старших классах. С тех пор она с Клайдом почти не виделась.
Гретхен смутно помнила отца: густые темные волосы, яркие голубые глаза, улыбчивое лицо. Она не могла на самом деле помнить его лицо, просто так часто рассматривала фотографии в альбоме, что выучила их наизусть. Но она помнила, как он смеялся, подкидывал ее в воздух, читал детские стишки при дрожащем свете огня. А после аварии и похорон потянулись серые, мрачные дни. Они каждый месяц носили на могилу цветы. Когда мама приезжает из Талсы, они всегда ходят на кладбище. Мама обожала рассказывать о папе: после фильма Дугласа Фербенкса он сделал два деревянных меча, они с Клайдом изображали дуэль французских аристократов, и все так смеялись… Гретхен никогда не осознавала, что Клайд из рассказов ее матери — отец Барб.
— Так или иначе, — подвела итог бабушка, — у твоей мамы с Клайдом все равно ничего бы не вышло. Да я и рада, что не вышло, потому что твоя мама любила папу. А Клайд был на седьмом небе, когда встретил Фей. Она приехала в наш город еще школьницей, и они поженились вскоре после свадьбы твоих мамы с папой. Иногда я думаю, не ревнует ли он Фей к ее картинам. Мужчины не любят быть на втором месте. — Бабушка доела арбуз. — А сейчас дошло до звонков в полицию. Нехорошо так провожать мужчину на войну. Но Фей Татум… — она покачала головой и вздохнула. — Ладно, надо убирать посуду.
Гретхен подскочила. Неожиданно она почувствовала ужасную усталость, но заставила себя радостно улыбнуться.
— Я уберу, бабушка. Ты иди, отдохни, послушай радио. — Скоро начнутся новости в шесть тридцать с Эдвардом В. Калтенборном. Если поторопиться, еще можно успеть и послушать. А потом они позвонят маме.
Вслушиваясь, бабушка низко наклонилась к Гретхен. Звонила всегда девочка. Бабушка не любила говорить по телефону. Она всегда говорила слишком громко и быстро, с тяжелым акцентом.
Гретхен хмурилась, пытаясь расслышать, что ей говорят: «…нет дома… что передать?»
Голос незнакомый, но у мамы общая квартира с другими работницами, а люди приходят и уходят.
— Это Гретхен, дочь Лоррейн Гилман. Пожалуйста, передайте ей, что мы звонили, скажите, что у нас все в порядке. — Значит, мама пока что не узнает про Г. Г. Гилман.
Последовал взрыв веселого смеха:
— Передам. У нее тоже все в порядке. Пошла на свидание с моряком, вот ведь счастливица.
Гретхен беспокойно ворочалась в постели. В маленькой спальне стояла жара. В открытое окно не проникал даже легкий ветерок. Вентилятор энергично жужжал, но воздух не охлаждал совершенно. В сонном мозгу вертелись бессвязные слова и обрывки дневных впечатлений: …счастливица… глаза миссис Татум… вой сирены… Г. Г. Гилман… запах горячего свинца от линотипов… деревянные мечи… ее пальцы все быстрее стучат по блестящим клавишам старой машинки «ремингтон»…
На стук клавиш во сне Гретхен наложилось дребезжанье стекла.
