За пределами США это слово могло вызвать широкий спектр реакций. По счастью, все обошлось.
— А, — воскликнул парень, — Элвис Пресли!
— Правильно.
Она улыбнулась; парень так расцвел от радости, что помолодел лет на пять.
— Синие замшевые туфли, — сказал он.
— Правильно, — повторила она. — Синие замшевые туфли.
Хорошо хоть пока не поет...
Но он и не запел, а посмотрел на компьютер. На лице отразился откровенный интерес. Два евро явно не обеспечивали конфиденциальности.
— Приам! — Одобрительно кивнул парень.
— Да, — сказала она.
— Пусскин.
— Простите? — вежливо удивилась Дебора.
— Пусскин, — повторил он, взял листок бумаги и нацарапал огрызком карандаша слово, которое произносил. — Муссо Пусскин.
Дебора недоуменно нахмурилась. Парень потянулся к клавиатуре:
— Можно?
— М-м... ладно. — Дебора отодвинулась.
Он что-то напечатал на клавиатуре, щелкнул ссылку и открыл официальный сайт Музея имени Пушкина в Москве. Она ошарашенно наблюдала, как парень щелкнул еще по двум ссылкам и открыл фотографию витрины.
Перед Деборой был клад Приама.
Она не могла поверить своим глазам. Клад, найденный в Трое, тайно вывезенный и потом исчезнувший, находится в московском музее!
Подпись под фотографией — на не слишком правильном английском языке — гласила, что в витрине содержатся находки, сделанные Генрихом Шлиманом в Трое в конце девятнадцатого века, что они хранились в зенитной башне на территории Берлинского зоопарка, пока город не был освобожден русскими войсками. На полвека сокровища снова были похоронены — на этот раз в подвалах Пушкинского, пока в 1994 году музей не признал перед всем миром их существование. По-видимому, книги Ричарда изданы давно и потому не упоминают об этом событии. Право собственности на сокровища оспаривают Турция, Греция, Германия и другие страны. Юридические споры не завершены...
— Очень старые, — сказал молодой человек. — Очень красивые.
— Да, — согласилась Дебора.
И если одна часть сокровищ Шлимана могла всплыть после стольких лет, почему не может другая?
Она решила позвонить Маркусу и договориться о встрече.
Глава 30
Дебора предложила встретиться в ресторане, Маркус выбрал место «Костуяннис», фешенебельное заведение на улице Займи, прямо позади археологического музея; не нужно заглядывать в карту или путеводитель.
Дебора специально пришла пораньше, понаблюдала за рестораном из окна расположенного через улицу универмага и наконец вошла, имея в запасе десять минут. Она нервничала, и то, что среди посетителей преобладали греки, заставило ее волноваться еще больше, словно обрывки разговоров на английском, которые она привыкла слышать на Плаке, обеспечивали некую страховку, создавали ощущение чего-то привычного.
Маркус пришел точно вовремя, элегантный, в светло-сером костюме. Прежде чем сесть, он заговорил с метрдотелем на беглом греческом. Дебора выдавила улыбку.
По телефону она сказала, что по-прежнему ему не доверяет, по-прежнему подозревает его в убийстве Ричарда, но он отмахнулся от этого заявления, назвав его тем, чем оно и было: пустыми словами. На самом деле Дебора допускала, что в рассказанной этим человеком странной истории о давно умерших царях гораздо больше смысла, чем ей хотелось признать. Только так она могла объяснить себе его явное желание поговорить с ней.
— Здешние мезе[8] просто великолепны, — заявил Маркус.
Она кивнула, словно знала, что это означает, и заглянула в меню — на греческом. Проползла по списку, с трудом разбирая буквы, и, найдя всего четыре более-менее знакомых блюда, признала поражение.
— Хотите, чтобы я заказал для вас? — спросил Маркус, верно истолковав ее взгляд.
— Нет, спасибо, — ответила она, отчаянно желая, чтобы он сделал заказ.
— Попробуйте тушеного кролика. Здешнее фирменное блюдо.
Она помедлила, собираясь возразить, потом сдалась:
— Ладно. И эти...
— Мезе?
— Верно. Они самые.
Маркус сделал заказ, выбрал бутылку ренины с менее резким привкусом смолы, чем обычно, потом положил трубку на стол и посмотрел на Дебору.
— Мы уже выяснили, что мало доверяем друг другу, так что, вероятно, можно не вставать в позу и... м-м... перейти прямо к делу, как говорят у вас в Америке?
— Согласна, — отозвалась Дебора, отставляя бокал и встречаясь с Маркусом взглядом. — Давайте предположим, что мы оба ищем одно и то же: убийцу Ричарда и хранившиеся у него сокровища, включая... — Она сглотнула, не желая произносить вслух, — тело древнего микенского царя.
— Агамемнона, — поправил Маркус.
— Как скажете.
— Тогда я могу добавить «как скажете» к этому делу с поисками убийцы Ричарда? — ответил он. — Преступник не я и, надеюсь, не вы, а остальное меня не заботит. Я не знал Ричарда лично; полагаю, соответствующие органы отыщут убийцу и предадут суду.
— Возможно, — заметила Дебора.
На лбу Маркуса залегли морщины, но он подождал, пока официант подал им блюда, прежде чем расспрашивать дальше.
— Что вы имеете в виду?
Дебора не знала, насколько Маркусу можно доверять, однако в данном случае откровенность ей не вредила, а продемонстрировав добрую волю, она могла рассчитывать на ответную искренность.
— Убийство расследуют двое полицейских, детектив Кин и детектив Кернига. Только этот Кернига никакой не полицейский.
Дебора пересказала подслушанный разговор, и лицо Маркуса омрачилось.
— Ваша очередь, — сказала она, пробуя кролика.
Как и обещал Маркус, блюдо было великолепно.
— Ладно. Тогда позвольте мне предложить вот что. В газете «Атланта джорнал конститьюшн» написали, что Ричарда ударили ножом, но больше о ранах ничего сказано не было. Я полагаю, что эти раны были нанесены необычайно длинным клинком с рукояткой, изогнутой вниз с обеих сторон. Я прав?
Дебора вспомнила залитое кровью тело, раны, прорезавшие бледное тело Ричарда насквозь, так что под ним натекла лужа крови. Вспомнила фотографию странного оружия со свастикой на рукояти и с трудом подавила дрожь.
— Если его убили не вы, то откуда вы узнали?
— Ричард был не первым, кто умер таким образом, — ответил Маркус. — Десять лет назад в одной французской деревне на побережье Бретани другой пожилой джентльмен умер от точно таких же ран.
