мосту продолжалось.
Позднее мы узнали, что гитлеровцы пытались применять против переправ радиоуправляемые самолеты. Сверху устаревшего «Хейнкеля-111» (без экипажа) крепился истребитель «Фокке-Вульф-190», затем бомбардировщик до предела начиняли взрывчаткой. Такая «спарка» взлетала под управлением летчика-истребителя. Вблизи цели бомбардировщик отцеплялся и наводился на переправу с «фокке- вульфа» по радио. Технически все работало довольно исправно, однако на практике точных попаданий по мостам фашистам добиться не удавалось. Видимо, нервы воздушного наводчика под огнем нашей зенитной артиллерии и в ожидании атак истребителей не выдерживали. Вот такую «новинку» гитлеровцы опробовали и на плацдарме под Кюстрином. И с тем же успехом.
Обратно с плацдарма в штаб бригады добирался без особых приключений. Правда, когда паром был на середине Одера, из низкого серого неба стремительно вырвались два «Фокке-Вульфа-190» и сбросили несколько бомб. Одна из них разорвалась метрах в пятидесяти от нас и забрызгала грязной холодной водой
* * *
Пока наши гвардейские батальоны инженерных заграждений ставили мины на пути гитлеровских танков, контратакующих под Штаргардом и на Одере, 8-й гвардейский батальон специального минирования выполнял особое задание.
На Одер с реки Висла должны были подойти корабли Краснознаменной Днепровской военной флотилии. Они следовали по каналу Бромберг (Быдгощ) — реки Нетце (Нотец) — Варта — Одер (Одра) и далее по каналам до реки Шпрее.
Нашим гвардейцам и было поручено расчистить фарватеры для прохода судов по каналу Бромберг — Нетце — Варта.
Выполнение этой задачи было поручено заместителю командира 8-го батальона майору М. П. Болтову и заместителю командира батальона по технической части капитану М. Ш. Меламеду. В их распоряжение поступала 2-я рота капитана А. С. Будко. От моряков прибыла группа водолазов.
Очистка фарватера началась от города Быдгощ (Бромберг). Как показала рекогносцировка, шлюзы канала, идущего из Вислы, сохранились. Видимо, поспешно отступая, фашисты просто не успели их уничтожить, однако на территории города было взорвано около десяти мостов через канал. На мосты, чтобы затруднить восстановительные работы, фашисты перед взрывом загоняли автомобили, паровозы, вагоны. Вся эта груда обломков железобетона и исковерканного металла лежала на дне канала, который предстояло расчистить саперам.
Срок выполнения задания был жесткий, поэтому генерал Иоффе на инструктаже приказал: «Взрывчатки не жалеть, сделать все, чтобы задачу выполнить вовремя!»
Конечно, проще всего было расчищать фарватер взрывами мощных многотонных зарядов, уложенных на дно канала. Трофейного тротила вполне достаточно. Но так можно было действовать вне населенных пунктов. В городе могло пострадать мирное население, жилые дома и предприятия.
Работы в Быдгоще заняли не один день. Подрывать разрушенные мосты приходилось сравнительно небольшими зарядами. Обломки цепляли стальными тросами и вытаскивали лебедками и тракторами.
Расчистив фарватер в Быдгоще, наши саперы пошли вдоль канала к реке Варта. В районе города Дойчкроне в воротах шлюза на дне обнаружили танк Т-34. Местные жители рассказали, что экипаж этого танка попытался преодолеть канал по пешеходному мостику. Мостик не выдержал и провалился вместе с танком.
Что же делать с тридцатьчетверкой? Поднять целиком? У нас для этого не было никаких средств. Подорвать? Можно повредить шлюз. На счастье, неподалеку находился танкоремонтный батальон, занятый сбором и ремонтом поврежденной техники. Хитрый Болтов начал разговор с командиром этого батальона «ходом коня»:
— Можем подарить соседям целый исправный танк.
— Где? — живо заинтересовался капитан ремонтник. — Не может быть!
— На дне шлюза!..
Для ремонтников эта машина, видимо, была сущей находкой. Поэтому уже на следующий день ее с помощью танковых тягачей быстро подняли со дна шлюза.
Вскоре флотских водолазов отозвали, и нашим саперам пришлось действовать самостоятельно. Проверку дна каналов после взрывных работ стали производить с помощью самодельного трала — стального троса с грузами, который буксировался двумя лодками. Так же действовали и на реке Варта.
В начале марта Варта сильно разлилась. Течение было быстрым, с многочисленными водоворотами. Несмотря на это, саперы продолжали очистку фарватера. 13 марта лодку, в которой находился майор Болтов и группа саперов, сильным течением прижало к обломкам разрушенного моста и перевернуло. Воины оказались в ледяной воде. На помощь тонущим товарищам пришли люди из специальной спасательной команды, которую возглавлял заместитель командира батальона по политической части майор Боймельштейн. Спасая товарищей, сам Мирон Матвеевич сорвался в воду и принял ледяную ванну. Всех «купающихся» быстро вытащили из воды.
По мере очистки фарватера корабли Краснознаменной Дунайской флотилии продвигались вперед по каналам и рекам. Они дошли до Шпрее и приняли активное участие в битве за Берлин.
Особенно успешно действовали бронекатера с реактивными многозарядными установками. Своим огнем они во многом способствовали форсированию Шпрее нашими войсками. Корабли флотилии вели разведку, их использовали для переброски личного состава и техники через водные преграды. В боевых успехах моряков была частица труда гвардейцев-саперов.
Закончив работы по расчистке фарватера, гвардейцы 8-го батальона специального минирования получили новое, совершенно неожиданное задание. Им поручили изготовить сплавные мины. Эти мины должны быть спущены вниз по Одеру в Штеттинскую бухту для подрыва фашистских судов.
За конструирование сплавных мин взялась группа саперов, которую возглавил капитан М. Ш. Меламед. Работая над изготовлением мин, саперы шутили: «Совсем хлеб у моряков отбиваем: то корабли Днепровской флотилии пропускаем, то мины против гитлеровского флота делаем!»
Находились скептики, которые рассуждали примерно так: «Ну что мы можем сделать несколькими килограммами взрывчатки бронированным военным кораблям?»
Однако капитан Меламед не обращал внимания на подобные разговоры. На небольшом озерке он организовал испытательную станцию. Под старыми трофейными металлическими понтонами подрывались заряды взрывчатых веществ.
«Прежде всего необходимо хотя бы ориентировочно определить вес заряда, необходимого для подрыва катеров и других небольших судов, — думал капитан Меламед. — Ведь с линкорами и крейсерами нам воевать не придется. Да они и не войдут в устье Одера!»
Опыты показали, что от взрыва трех килограммов тротила в металлическом борту понтона появляется сравнительно небольшая пробоина. Зато от десяти килограммов результаты получаются вполне удовлетворительные. Эту величину и взяли для минимального заряда.
В то время как одна группа экспериментировала, подбирая нужный вес заряда, в полевой мастерской батальона кипела работа. Здесь срочно изготовлялись сплавные деревянные мины. Делали их несколько типов. Наиболее мощные, с зарядом в несколько десятков килограммов, обычно имели устройство ФТД для взрыва по радио на расстоянии. На некоторых минах устанавливались часовые или химические взрыватели для взрыва после истечения заранее заданного срока. Кроме того, мины имели и контактные взрыватели, которые должны были срабатывать при касании одного из концов специальной деревянной крестовины о борт вражеского корабля.
Готовые мины под покровом темноты доставлялись к разрушенному железнодорожному мосту через Одер. Здесь их осторожно спускали на воду, вставляли капсюли-детонаторы, подготавливали взрыватели. Легкий толчок — и мина неслышно поплыла в Штеттинскую бухту. Сейчас она еще не опасна. Электрическая цень разомкнута. Однако через некоторое время, уже отплыв от берега, мина «становилась на боевой взвод». Предохранители наши умельцы ставили самых различных типов. Чаще всего это был электрохимический замыкатель. По истечении заданного времени кислота переедала медную проволоку, удерживаемый ей контакт под действием пружины замыкал цепь, которая теперь имела разрыв только во взрывателе. Иногда мина ставилась на «боевой взвод» выдергиванием шпагатом с расстояния 15–20 метров
