но не рассчитал и промахнулся всего на каких-нибудь полметра.
– Шерри-Ли, твой новый хахаль рухнул в коровье дерьмо! – закричал Восьмерка.
Я с трудом поднялся на ноги, взглянул на Шерри-Ли. Она покачала головой:
– Оставайся-ка лучше тут, а я подгоню машину. Пастор Захария огорчится, если увидит тебя – вас обоих – пьяным-пьяными. Не показывайтесь никому на глаза. Я мигом…
Восьмерка пожал плечами и поплелся в сарай. Я последовал за ним.
– Вон там, под брезентом, «бьюик», «восьмерка»… – сообщил он, помочившись на дверной косяк. – Моего деда тачка. «Восьмерка» – это вещь!
– Ты, Восьмерка, приглядывай за ней, не то твою «восьмерку» какие-нибудь бродяги угонят, – посоветовал я.
– Кроме тебя, пацан, других бродяг здесь нет.
Я тоже решил помочиться на дверной косяк; как только я расстегнул ширинку, он пихнул меня. Я ударился о косяк, повернулся к нему, но промолчал. Зачем нарываться, если мы, так сказать, в разных весовых категориях.
– Знаешь, сколько у нее было таких, как ты? – процедил он, толкая меня в грудь.
Я удержал равновесие и толкнул его в ответ.
– И чего ты этим добьешься? Думаешь, изметелишь меня, и она после этого сильнее тебя полюбит?
– Ты чё несешь, ваще? – хохотнул Восьмерка. – Я врежу тебе по сусалам, потому что ты ей не пара! Штаны обоссал, надрался так, что стоять не можешь! У тебя даже тачки нет! Ты просто фраер позорный! – Он шагнул вперед, но я уже приготовился. – Скажи, чё ты можешь для нее сделать? А?
– Я спасу ее. Понял? Спасу…
– Он ее, видите ли, спасет! – снова хохотнул Восьмерка. – Хотелось бы знать, от кого ты собираешься ее спасать?
– Да хотя бы от тебя, – процедил я. – От тебя с твоей арбузной настойкой, с твоими гантелями и твоей «восьмеркой». – Я сделал паузу. – От прозябания в трейлере, да и вообще от всего плохого в жизни и за ее пределами.
– За какими такими пределами? Ты чё несешь?
– Я избавлю ее от Лукавого… От Дьявола, стало быть…
– Ты, по-моему, стебанутый через всю голову! Этого не удалось сделать ни ее отцу, ни моему…
– Да, выискался… Представь себе!
– Тогда вперед! – гаркнул Восьмерка и с силой толкнул меня в грудь.
Я ударился о деревянный ящик и сразу услышал, как внутри его ворохнулось что-то объемистое и громоздкое. Восьмерка схватил метлу, а я вскинул руки, чтобы защититься от удара. Однако он попятился и ударил палкой по ящику. В ящике поднялась какая-то возня.
– Слышишь? – спросил он погодя. – Вот где Дьявол-то!
– Будет тебе! – огрызнулся я, направляясь к выходу из сарая.
– Вот, взгляни! – прошептал он, хватая меня за руку и открывая крышку ящика.
Я заглянул внутрь и обомлел. Две змеи, свернувшиеся в клубок, смотрели прямо на меня, приподняв громадные головы.
– Какая из них Дьявол? – спросил я.
– И та и другая… Обе они – воплощение Дьявола. Ну что, насмотрелся?
Я пожал плечами.
– Между прочим, смотреть на Дьявола – далеко не то же самое, что помериться с ним силой, – добавил Восьмерка. – Если ты собрался спасти нашу Шерри-Ли от Дьявола, тебе надо хотя бы прикоснуться к змее. Евангелие от Луки, читал? Может, напомнить тебе стих девятнадцатый, глава десятая?
– Напомни…
–
– Хочешь сказать, у вас тут и скорпионы водятся?
– Нет, не водятся. А ты что, обделался со страху? Ну, протяни руку, положись на веру, – подначивал меня Восьмерка. – Или Шерри-Ли того не стоит?
Он сильно ударил по ящику – раз, другой, третий – и сунул внутрь палку метлы. Я раздумывал не больше минуты, а затем подошел к ящику и сунул внутрь левую руку.
Показалось, будто меня со всего маху ударили бейсбольной битой. Я выхватил руку, отшатнулся от ящика и улыбнулся Восьмерке.
– Ё-мое! Сдурел, что ли? – заорал Восьмерка, роняя метлу. – Ну-ка, покажи!
Я протянул ему ладонь.
– Ё-мое! Насквозь прокусила!.. Знаешь, кто ты? Придурок скребаный, мать твою…
Ладонь уже начала распухать. Кровь тяжелыми каплями падала на грязный пол. Во рту пересохло, а мозг пронзили вспышки сильной и резкой боли. Я прислонился к «восьмерке», возле которой стоял ящик, и тут я понял, почему жулики обходят этот сарай стороной.
Неожиданно мышцы руки свело судорогой. Дышать становилось все труднее.
– Ну, что теперь делать? – покосился я на Восьмерку.
– Наверное, ангелов ждать, – ответил он, пожав плечами.
Я услышал, как хлопнула дверца машины. Спустя минуту в сарай вошла Шерри-Ли.
– А вот и мы! – сказал я.
Шерри-Ли посмотрела на Восьмерку, потом на меня:
– Вы что, подрались?
– Его змея укусила, – сообщил Восьмерка. – Покажи ей!
Я протянул Шерри-Ли окровавленную руку, ладонь которой уже раздулась и стала напоминать надутую резиновую перчатку. При этом я оскалился, как пес, ожидающий похвалы.
– О господи! – вскрикнула Шерри-Ли. – Как это произошло?
– Он сунул руку в ящик со змеями, – сказал Восьмерка. – Этот псих сунул туда руку, чтобы доказать, что он тебя достоин. Ну как, впечатляет?
Шерри-Ли смерила его долгим, тяжелым взглядом, а потом посмотрела на меня:
– Он правду говорит?
– Это и сущая правда, и Божий свет, и дорога в никуда…
– Надо скорую вызывать, – покачала головой Шерри-Ли. – Он бредит…
Когда я пришел в себя, возле меня суетились какие-то люди, но ни одного медика среди них я не заметил. Голова у меня раскалывалась – пульсирующая боль напоминала удары каменного ядра, каким разрушают отжившие свой век постройки. Между приступами боли я уловил вот что – у членов общины, оказывается, возникли разногласия по поводу того, имеет ли смысл вызывать скорую. Некоторые утверждали, что укус стал испытанием моей веры, следствием того, что я вознесся выше Господа.
– А я сегодня стал свидетелем того, как он получил знак избранника Божиего, – прошамкал какой-то старикан.
Я закрыл глаза, когда змеиный яд добрался до предплечья.
– Рана все еще сильно кровоточит, – заметил кто-то. – Наверное, вена задета.
– Твой суженый подвергается испытанию за прошлые грехи, – объявил пастор Захария. – Лишь вера его подтвердит его безгрешность.
– Относительно Мартина вы заблуждаетесь, – возразила Шерри-Ли. – Во-первых, он не имеет к нашей общине никакого отношения, во-вторых, он мне не суженый, а в-третьих, нужно немедленно вызвать скорую помощь. Вставай, Мартин! – Она потянула меня за рубашку, и я послушно поднялся на ноги. – Я отвезу его в Центр интоксикации, – заявила она. – Мне абсолютно все равно, что сказал бы мой отец по этому поводу и что скажете вы, пастор Захария. Уж если на то пошло, змея должна бы тяпнуть меня. Почему? Это одному Богу известно. Ну ладно, мы уезжаем! Покажи руку, – сказала Шерри-Ли, когда мы сели в машину.
Кожа на руке вздулась и почернела, рана на ладони все еще кровоточила. Шерри-Ли оторвала лоскут
