шестьсот пятьдесят баксов, думаю, можно купить билет, поэтому – если ты, конечно, заинтересован в совместной работе – мы с тобой увидимся только по ту сторону океана, в Штатах. Моя контора находится по адресу: Флорида, Кейп-Корал, Санрайз-Драйв, строение 18/70. Это пригород Форт-Майерса, шикарного курорта, между прочим. Короче, когда появишься, назови свое имя консьержу. Желаю приятного полета!
Я приехал в аэропорт на пятнадцать минут раньше его.
3
Как только самолет компании «Эр-Франс», на котором я летел, совершил посадку в Майами, мною занялась Служба иммиграции и натурализации США, контролирующая въезд в страну иностранцев. У меня были все основания полагать, что сотрудниками службы руководил разум, а не интуиция, поскольку доза гашиша, которую я принял за двенадцать часов до вылета, сказалась на моем самочувствии не лучшим образом. Мой внешний вид и некоторая заторможенность говорили об интоксикации. Но вот отсутствие багажа насторожило.
– Потеряли в Париже, – соврал я, когда потомок кубинских беженцев рылся в моей сумочке. – Я уже настрочил жалобу.
Службе явно хотелось подробнее расспросить меня о сумочке, но, наверное, это запрещалось какой- то инструкцией.
– Где будете жить в Соединенных Штатах, сэр?
Моя интуиция – Джин назвал это свойство моей натуры врожденным талантом – заставила меня еще раз соврать.
– Мотель «Блугрэсс», город Мемфис, штат Теннесси. – Ответив на этот вопрос, я лишь повторил то, что указал в анкете. И сразу же вспомнил еще один вопрос, на который мне пришлось ответить в анкете. Неглупый вопрос, скорее – каверзный, своего рода ловушка для беглых нацистов. – Скажите, пожалуйста, – вкрадчиво начал я, – много ли народу призналось в том, что они состояли членами Национал- социалистической немецкой рабочей партии, которую возглавлял Гитлер?
Ни кубинец, ни его начальник – типичный южанин – даже бровью не повели.
– Ни одного, – отрезал южанин. – Как долго намерены пробыть у нас?
Я сказал, что две недели, и он вернул мне паспорт.
Я прошмыгнул через здание аэровокзала Майами, как крыса, почуявшая запах жратвы. Образно говоря, кончик носа у меня, как у крысы, задергался, едва лишь я ощутил аромат Нового Света.
Местные копы выглядели вальяжнее и покладистее тех, что показывают по телевизору.
Двери из дымчатого стекла разъехались в стороны, и отливная волна вынесла меня на американский берег.
От яркого света я зажмурился. Сам себе я казался беженцем, неспособным отличить север от юга.
После того как я купил билет в страну моих грез и позволил себе в самолете кое-какие излишества, скрасившие долгие часы полета, у меня осталось тридцать пять долларов с мелочью. Предстоявший перелет в Форт-Майерс стоил больше ста пятидесяти. Вокруг сновали деловые люди в измятых костюмах. Они наверняка могли бы мне объяснить, как правильно забронировать билет на внутренний рейс, но я не собирался никого ни о чем расспрашивать. Почему? Да потому что перемещение из одного места в другое в любом случае напрягает, то есть является убойным стрессом для организма. Не успеваешь дух перевести, как ты уже в небе, где с тобой обращаются как с младенцем или тяжелобольным нахалы и нахалки, облаченные в шикарный прикид. Тебя то и дело поучают и одергивают! Здесь не сиди, туда не ходи… Сказал бы я представителям Службы иммиграции и натурализации, где укрываются недобитые нацисты!..
Когда открыли Америку, никто и не думал перелетать через ее территорию на самолете, а федеральная автострада номер 66 никогда не была взлетно-посадочной полосой. Не просади я столько бабок на самолетную развлекуху, возможно, мне хватило бы зеленых на временную аренду дешевой машины, с которой легче приобретать американский опыт. Однако моя извечная привычка потакать своим желаниям и прискорбная недальновидность не оставили мне иного выхода, кроме как отправиться к месту назначения автостопом либо на автобусе. Понаблюдав некоторое время за своими трясущимися руками, я принял решение ехать на автобусе, но не раньше, чем основательно подзаправлюсь. Как только я вышел из кондиционированного зала аэровокзала Майами, дремлющее у меня в голове зеленоглазое чудовище проснулось, ощутив знакомый запах. От каждой банкноты и каждой емкости в этой стране исходило благоухание коки, кокаинового куста, и если точнее – кустарника семейства кокаиновых, и зеленый змий у меня в голове уже облизывался, вдыхая чуткими ноздрями манящий аромат.
Проведя семь тощих лет в африканской глуши, змий оказался в США, на пороге Большого Бизнеса! Здешняя пищевая корпорация производила и продавала самый любимый во всем мире продукт, изготовленный из коки, заполучить которую жаждала вся планета. Почему? Да потому, что этот продукт, субстанция, вселяет уверенность, окрыляет, укрепляет веру в качество и, если угодно, незыблемость жизненных ценностей.
Кстати сказать, кола – род вечнозеленых деревьев, семена которых содержат кофеин, – тоже в большом порядке субстанция! А кока – вообще отпад! Короче, кола и кока в умелых руках объединились, и понеслось!
Кока-колу покупали, пробовали? Ну и как?
Я купил банку ледяной классической кока-колы в огромном торговом автомате и зашагал к стоянке такси, прикидывая, по карману ли мне самая крошечная доза кокаина в этом городе порока.
– У вас в Англии что, кока-колы нету? – спросил таксист, как только мы рванули на восток по скоростной автостраде.
– Попадается иногда, – ответил я, соображая, правду ли говорят, будто здесь все таксисты башляют кокаин.
– Зайдите как-нибудь в мою церковь, – предложил он. – У нас там по бутылке в каждой нише.
Меня от водителя отделяла перегородка, на которой я мог лицезреть его изображение в рамке, напоминавшей конверт от блюзовой пластинки сороковых годов. Под портретом, прямо по пластику, кто-то крупно вывел: «Шел бы ты к едрене фене!» Непруха, как известно, всегда проявляется в деталях…
В зависимости от того, под каким углом зрения на нее смотреть, автовокзал компании «Грейхаунд» на Шестой улице находился либо в начале, либо в конце Американской мечты.
Разъездные рекламные агенты со своими образцами и каталогами сидели бок о бок с несовершеннолетними мамашами, проживающими неподалеку, в передвижных автофургонах-трейлерах, и скармливали четвертаки автоматам с «веселыми картинками», а соскучившиеся по дому рекруты, бритые наголо, в новенькой форме, мусолили комиксы, не обращая внимания на престарелых алкоголиков, дремавших рядом в пластмассовых креслах, привинченных к полу.
Билет в один конец до Форт-Майерса стоил двадцать девять баксов, поездка на такси обошлась мне в пятнадцать. Пересчитав наличность, я понял, что нахожусь в начале конца.
Я был иммигрантом, въехавшим в Штаты по туристической визе. У меня оставалось меньше двадцати долларов, и я находился на автовокзале. Надеяться мне было не на что. Туманные посулы какого-то проходимца я в расчет не брал. Короче, меня так и подмывало сберечь остаток денег – просто так, на всякий случай. Но, с другой стороны, на что мне двадцатка? Двадцать баксов – недоразумение какое-то, ни то ни се, ни много ни мало. Но если двадцаткой разумно распорядиться, ее можно растянуть надолго, добывая известными мне способами средства к существованию и удовлетворяя минимальные потребности. Но ведь все равно двадцатка мгновенно растает, как кубик льда в пустыне! А деньги, между прочим, существуют для того, чтобы получать от них удовольствие…
И лучшего места, чем бар «На посошок», я не нашел.
Барменшей оказалась изможденного вида блондинка, которую, скорее всего, взяли на работу из жалости. Как и все остальные в баре, она, судя по выражению ее лица, хотела бы находиться где-нибудь в
