— Я никого не убивал. Никогда.
Несколько долгих секунд они смотрели друг другу в глаза. Джимми не выдержал первым.
— Мотель «Роуз». Комната пятнадцать, — сказал Рэй.
На Лагранжа было жалко смотреть. Из него словно выпустили воздух, как из проколотой шины.
— Это был несчастный случай.
— Ты задушил ее случайно?
— Я был пьян, — дрожащим голосом сказал Лагранж. Крупные капли пота выступили на его бледном лбу. — Я даже не помню точно, что там случилось.
— Я помню, что там случилось. И помню, где похоронено ее тело.
Лагранж начал слегка задыхаться. Похоже, ему было действительно нехорошо.
— Ты сам помог мне ее закопать.
— Сколько ей было, пятнадцать?
— Она была наркоманка и шлюха! — Лагранж постарался овладеть собой. — Нет никаких доказательств. Только твое слово против моего. А ты имеешь судимость.
Рэй покачал головой:
— Ошибаешься, Джимми. Осталось полно доказательств. Взять хотя бы тело. Там теперь только кости, конечно, но они много чего могут рассказать. Потом еще книга записи постояльцев в мотеле. Я уверен, все старые книги где-нибудь хранятся.
Лагранж обмяк.
— Ты зарегистрировался под чужим именем, верно? — продолжил Рэй издевательским тоном. Ему доставляло некоторое наслаждение видеть, как корчится Лагранж. — Ну да, скорее всего. Только это тебя все равно не спасет. Почерк-то твой. Удивительно, до чего дошла наука, верно? — Рэй щелкнул пальцами, как будто вспомнил что-то еще. — О, слушай-ка, а как насчет телефонных разговоров? Как ты думаешь, телефонные счета еще остались? Потому что она ведь, наверное, и домой тебе звонила, да? — Капля пота скатилась по виску Лагранжа. — Так что следов полно, Джимми. Полно ниточек, за которые можно потянуть.
— Тебе тоже есть что терять. Не меньше, чем мне.
— Опять ошибаешься, Джимми. — Рэй указал пальцем на детское автокресло. — Это тебе есть что терять. А мне терять нечего.
Лагранж схватил свой дипломат и вылез из «доджа».
— Дай мне час.
Прошло целых полтора часа, прежде чем Лагранж выложил на стол перед Рэем простой белый конверт. Они сидели в той же самой кофейне для фриков на Кэнал-бульвар. Рэй открыл конверт. Внутри лежали два сложенных и скрепленных степлером листка. Оказалось, что это сообщение о происшествии — автомобильная кража. Взглянув на него, Рэй спросил было, какое отношение это имеет к делу, но Лагранж протестующе поднял ладони вверх.
— У нас с тобой все.
После этого он просто встал и вышел из кафе.
Рэй закурил и внимательно прочитал все от начала до конца. На сей раз официантка не стала приставать к нему насчет сигареты. Закончив читать, Рэй улыбнулся.
Тони стоял возле телефонного автомата на углу Сент-Питер и Бурбон-стрит и барабанил пальцами по стеклу.
Он взглянул на часы. Было уже восемь.
Тони всегда был нетерпеливым. И ненавидел, когда его заставляли ждать. А эта ситуация была совсем уж невыносимой. Он чувствовал себя так, будто на спине у него была нарисована мишень. Все здесь было как-то не так. Гнилое какое-то дело вообще. А ожидание заставляло его психовать еще больше. Тони посмотрел по сторонам, не следит ли кто за ним.
Час назад, когда он выходил из «Дома», к нему подбежал мальчишка и передал клочок бумаги. Мальчишку Тони знал — ему было лет десять и он был уличным танцором, отбивал чечетку на Бурбон-стрит. Иногда туристы или прохожие бросали ему деньги. Тони сунул парню доллар и велел проваливать.
— Мужчина, который дал мне эту записку, сказал, что вы заплатите десять баксов! — сказал мальчишка, загораживая ему дорогу.
Вот маленький говнюк! Тони нашарил в кармане пять баксов, швырнул их на тротуар и сказал мальчишке, что если он немедленно не свалит, то он, Тони, затащит его на крышу и сбросит вниз. И посмотрит, умеет ли он летать.
Тони развернул записку. На листке, вырванном из записной книжки, было написано:
Когда? Тупой удод даже не сказал, во сколько он собирается позвонить. И зачем, тоже непонятно. С какой стати Тони должен тащиться в телефонную будку? И что это за придурок, который посылает записки без подписи? И какая еще на хрен телефонная будка? Если нужно поговорить, почему нельзя позвонить в «Дом» или на мобильный?
Тони и Рокко прошли через Французский квартал и подошли к телефонному автомату на углу Бурбон и Сент-Питер, недалеко от заведения «Пэт О'Брайенз». Тони все время смотрел по сторонам. Он знал, что пославший записку обязательно будет наблюдать за ним.
Французский квартал, как всегда, кишел людьми. Туристы — некоторые еще трезвые, некоторые уже теплые — и местные слонялись по улицам в поисках развлечений, болтали, хохотали. Из открытых дверей баров, ресторанов и сувенирных лавок на Бурбон-стрит лилась музыка — джаз, блюз, кейджн и рэп, все вперемешку. Звуки Французского квартала нельзя было спутать ни с чем. Так же как и запахи: «фирменная» смесь ароматов красного перца, соуса «хот кристал», креветок, устриц, соуса «табаско», сэндвичей «по- бой», хот-догов, мочи и блевотины.
Тони понял, что еще немного — и он раскроит кому-нибудь башку. Или попросит Рокко сделать это. Именно в этот момент телефон зазвонил. Тони схватил трубку.
— Кто это? — рявкнул он.
— Как поживаешь, Тони? — спросил его мужской голос.
Голос Тони не узнал. Может, он слышал его раньше, может, нет, но его собеседник говорил так, будто они были знакомы.
— Кто это? — повторил Тони.
— Погоди, не торопись, — сказал мужчина. — Узнаешь, когда нужно будет.
Тони сжал трубку.
— У меня для тебя новости, чувак. Я не из тех, кого можно дергать за одно место. Когда узнаю, кто ты, я отрежу.
— У меня есть к тебе предложение.
Тони глубоко вздохнул и постарался успокоиться.
— Ко мне в кабинет с утра до ночи приходят люди. И все с предложениями. Я не обсуждаю дела, стоя в сраной телефонной будке.
На том конце провода молчали. Тони, устав слушать шуршание и потрескивание в телефонной трубке, не выдержал:
— Какое еще предложение?
— У меня есть для тебя информация.
— И ты за нее кое-что хочешь, так?
— Конечно.
— Какая информация?
— Встретимся у «Толстого Гарри» через час.
— Да пошел ты, — фыркнул Тони.
— Поверь мне на слово — тебе нужна эта информация.
— Я не собираюсь нигде с тобой встречаться. Иди в задницу. Я даже не знаю, кто ты.
