Глава 13
Уже пять часов Рэй Шейн сидел в машине и наблюдал за квартирой Дилана Сильвестра на Клоуэт- стрит. Он курил сигареты и пил. Сначала кофе. Потом, спустя несколько часов, кофе с виски. Для разнообразия. В досье на Сильвестра квартира значилась как его последний известный адрес.
За пять часов дверь в квартиру не открылась ни разу. В час дня Рэй, вконец ошалев от скуки и набравшись «Джемесона», решил действовать напрямую.
В голове у него был четкий план. Сильвестр откроет дверь. Поскольку у Рэя оружия нет, он сразу же собьет Сильвестра с ног и обыщет. Потом как-нибудь свяжет его. Жаль, наручников нет. Пригодились бы.
Так, а что, если Сильвестр квартире не один? Ну и ничего. Нет проблем. Рэй прекрасно знал, как с этим справиться.
Он вытащил из бардачка дубинку. Это была плоская штуковина из специально обработанной кожи, расширявшаяся на конце вроде ложки. Конец был набит свинцом. Старая добрая дубинка, которую он носил с собой, еще когда служил в полиции. Тогда это было незаконно. Рэй взвесил дубинку на руке. Унций двенадцать, не меньше. Если кто-то сунется Сильвестру на выручку, он получит по полной.
Квартира Сильвестра была на первом этаже. Наблюдая за домом, Рэй заметил, что люди входят и выходят из здания, но не слишком часто и, как правило, по одному. Не похоже, чтобы здесь торговали наркотиками. Выбравшись из машины, он сунул дубинку в задний карман и пошел к дому.
Чего ожидать, Рэй не знал, но был уверен, что без неприятностей не обойдется. Он немного вспотел от волнения. Еще секунда. Рэй осторожно постучал. Он выучил этот урок много лет назад: если хочешь, чтобы тебе открыли, особенно если это криминальная личность, не барабань в дверь, как полицейский, а стучи аккуратно. Потихоньку.
Дверь распахнулась настежь так быстро, что Рэй даже опешил и на долю секунды потерял бдительность. Он машинально потянулся за дубинкой и вдруг осознал, что стоит лицом к лицу с маленькой, не выше пяти футов, вьетнамкой. Стайка детей за ее спиной носилась кругами и лопотала что-то на своем языке. Вьетнамка почти не говорила по-английски, а Рэй, к несчастью, не знал вьетнамского. После пяти минут объяснений на ломаном английском, жестикуляции и интенсивной мимики Рэю все же удалось выяснить, что никакого Дилана Сильвестра — или парня с татуировкой-паутиной — женщина не знает. Она и ее дети жили в квартире только последние шесть месяцев, а адрес в досье Сильвестра был годичной давности.
Полдня потеряно, подумал Рэй, пробираясь мимо автомобилей, припаркованных на стоянке возле здания полицейского управления. После неудачи с квартирой Сильвестра он вернулся домой, позвонил Лагранжу, попал на автоответчик, оставил сообщение, выпил еще «Джемесона» и растянулся на кровати.
В четыре часа Рэй проснулся. Лагранж не звонил. Значит, опять нужно наведаться лично, подумал Рэй и стал собираться.
Стоянка была забита автомобилями, и Рэй не сразу отыскал среди них нужный. Старый, побитый местами «додж» с детским сиденьем сзади. Личное авто Джимми Лагранжа. Действительно, все выглядело так, как Лагранж и говорил. Детектив только на бумаге, который работает в аналитическом отделе, отсиживает на службе с девяти до пяти и вынужден добираться домой на собственной машине.
Лагранж появился в двадцать минут шестого. Вместе с другими служащими, чей рабочий день заканчивался четко в пять, он вышел из здания через двойную пожарную дверь, расположенную возле гардероба, и поплелся к стоянке. Пискнула сигнализация. Лагранж взялся за ручку двери.
— Припозднился ты, — сказал Рэй за его спиной.
Лагранж вздрогнул и обернулся:
— Мать твою! Какого хрена.
— Я думал, ты из тех, кто выскакивает с работы пораньше. Сижу здесь с шестнадцати сорока пяти.
Лагранж схватился за сердце:
— Господи, у меня чуть сердечный приступ не случился. Чего тебе надо?
— Я оставил тебе сообщение на автоответчике.
Лагранж открыл левую дверь и бросил дипломат на переднее сиденье. Потом, не глядя на Рэя, уселся за руль.
— Я не перезвонил, потому что нам не о чем говорить.
Рэй показал на детское автомобильное кресло.
— Кто у тебя, ты говоришь? Мальчик или девочка?
Лагранж вставил ключ в зажигание и завел мотор.
— Девочка.
Рэй стоял так, что Джимми не мог захлопнуть дверь. Одной рукой он держался за стекло, другой за крышу.
— Мне нужно знать, где сейчас живет Сильвестр.
Лагранж потянул дверь на себя, но Рэй стоял, как скала.
— Я больше не могу тебе помогать. Я должен подумать о своей семье. Я же тебе еще в прошлый раз сказал, что все.
— Сколько ей?
— Кому? — не понял Лагранж.
Рэй снова показал головой на детское сиденье.
— Твоей дочке. Сколько ей?
— Три года. — Джимми нахмурился. — А что такое?
Рэй немного помолчал, разглядывая своего бывшего напарника.
— Мне бы очень не хотелось, чтобы она росла без отца.
Лицо Лагранжа окаменело. Он отпустил руль и положил руку на служебный пистолет.
— На что ты намекаешь?
Все, что нужно, — это напомнить человеку о его детях, подумал Рэй. Просто скажи что-нибудь о сопляке с правильной интонацией и в правильную минуту — и люди теряют контроль над собой.
— Мне нужна еще одна услуга, — сказал Рэй. — Потом я оставлю тебя в покое.
— Я задал тебе вопрос, — ледяным тоном произнес Лагранж. Правую руку он по-прежнему держал на кобуре.
— Смотри не нажми случайно на спуск, — предостерег Рэй. — Сомневаюсь, что ты успеешь вытащить эту штуку. А даже если успеешь — что ты собираешься делать? Пристрелить меня?
— Да, если будет нужно.
— За что? У меня нет оружия. Я твой бывший напарник. Мы всего-навсего вспоминаем наше славное прошлое.
— Ты угрожал моей семье.
Рэй покачал головой:
— Ничего подобного. Я просто вспоминаю старые добрые времена. Ты же помнишь старые добрые времена, Джимми? Те самые, когда мы работали во Французском квартале? Мы много чего творили тогда. И против закона шли часто. Но правительство сказало мне, что я искупил свои грехи. А как насчет тебя, Джимми? Ты заплатил за свои грехи?
Лагранж отпустил кобуру и положил руки на руль.
— По всем тем делам уже истек срок давности. Никто не может меня ни в чем обвинить.
Рэй наклонился поближе:
— Не по всем.
Лагранж сглотнул.
— Ты о чем? — хрипло спросил он.
— По убийствам не бывает срока давности.
Лагранж вытер лицо рукавом.
