пытаются обхитрить друг друга; скорее это позволяло двоим понять, насколько они сблизились.
Почти бессознательно, не обращая внимания на взгляды прохожих, Лоуренс попытался положить левую руку Хоро на спину. Однако обнял он лишь воздух.
Потому что Хоро без единого звука внезапно отодвинулась в сторону.
- Только самцы всегда такие, со своими сладкими речами.
Хоро смотрела печально; ее явно грыз страх. Как бы медленно ни соображал Лоуренс, даже он мог легко понять, что у нее на душе. Хоро злилась на кого-то, кто в прошлом надавал ей пустых обещаний, а затем нарушил их и тем причинил ей боль.
Лоуренс, однако, был торговцем, он привык держать слово.
- Поэтому докажи мне это чем-нибудь конкретным. Я слышала, что рыцари в знак своей искренности отдают свой щит и меч. Что ты сделаешь, чтобы доказать, что ты искренен?
Лоуренс тоже слышал, что рыцари, клянясь кому-то в верности, передают ему щит и меч, ибо щит и меч являют собой саму душу рыцаря.
А что являет собой душу торговца? Можно даже и не спрашивать: конечно, это деньги.
Однако вручи он Хоро хоть целую суму золота, она наверняка лишь разочарованно поморщится.
Таким образом, от Лоуренса требовалось найти что-то, что доставит Хоро удовольствие и при этом может быть куплено за деньги, душу торговца; таким образом, не постеснявшись потратить на нее деньги, он докажет свою искренность.
Ответ явился Лоуренсу мгновенно: персики в меду, лучшее лакомство.
- Понял. Позволь мне доказать, что я не тот человек, что бросает слова на ветер.
Во взгляде Хоро все еще оставалась тень сомнения, но она явно была уже вся в предвкушении. Если только Лоуренс был в силах сделать что-то, чтобы удовлетворить огонь предвкушения, горящий в этих янтарных с красноватым отливом глазах, - немножко персиков в меду были совсем небольшой платой.
Выпятив грудь, Лоуренс заявил:
- Я куплю тебе персиков в...
Он оборвал фразу на середине, заметив, что что-то не в порядке. А именно – не в порядке косынка у Хоро на голове.
Услышав, что Лоуренс замолчал, Хоро склонила голову чуть набок.
Затем с негромким «ах!» она поспешно прикрыла голову руками.
- Ты... не может быть, ты...
- Ч-то? Что такое? Что ты хотел сказать, что ты мне купишь?
В такой момент она все же смогла сказать это – ее коварством можно было лишь восхититься. Однако Лоуренс не мог просто взять и отшутиться.
Косынка на голове Хоро вела себя очень подозрительно. Уши под ней возбужденно дрожали, и означало это только одно –
Все это Хоро затеяла специально.
- Ты слышала когда-нибудь, что есть вещи, которые можно делать, а есть вещи, которые нельзя?!
Поняв, что ее план раскрыт, Хоро упрямо надула губы и метнула на Лоуренса пронзительный взгляд.
- Разве не ты просил, чтобы я вела себя очаровательно, когда хочу от тебя чего-то?
Сперва Лоуренс не понял, о чем это она, но потом вспомнил их разговор, когда они только приехали в Поросон, и устало возвел очи горе.
- Я имел в виду, чтобы ты
- Но разве сейчас я была не очаровательна?
Для Лоуренса было невыносимо осознавать, что ответить ему совершенно нечем; но еще более невыносимо было то, что при взгляде на беззаботно смеющуюся Хоро он совершенно не мог на нее злиться.
- Но ты во много раз очаровательнее, чем я. Глядеть на то, как ты реагируешь, куда трогательнее, чем если бы мой план сработал.
Не желая более смотреть на Хоро, Лоуренс быстрым шагом двинулся прочь.
Хоро тут же его догнала, не переставая смеяться.
- Ты, ну не злись, мм?
Лоуренс посмотрел на Хоро взглядом, в котором ясно читалось: «А кто, по-твоему, меня рассердил, а?» Хоро же продолжала смеяться без остановки.
- Я ведь правду сказала, что я счастлива. Ну, все еще злишься?
Улыбающееся лицо Хоро выглядело прекрасно в обрамлении колышущихся на ветру длинных русых волос. Лицо Лоуренса дернулось.
В этот момент ему хотелось лишь выпить как следует в компании своей лошади – которая была мужского пола и молчала.
- Понял. Не злюсь, я больше не злюсь. Нормально?
Хоро отметила свою победу, хихикнув, затем вздохнула и сказала:
- Если мы затеряемся в толпе, будет плохо. Может, возьмемся за руки?
Конечно, чтобы добраться до постоялого двора, необходимо было снова пройти через запруженную людьми площадь; однако Лоуренс не сомневался, что, даже если они потеряют друг друга, Хоро без особого труда найдет обратный путь.
Разумеется, Лоуренс прекрасно понимал, что для Хоро это лишь повод.
Перед этой хитроумной волчицей он мог лишь сдаться.
- О да, если мы затеряемся, ничего хорошего не будет.
Тепло улыбнувшись, Хоро вложила свою ладошку в ладонь Лоуренса.
Самое большее, на что был способен Лоуренс, - это чуть стиснуть ее руку.
- Так, ну и где продают персики в меду?
И тут воздухе разнеся удар колокола, возвещающий наступление полудня – и начало нового сражения.
Гильдия Ремарио занималась оптовой торговлей, и в Рубинхейгене было одно из ее зданий.
В Торговом Доме Латпаррона в Поросоне Лоуренс, отчасти с помощью угроз, закупил военное снаряжение на сумму, превышающую все его состояние, поскольку был абсолютно уверен, что эта сделка сулит ему стабильную прибыль. Поскольку Гильдия Ремарио вела дела с Домом Латпаррона, Лоуренсу достаточно было продать свой товар этой гильдии и тем самым расплатиться с Домом Латпаррона, не возвращаясь в Поросон. То было большое достижение мудрости торговцев – для выполнения этой части сделки требовалось лишь несколько записей в гроссбухах.
С главной улицы, забитой народом, Лоуренс пробрался в небольшой проулок, который и привел его к зданию Гильдии Ремарио.
Хотя подъехали они к черному ходу Гильдии, но именно черный ход был сделан большим и просторным – специально для удобства погрузки и выгрузки товаров.
В таком большом городе, как Рубинхейген, лишь неотесанная деревенщина подъехала бы на своей повозке прямо к главному входу торговой гильдии. Если сделать такое посреди битком набитой улицы, это навлечет лишь позор, и тогда даже пользующийся спросом товар продать не получится. Более того, на многие большие улицы въезд повозкам торговцев был вообще запрещен.
Именно поэтому здесь, на маленькой улочке, идущей вдоль главной улицы, лошадей, везущих повозки, было даже больше, чем пешеходов.
Лоуренс неожиданно нахмурился.
Гильдия Ремарио была единственной, перед которой царило необычайное спокойствие и тишина.
- Этой гильдией что, монахи управляют? – заметила Хоро.
- Если бы ей управляли монахи, мы бы слышали хотя бы молитвы, но здесь и этого нет. Что же, во
