столу.
По-прежнему сидя на кровати, Хоро по-детски показала Лоуренсу язык и снова взяла хвост в руки.
Что до Лоуренса, ему было совершенно неинтересно смотреть на хвост Хоро без шерсти.
— Пфф. А это у тебя что? — поинтересовалась Хоро, глядя на сверток в руке у Лоуренса и выкусывая что-то из хвоста.
— Это? Это… ах да. Если ты по одному лишь запаху скажешь, из какой части тела какого зверя это мясо, я тебе на ужин куплю столько вкусной еды, сколько ты попросишь.
— Ох-хо, — глаза Хоро сверкнули.
— По-моему, тут есть немного чеснока… но, думаю, ты справишься.
Лоуренс отошел от стола и передал Хоро сверток; ее лицо тотчас посерьезнело, и она принялась тщательно обнюхивать еду; сейчас она походила на волчицу как никогда. Это зрелище не было чем-то редким само по себе, но поведение Хоро было таким очаровательным, что Лоуренс просто не мог отвести глаз.
Хоро, похоже, почувствовала его взгляд. Внезапно она повернулась к Лоуренсу и хмуро посмотрела на него.
Обнажаться перед ним она совершенно не стеснялась, но, похоже, столь пристальное разглядывание было не по ней.
Лоуренс решил, что у каждого есть свой пунктик. Он начал было послушно разворачиваться, но тут же застыл.
— Я уверен, гордая волчица сочтет недостойным заглянуть внутрь свертка, пока я стою к ней спиной, — произнес он.
Выражение лица Хоро осталось неизменным, но кончик хвоста чуть дернулся.
Похоже, Лоуренс попал в яблочко.
Следовало быть предельно осторожным; острота ее чувств намного превосходила человеческую.
Хоро наигранно вздохнула и отвернулась, надув губы; впрочем, Лоуренс был уверен, что уловил на ее лице намек на чувство вины.
— Ну как, распознала уже?
— Терпение, — огрызнулась Хоро и вновь принялась обнюхивать сверток. Лоуренс предусмотрительно отвел глаза.
Некрасивые звуки принюхивающейся девушки разносились по комнате.
Лоуренс усилием воли переключил внимание на шум, врывающийся в комнату через окно. Погода стояла отменная, так что и солнышко находило себе сюда дорогу.
Конечно, было холодно, но все же комната с окном имела свои преимущества.
В теплой комнате без окон Лоуренс бы чувствовал себя как в каком-то погребе, в спячке. Суждение Хоро было безупречным.
— В общем, так.
При звуках голоса Хоро Лоуренс обратил к ней и свое внимание, и взгляд.
— Ну что, уже догадалась?
— Вполне.
Разумеется, количество зверей, чье мясо можно было готовить и подавать на стол, было неисчислимо. По вкусу и жесткости их можно было различать легко, но как насчет одного лишь запаха? Особенно если речь шла о чем-то столь редком и необычном, как мясо с хвоста плоскохвостого грызуна. Даже если Хоро знала о существовании этого зверя, шансы, что она его когда-то раньше ела, были весьма невелики.
Возможно, это было довольно зло с его стороны, но ведь взамен Лоуренс предлагал ей возможность потребовать на ужин что захочется.
— Ну, так какой ответ? — спросил он. Хоро одарила его взглядом более сердитым, чем он ожидал, когда она заявила, что знает отгадку.
— Должна сказать, что это немножко несправедливо, с учетом твоих условий.
Лоуренс пожал плечами. Похоже, ответа она все-таки не знала.
— Сказала бы так сразу.
— Ну да… — Хоро задумчиво сверлила взглядом пол, словно размышляла над чем-то.
Это было простое пари, так что даже умная Хоро со своими придирками и уловками не могла вывернуться. Простейшие договоры — всегда самые крепкие.
— Итак, ответ? — вновь спросил Лоуренс. На лице Хоро отобразилось полное поражение. Конечно, некрасиво было так думать, но Лоуренс поймал себя на мысли, что хотел бы видеть такое ее лицо чуть почаще.
Но все это длилось лишь мгновение; едва Лоуренс успел так подумать, как унылое выражение лица Хоро сменилось триумфальным.
— Не знаю, как этот зверь зовется, но это хвост большого грызуна, верно?
У Лоуренса просто не было слов.
Он было ошеломлен.
— Я же сказала, это немножко несправедливо, — со злорадной улыбкой произнесла Хоро и принялась разворачивать сверток.
— Т-так ты знала?
— Если бы ты обвинил меня, что я открыла сверток и подглядела, я бы заказала на ужин столько еды, что ты бы разрыдался; но, думаю, я буду милостива.
Еда под материей была тщательно обернута полосками коры и перевязана прочными стеблями; заглянуть внутрь, не потревожив это все, было практически невозможно.
И в любом случае взгляд на готовое блюдо никак не помогал отгадать изначальную форму этого мяса. По-видимому, Хоро была с ним знакома раньше.
— Я Мудрая волчица, не забывай. Ничего нет в этом мире, чего я бы не знала, — заявила она, сверкнув клыками.
Это она, конечно, преувеличивала, но убежденность в ее словах была столь сильна, что спорить с ними не приходилось.
Едва Хоро развязала стебли и отвернула кору, над едой начал подниматься парок. Хоро блаженно прищурилась, виляя хвостом.
— Говорить, что я знала, было бы не совсем верно, — произнесла она, подражая голосу Лоуренса. Мясо было нарезано на маленькие кусочки, и определить по виду его происхождение было действительно невозможно. Хоро взяла один из кусочков и, склонив голову набок, медленно положила его в рот. Закрыла одновременно рот и глаза и принялась жевать.
Вкус, наверное, был восхитителен.
Но что-то в поведении Хоро было не таким, как обычно.
— Ммф… да, конечно, — сказала Хоро. Вместо обычного торопливого пожирания пищи (как будто Хоро вечно беспокоилась, что пищу вот-вот отнимут) она ела медленно, наслаждаясь вкусом, словно он напоминал ей о чем-то. — Хозяин нашего постоялого двора сказал что-то в этом роде, — продолжила она, слизнув жир с пальцев и подняв глаза на Лоуренса. — «Месяцы и годы разрушают даже каменные здания».
— «Что уж говорить о памяти людской», — закончил фразу Лоуренс.
Хоро удовлетворенно кивнула. Затем тихонько вздохнула и повернулась к окну, чуть прищурившись от яркого света.
— Ты знаешь, что остается в памяти дольше всего?
Еще один странный вопрос.
Имя человека? Цифры, числа? Впечатления о доме?
Эти ответы один за другим мелькали у Лоуренса в голове, но Хоро сказала нечто совершенно другое.
— Запах. Знаешь, запахи помнятся дольше всего.
Лоуренс поднял голову, сбитый с толку.
— Мы так легко забываем все, что видели и слышали, и лишь ароматы остаются в памяти совершенно
