убийцу поймают?
Додумать до конца ему не пришлось — внезапно зрение начало слабеть. На этот раз он не удержался и потер глаза. И тотчас его пронзила острая боль. К своему удивлению, он заметил, что, несмотря на неприятные ощущения, зрение восстановилось. Чтобы окончательно убедиться в этом, Миллер несколько раз закрыл и открыл глаза.
Не успел он промокнуть капельку влаги, выступившей на нижнем веке, как за дверью раздались тяжелые шаги и сердитый голос сестры Бреннан, пытавшейся кого-то остановить. Миллер нахмурился.
Дверь открылась, и на пороге появилась смущенная сестра.
— К вам посетитель, мистер Миллер, — сказала она сухо и снова вышла в коридор.
Миллер смотрел на дверь, размышляя, кто бы это мог быть.
В дверь просунулась голова посетителя, и Миллер почувствовал, как в жилах стынет кровь.
Он побледнел, сердце забилось чаще.
Пришелец, плотно закрыв за собой дверь, сверлил взглядом Миллера.
— Какого черта ты сюда притащился? — выдавил из себя Миллер, в голосе его слышались досада и страх. — Как ты меня нашел?
Глава 13
Теперь инспектор полиции Стюарт Гибсон был благодарен сигаретному дыму.
Он перебивал запах крови.
Инспектор стоял, глядя на труп, распростертый у его ног, и старался высосать застрявшую в зубах крошку от бутерброда, съеденного им незадолго до этого.
Рядом с ним стоял сержант сыскной полиции Чандлер, затягиваясь сигаретой «Мальборо» и выпуская тонкую струю дыма. Он тоже смотрел на труп.
Бернадетта Эванс в жизни была симпатичной девушкой, насколько они могли судить по фотографии. Но теперь все выглядело совсем иначе.
Она лежала обнаженная в гостиной небольшого дома, в котором жила вместе с двумя другими девушками. Обе они сейчас были у подруг, не мешая полиции заниматься расследованием. Во время убийства их не было дома. В противном случае, размышлял Гибсон, могло бы быть три трупа. Тот, который сейчас находился перед ним, был ужасен.
Убитая лежала с раскинутыми на манер крыльев руками, одна ладонь уже скрючилась — наступило трупное окоченение. Труп начал приобретать синеватый оттенок, главным образом, из-за большой потери крови. Этой темно-красной жидкостью были заляпаны ковер и мебель в комнате. Впечатление такое, будто какой-то помешавшийся художник забрел в гостиную и расплескал повсюду несколько банок густой красной краски.
Голова ее, точнее то, что от нее осталось, превратилась в сплошное месиво после нескольких десятков ударов старинной медной кочергой, брошенной рядом с трупом. Под градом ударов череп просто треснул — он раскрошился на сотни мельчайших осколков. Все кости и ткани выше нижней челюсти, как и череп, были размозжены и залиты липкой смесью крови, костной крошки и мозга. От трупа исходил страшный смрад, и Гибсон поперхнулся, когда ему пришлось склониться и осмотреть увечья, нанесенные на остальных частях тела. Тело оказалось изуродовано еще больше, чем голова.
Грудная клетка и груди были сравнительно нетронуты, за исключением трех-четырех незначительных порезов вокруг правого соска, один из которых, правда, почти рассекал темный кружок вокруг него, зато на животе зияли многочисленные глубокие и рваные раны. В двух местах из живота вылезли кишки, облепленные свернувшейся кровью. Однако наиболее ужасающую картину представляли половые органы девушки. Лобок, бедра и вся промежность были так искромсаны, что на их месте образовался сплошной зловонный кратер, обагренный запекшейся кровавой массой. Наружные половые губы убийца, видимо, поспешно, но основательно срезал, бросил рядом с трупом, теперь эти окровавленные кусочки мяса уже высохли и обесцветились. Относительно орудия убийства сомнений не возникало — это был большой и острый, как бритва, кухонный нож.
Вогнанный по рукоятку, он торчал из влагалища. Как металлический фаллос, застрявший там в финальном акте непристойного безумия.
— Если это может служить утешением, — сказал Сэм Лумис, накрывая простыней изувеченную нижнюю часть тела, — я уверен, что это было сделано уже после того, как она была мертва.
Патологоанатом, подняв брови, взглянул на Гибсона.
— Разве ж это утешение? — тихо произнес инспектор.
Он повернулся и жестом пригласил подойти двух ожидающих дальнейших указаний санитаров «Скорой помощи». Осторожно подняв обезображенное тело, санитары уложили его на носилки. Из окна передней Гибсон видел стоявшую у дома санитарную машину. Ее красные фары были потушены.
— Шесть жертв, шесть различных способов убийства, — раздумывал вслух инспектор. — Думал ли кто- нибудь, что такое возможно, а?
Вопрос не был обращен ни к кому конкретно.
— И тем не менее шесть трупов подтверждают это, — сказал Чандлер, растирая упавший на ковер пепел. Он сделал последнюю затяжку и погасил сигарету, раздавив ее в пепельнице. Через минуту он уже закуривал следующую. Гибсон смотрел на него с раздражением.
— Эти проклятые телевизионщики не убрались еще? — прокричал Гибсон полицейскому, стоящему у входной двери.
Полицейский выглянул в окно и кивнул.
— Почему бы тебе не поговорить с этой девицей? — сказал с улыбкой Чандлер. — Глядишь, попал бы в десятичасовой блок новостей.
Он пустил струю дыма мимо своего начальника.
— Она висит на этом деле столько же, сколько и мы, — сказал Гибсон.
— Интересно, знает ли она что-нибудь такое, чего не знаем мы? А помощь нам бы не помешала, от кого бы она ни исходила, — мрачно заметил Чандлер.
— Да, твоих улик явно не достаточно, Шерлок Холмс, — бросил в ответ инспектор, с укором взглянув на коллегу.
— Теперь меня это тревожит не меньше, чем тебя, — признался Чандлер. — Правда, моя ответственность с твоей не сравнима. Не меня же повысили.
— Ну да, — махнул рукой Гибсон, отворачиваясь от своего старшего по возрасту сослуживца, — не тебя.
— Свой отчет я представлю тебе, как только закончу, Стюарт, — ввернул Лумис, стараясь прервать словесный поединок двух сыщиков.
— Счастливо, Сэм, — сказал Гибсон. — Слушай, а ты действительно уверен, что и на этот раз действовал тот же самый убийца? Уж слишком разнятся способы убийства.
— Уверен, — оборвал его Лумис. — Раны на теле нанесены сильным ударом правой руки аналогично тому, как это было со второй жертвой, помнишь?
— Забудешь тут!
Вторая жертва, Николас Блейк, был найден тремя неделями раньше на скамейке в Гайд-парке. Его горло было перерезано в шести местах, голова практически отделена от туловища. Никакого орудия убийства обнаружено не было. Никакого оружия. Никаких отпечатков пальцев. Никаких зацепок.
Никогда не оставалось никаких следов.
— Можешь ли ты с уверенностью сказать, что убийца действовал один? — обратился Гибсон к патологоанатому.
— Я же объяснил, — начал Лумис, — манера нанесения режущих ран — одна и та же в двух случаях. Кроме того, все жертвы были обнаружены приблизительно в одном и том же положении — лежа на спине, что свидетельствует об определенном постоянстве, характерном для убийцы. Первая жертва была застрелена в положении лежа на боку, после чего труп был перевален на спину. Может быть, убийца стремился показать нам, что действует в одиночку.
— Зачем? — удивился Чандлер.
Лумис пожал плечами.
— Ты меня спрашиваешь? Я патологоанатом, а не психиатр.
