улыбку.
Двое мужчин повторили его слова, и на мгновение наступила тишина, пока они пили.
— Вам нравится этот бар? — спросил Уотсон.
Каннинг огляделся вокруг. Бар как бар. Стены цвета ржавчины, и на них старинное оружие. Рядом — бар побольше, с камином, доверху наполненным поленьями, и над камином — старинный капкан, в который мог бы попасться взрослый мужчина, этакая здоровенная мышеловка.
— Что, здесь водятся мыши? — спросил американец, улыбаясь.
Риггс громко рассмеялся, расплескав свою водку.
— Их использовали, чтобы ловить браконьеров, — объяснил Уотсон.
Эта мышеловка была единственным подлинным предметом старины во всем отеле. Все остальное можно было назвать пластиковыми предметами старины. Деревянные брусья под потолком тоже были имитацией. Как и массивные поленья в камине. А огонь под поленьями питался от газовой горелки. Оружие и картины были взяты в магазине по продаже антиквариата, чтобы придать интерьеру соответствующий стиль. Обеденный зал окаймляли знамена графов и лордов, возможно, никогда и не существовавших. Голова оленя с ветвистыми рогами украшала центральную стену.
— Я как раз думал, — сказал американец с кривой улыбкой, — этот чертов олень, должно быть, бежал со скоростью девяносто миль в час, если он смог добежать до противоположной стены.
Уотсон вежливо улыбнулся, а Риггс захихикал, еще раз разбрызгав свою водку.
— Твой хозяин ждет, что мы сегодня подпишем контракт? — спросил Каннинг, отпивая из стакана.
— Это был бы для него неплохой сюрприз, — ответил Уотсон.
— И неплохой кусок для тебя, — засмеялся американец.
Уотсон улыбнулся и кивнул, вызвав этим новый приступ боли. Сжав зубы, опустошил до дна свой стакан.
— Если мы подпишем контракт, вы гарантируете нам бесплатные эксплуатационные расходы в течение пяти лет, не так ли? — сказал Риггс, изучая выражение лица Уотсона.
— Да, — ответил тот.
— Единственное, что мы еще не обговорили, — это цена.
— О цене мы договорились заранее, мистер Риггс. Нет компьютера, равного «Марку-1». За эту цену вы не найдете ничего лучшего, мистер Риггс.
Он замолчал, чувствуя, как оба внимательно его рассматривают.
— Это будет настоящее вложение капитала, — продолжал Уотсон. — Вы можете купить где-то и дешевле, но нигде вы не найдете более надежного компьютера с такими неограниченными возможностями.
— Сколько лет вы на этой работе? — внезапно спросил Каннинг.
— Семь лет.
Оба его собеседника обменялись загадочными улыбками.
— Вы очень неплохо работаете, — сказал Риггс.
Уотсон поблагодарил их, желая только одного, чтобы они поставили наконец свои имена на этом чертовом контракте вместо того, чтобы источать комплименты. Риггс задал еще несколько вопросов о компьютерах, на которые Уотсон ответил с присущей ему точностью. Седой согласно кивнул головой, но ничего не сказал. Наступило неловкое молчание, которое наконец нарушил голос из маленького громкоговорителя:
— Мистер Уотсон, ваш столик на троих готов.
Все трое поднялись и двинулись в обеденный зал. При этом Уотсон еле удержался на ногах от страшной боли. Ему пришлось опереться о стену. Голова была готова расколоться на две части, и ему внезапно представилась картина: его мозги, вываливающиеся из черепа. Несколько мгновений он стоял не двигаясь, с приклеенной улыбкой на искаженном болью лице.
Каннинг увидел, как он пошатнулся, и поддержал его под локоть.
— С вами все в порядке? — спросил американец.
— Ужасная головная боль, — собрав силы, ответил Уотсон и нашел еще немного сил, чтобы улыбнуться. — Идите к столу, я пройду в туалет и сейчас вернусь.
Каннинг секунду колебался, но Уотсон поднял руку, дав понять, что с ним все в порядке. Убедившись, что они вошли в зал, он направился в туалет.
Холодный искусственный свет флюоресцентных ламп заставил его вздрогнуть, его шаги глухо звучали в пустом помещении.
Он был здесь один и сразу направился к ближайшему умывальнику, чтобы принять таблетку парацетамола. Открутив кран, он набрал в пригоршню воды и проглотил таблетку. Горький вкус лекарства был отвратителен, и его чуть не вырвало, но он заставил себя запить горечь водой из крана. Боль не исчезла, а только переменилась. Горячие красные молотки закончили свою работу, и их теперь сменили сотни маленьких стамесок, и кто-то с большой точностью направлял их в его измученные мозги. Наклонившись над умывальником, он поплескал в лицо холодной водой. Потом медленно выпрямился и посмотрел в зеркало на свое измученное болью лицо.
Внезапно из левой ноздри потекла капля крови. Она медленно двигалась к его верхней губе, потом упала в белую раковину, напоминая маленький красный взрыв на белом фарфоре. Уотсон смыл ее струей из крана. Потом тщательно вымыл руки, вытер их бумажным полотенцем и повернулся к зеркалу.
Больше кровь не текла. Он промокнул ноздрю платком и убедился, что белое полотно осталось чистым. Глубоко вздохнув, он еще раз внимательно посмотрел на себя в зеркало и вышел.
Каннинг и Риггс сидели за столиком в центре зала и о чем-то оживленно разговаривали. При его появлении они замолчали. Он улыбнулся и сел, бросив на колени салфетку.
— Чувствуете себя лучше? — спросил американец.
— Да, спасибо, — соврал Уотсон, беря в руки меню.
Официантка уже стояла возле них, и у него было всего несколько секунд, чтобы просмотреть меню. Уотсон и Каннинг заказали стейк, а Риггс — спагетти по-болонски. К этому они добавили бутылку «бужоле».
Кивнув головой, официантка исчезла.
— Итак, мистер Уотсон, пока вы отсутствовали, мы с партнером приняли решение, — начал Каннинг, потирая подбородок.
Уотсон проглотил стоявший в горле комок, стараясь забыть о сверлящей боли.
— Мы принимаем ваши условия. — С этими словами американец протянул Уотсону через стол руку и улыбнулся своей белозубой улыбкой. Тот же жест повторил и Риггс.
— После ленча мы подпишем контракт, — сказал Риггс.
— Спасибо, — ответил Уотсон, трогая пальцем ноздрю. Потом он посмотрел на палец и вздохнул облегченно, не увидев на ней красной капли. Голова пылала, и его подташнивало. Поддерживало Уотсона только сознание того, что он добился подписания контракта.
Вернулась официантка, она открыла бутылку «бужоле» и налила немного в бокал Уотсона. Он отпил и кивнул. После этого она наполнила бокалы гостей. Бокалы поднялись, подтверждая, что с контрактом все в порядке.
— Надо было заказать шампанское в честь подписания, — сказал Уотсон.
— Какая разница, — улыбаясь, ответил Каннинг. — За наше соглашение!
Они выпили. Через несколько минут вернулась официантка и поставила перед ними заказанные блюда. Они начали есть. Каннинг начал рассказывать о своей семье. Его слова не отпечатывались в сознании Уотсона. Он положил вилку и нож на тарелку и сидел неподвижно, сжав так сильно кулаки, что костяшки пальцев стали белыми. Ему стало трудно дышать, и совершенно невозможно было проглотить хоть кусок пищи.
Каннинг поднял глаза от тарелки и поглядел на Уотсона.
— Эй, черт возьми, что случилось, Дэвид? — спросил он с нетерпением в голосе.
— Я же сказал. Проклятая головная боль, — ответил Уотсон, поднося бокал с вином к губам.
Ему удалось сделать несколько глотков. Потом он взял в руки вилку и нож и стал резать свой стейк.
