к человеку, целый усиленный батальон лежал в траншее в 200 метрах впереди главной линии обороны. Командир батальона поднялся на бруствер! Вдали послышался гул пикирующих бомбардировщиков. Было 3.20, до атаки оставалось 10 минут, когда он дал сигнал начинать. С молниеносной быстротой специальная команда 10-й роты выскочила из окопов и через минуту исчезла в легком тумане по направлению к русскому опорному пункту. За ними последовали отделения 11-й роты. Слева пошли вперед через проволочные и минные заграждения штурмовые группы 9-й роты. Еще не грянуло ни выстрела. Перед минными заграждениями 9-я рота остановилась. Ночью разминирование полностью не удалось. Теперь послышались отдельные выстрелы, очереди, разрывы. Тем временем пикирующие бомбардировщики сделали над нами круг. Было 3.30. Преисподняя разверзлась! Легкая и тяжелая артиллерия, установки залпового огня, выпускавшие огромные огненные хвосты, тяжелые минометы. Пикирующие бомбардировщики один за другим сбрасывали свой груз и с воем пролетали над лесом. Но сильнее всего возбуждали хлесткие звуки пулеметных очередей, пролетавших над головами со старой линии обороны. В это время, в 3.30, передовые атакующие подразделения батальона были уже в 1000 метрах перед главной [241] линией обороны! Подъехали штурмовые орудия. Приказ идти один за другим в мертвом пространстве по коридору в минных полях слышали не все, или некоторые думали, что сами знают, как лучше. Они двинулись развернутым строем, стали подрываться на минах, и вскоре половина из десяти штурмовых орудий вышла из строя. Командир батальона с резервами в это время продвигался за 11-й ротой. Часть штаба батальона осталась позади для организации тылового командного пункта с пунктом связи, снабжения и медицинского пункта.
Необычайно быстро мы продвигались вперед вдоль заросшей травой дороги. В наступательном порыве едва ли кто замечал, как длинные прыжки отнимают силы, как пересыхают губы, а промокшее от пота обмундирование прилипает к телу. Громкий, зафиксированный план огня с мощным огневым ударом был позади. Артиллерия вела теперь огонь, чтобы ослепить противника и прижать его к земле. Установок залпового огня слышно больше не было. Пикирующие бомбардировщики вернулись.
Над местностью гремел бой. Слышались выстрелы стрелкового оружия, крики «Ура!» и ответная стрельба русских. Вскоре их артиллерия стала заглушать нашу. Их огневой налет застал батальонный командный пункт как раз во время передвижения. Понесли тяжелые потери. Командир 12-й роты, бывший батальонный адъютант капитан Пфайфер, был тяжело ранен осколком в спину. Видавший виды батальонный писарь фельдфебель Энгельман был ранен. Командир батальона получил осколочное ранение в руку. Офицер для поручений лейтенант Бёмер перебинтовал легкое ранение. Но чем дальше продолжалось наступление, тем сильнее было воздействие [242] тяжелого вооружения противника на наши тылы. Выигранные сначала 1000 метров стали бесценными!
Уже к 6.00 передовые подразделения достигли артиллерийской высоты и ворвались на позиции. В жестоком бою, переходящем врукопашную, была пройдена вся система окопов на высоте от дороги в северо-восточном направлении. Ходы сообщения, ведущие в глубину, были отгорожены. В них постоянно отражались местные контратаки. На правом фланге во время атаки оторвался от своих взвод соседней роты 348-го гренадерского полка. Он потерял связь с правым флангом и был подчинен 3-му батальону 396-го полка. В атаке уцелели три штурмовых орудия и находились теперь в нашем распоряжении в качестве резерва и охранения. Насколько внезапным для русских был наш прорыв на артиллерийскую высоту, показывает тот факт, что нам удалось попить горячего чая из термосов, а в окопах и на наблюдательных пунктах ничего не было разрушено или уничтожено, даже стереотрубы остались на своих штативах. Позиции оборудованы очень хорошо, словно во времена Первой мировой войны, с глубокими надежными блиндажами для размещения личного состава и находящимися над ними хорошо замаскированными наблюдательными пунктами. Мы были также сильно удивлены, когда на русской трофейной карте увидели подробно нанесенный наш район обороны.
Только наступавшая на правом фланге корпуса вюртембергская 78-я штурмовая дивизия — единственная в армии — продолжала продвигаться и к вечеру отбила у советского 18-го гвардейского стрелкового корпуса важный город Троена. [243]
Еще правее 41-й танковый корпус генерала танковых войск Харпе, наступая вдоль железной дороги Орел — Курск, должен был сломить сопротивление советской 13-й армии, чтобы обеспечить прорыв на главном направлении наступления 9-й армии. 86-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта Вайдлинга вышла в район юго-западнее Малоархангельска, а 292-я пехотная дивизия генерал-майора фон Клюге овладела Озерками. Два новых истребительно-противотанковых дивизиона — 653-й и 654-й, на вооружении которых находились 72-тонные «Фердинанды», застряли на труднопроходимой местности и были сняты с фронта.
Действовавший на главном направлении 47-й танковый корпус генерала танковых войск Лемельзена утром 5 июля ввел в бой только 6-ю пехотную дивизию генерал-лейтенанта Гроссмана и 20-ю танковую дивизию генерал-майора фон Кесселя. Обе дивизии еще утром в результате успешных действий против советской 70-й армии далеко продвинулись в южном направлении.
Справа 46-й танковый корпус генерала пехоты Цорна должен был обеспечить оборону вдоль дороги Тросна — Курск, чтобы прикрыть фланг наступающего 47-го танкового корпуса. Три дивизии (слева направо) — 31-я пехотная генерал-лейтенанта Хосбаха, 7-я пехотная генерал-майора фон Раппарда, 258-я пехотная генерал-лейтенанта Хёкера — с боями приблизились к высотам на рубеже Гнилец, Обыденки, но вечером остановились перед тыловой линией обороны советской 70-й армии и дальше продвинуться не смогли.
Командование 9-й армии в первый же день сражения вынуждено было признать, что намеченные [244] цели нигде достигнуты не были и что обороняющиеся русские оказались значительно сильнее, чем считалось до этого. Поэтому генерал-полковник Модель приказал уже ночью вывести 2-ю танковую дивизию генерал-лейтенанта Люббе и 9-ю танковую дивизию генерал-лейтенанта Шеллера в полосу наступления 47 -го танкового корпуса. Две этих дивизии должны были 6 июля окончательно сломить сопротивление русских и выйти на оперативный простор.
Наступил второй день битвы. На рассвете танки с гренадерами на броне пошли вперед, а пехота пошла на новый приступ. Но на этот раз русские действовали быстрее. Прежде чем каждая из наступающих групп немцев успела развернуться, ударил град русских снарядов.
Немецкий левый фланг все еще топтался на одном месте. Только солдатам 78-й штурмовой дивизии удалось приблизиться к Малоархангельску на расстояние семь километров. Приданному дивизии 87-му гренадерскому полку 36-й пехотной (моторизованной) дивизии при этом удалось овладеть узлом дорог Протосово. На второй день 41 -й танковый корпус остановился на высотах у Понырей.
На всем фронте 6 июля дела обстояли так же, как и здесь. Неутомимый генерал-полковник Модель сам ездил с одного угрожаемого участка фронта на другой и в ночь на 7 июля вывел все еще остававшиеся в распоряжении части в полосу корпуса, действующего на главном направлении.
В это же время советское командование определило это направление главного удара и в ту же ночь приказало развернуть две новые гвардейские артиллерийские дивизии на высотах под Ольховаткой и Понырями, а утром всем авиационным соединениям [245] 16-й воздушной армии нанести удар по немецкому 47-му танковому корпусу. Снова утро. Начало нового дня. 2-я танковая дивизия генерал-лейтенанта Люб-бе выведена теперь в полосу снятой с фронта 6-й пехотной дивизии. 20-я, 2-я, 9-я и 18-я танковые дивизии находятся на узких полосах наступления перед высотами под Ольховаткой.
