Наоборот, их обитель выглядела чем-то вроде убежища.
«Мужчины боятся сюда приходить».
Дар вспомнила, как солдаты не решились войти в круг, огороженный сучьями, даже ради того, чтобы спасти товарища.
Хотя Дар и старалась подавать еду оркам как можно более медленно, в конце концов она свою работу закончила. Неохотно, испуганно, она пошла к купальному шатру, чтобы вымыться и переодеться. Она мысленно готовилась к встрече с мердантом Колем. Дар все еще не решила, что скажет ему. Шум гулянки становился все громче по мере того, как сгущалась ночная тьма, и из-за этого то, что ожидало Дар, казалось ей еще более скорым и зловещим.
Дорога к купальному шатру проходила мимо сложенных в кучу частей оркских шалашей. Скатанные в рулоны и связанные веревкой, они напоминали круглые вязанки соломы длиной больше роста человека и шириной в несколько ладоней. Дойдя до них, Дар остановилась. Куча собранных в дорогу шалашей лежала внутри ограды из сучьев — черты, которую мужчины боялись переступать. Дар решила, что это подходящее место, где можно спрятаться.
«Что случится, если мердант Коль не сможет меня найти?»
Дар представляла себе всякое, но это пугало ее не сильнее, чем то, что ждало ночью.
«Я просто тяну время».
Тянуть время означало: хотя бы в эту ночь над ней не надругаются.
«Пусть будет хотя бы еще одна спокойная ночь», — решила Дар.
И она решилась. Обошла сложенные горкой шалаши, нашла такое место, где ее не увидели бы орки. Смеркалось, и, забираясь в щель между скатанными в рулоны жилищами орков, она надеялась, что никто из лагеря людей ее не заметит. Хотя подготовленные к переноске шалаши и были похожи на вязанки соломы, они оказались не такими уж мягкими. Лежать посреди них было примерно так же уютно, как если бы Дар вздумала выспаться на поленнице. Но у нее и мысли не было о том, чтобы покинуть убежище. Она взволнованно ждала, не заметят ли ее, но никаких признаков этого не было. Дар начала успокаиваться.
«Не думай о завтрашнем дне, — сказала она себе. — По крайней мере сегодня ты не будешь принадлежать ни одному мужчине».
В сон Дар ворвались скорбные звуки — и разбудили ее. Один низкий голос пел песню. Единственное, что понимала Дар, было «Мут ла», но торжественность и скорбность в песне угадывались сразу. В лагере стояла тишина, нарушаемая, кроме песни, только треском сучьев в костре. Костер, судя по всему, был очень велик, потому что свет от него проникал даже в убежище Дар. К первому голосу присоединился второй. Он тоже звучал скорбно. Запел третий орк. Вскоре к нему присоединились другие, и наконец воздух задрожал от голосов. Спать стало невозможно.
«Наверное, это та самая песнь смерти, про которую говорила Тарен», — подумала Дар.
Слова были непонятны, но все же трогали ее за душу. В них было что-то чистое, первородное, как в плаче младенца, как в волчьем вое посреди ночи. Чада Мут ла взывали к ней во тьме, и Дар чувствовала их одиночество и тоску. Голоса вызывали образы духов, покидающих жизнь, навсегда расстающихся с теплом и светом. Возможно, если бы Дар понимала слова, они бы ее утешили. Но, не догадываясь о смысле песни, она ощущала себя брошенной и совершенно одинокой.
Песнь мало-помалу стихала, и наконец остался один-единственный голос, эхом разлетающийся во мраке. Когда умолк и этот голос, воцарилась тишина. Дар тихо всхлипывала, пока не заснула.
Кто-то схватил Дар за ногу и грубо вытащил из укрытия. Дар успела только бросить взгляд на орка, повернувшего ее вниз головой, а в следующее мгновение ее голову накрыл подол платья. Послышалась сердитая оркская речь, и при каждом слове орк свирепо встряхивал Дар. Ей припомнилось, как однажды у нее на глазах мужчина схватил котенка за заднюю лапку и бил несчастного зверька о землю, чтобы сломать ему кости. Она боялась, что орк сделает с ней то же самое.
Дар попыталась ударить орка другой ногой, но босая ступня стукнулась о латную пластину. Орк поднял Дар, чтобы размахнуться и стукнуть оземь. Ей казалось, что нога у нее, того и гляди, оторвется. Дар стиснула зубы и приготовилась умереть.
Подошел другой орк, и тот, что держал Дар за ногу, неожиданно замер. Орки словно бы принялись спорить между собой. Потом один заворчал, потом его ворчание уподобилось звериному рыку, потом рука, сжимавшая лодыжку Дар, разжалась. Она упала на землю, боясь пошевелиться.
Когда она отважилась открыть глаза, она увидела, что рядом с ней стоит Ковок-ма и провожает взглядом второго орка. Затем он наклонился к Дар и проговорил:
— Даргу, тебе не следовало быть тут спать.
Дар, одуревшая от удара о землю, смогла только простонать в ответ.
— Ты расшибиться? — спросил Ковок-ма.
Дар приподнялась, села и пошевелила ногой. Вокруг лодыжки образовалась краснота, грозящая в скором времени превратиться в синяк. Острая боль таилась в мышцах бедра, но кости, похоже, не сломались.
— Похоже, я цела. Почему он это сделал?
— Ему не понравиться твой запах.
— Но я мылась перед тем, как пришла прислуживать вам.
— Я ему так и говорить, — сказал Ковок-ма.
— Еще ты говорил: «Даргу нак мут» — что я мать.
Ковок-ма растянул губы в усмешке.
— Ты это понимала?
— Я поняла слова, но не их смысл. У меня нет ребенка.
— Вашавоки иметь странные мысли, — покачал головой Ковок-ма.
— Мы не убиваем людей за то, как они пахнут.
— Вы находить другие причины, — возразил Ковок-ма и посмотрел на толпу людей, стоящую по другую сторону от ограды из сучьев. — Тебе надо уйти, — сказал он и помог Дар подняться на ноги. Когда она встала, он ушел и затерялся между других орков. Все они пристально следили за Дар, так же, как солдаты и женщины. Медленно, болезненно прихрамывая, Дар побрела к своим сородичам.
Мердант Коль ждал вместе с остальными. Он сверлил Дар глазами, но лицо его при этом оставалось бесстрастным. Дар не могла придумать, как ей избежать встречи с мердантом, если только не упасть в обморок, поэтому она пошла прямо к нему. В эти мгновения он казался ей таким же страшным, как любой из орков. Когда она вышла из-за ограды, Коль схватил ее за руку.
— Пойдем со мной, — сказал он холодно.
Коль пошел быстро, и Дар пришлось с трудом поспевать за ним. Боль в ноге была жуткая. Дар заметила, что толпа зевак попятилась. Когда они отошли на такое расстояние, что их никто не мог услышать, Коль остановился, но руку Дар не отпустил.
— Ради чего ты пошла на такую глупость?
Ответ у Дар был готов.
— Я боялась.
— Боялась? — переспросил Коль, и в его суровом голосе прозвучала насмешка. — Чего боялась?
— Мужчин. Они были пьяны и грубы. А ты… — На ее глаза набежали слезы. — Тебя там не было.
— Тебе ничто не грозило, — сказал Коль немного мягче. — А там тебя чуть не убили.
Дар понимала, что ей следует обнять Коля, но она не могла заставить себя сделать это. Вместо этого она прижала свободную руку к бедру.
— О-о-о, моя нога… Ее как будто оторвали!
— Благодари судьбу, что не оторвали, — буркнул Коль. Похоже, он принимал решение. Еще мгновение — и он отпустил руку девушки. — Когда мы с тобой снова увидимся, с тобой все будет в порядке.
В Дар попыталась напустить на себя такой вид, будто будущая встреча с Колем ее радует.
— Я знаю, что вела себя глупо. Ты меня простишь?
