горы.
Дар пыталась представить, что она будет делать потом.
«Я не могу вернуться домой».
Староста объявит ее вне закона. Дар была уверена, что никто из соседей не рискнет ее принять. Ей придется уйти далеко, а это будет непросто. В горах женщина, не имеющая родни, лишается прав и защиты. Чтобы где-то поселиться, она должна умолять о разрешении какого-нибудь мужчину, а Дар не питала иллюзий насчет того, какую с нее потребуют плату. Эта мысль заставила ее содрогнуться.
Когда солдаты шли мимо крутого склона, Дар не стала пытаться бежать. Обдумав свои возможности, она выбрала то, что показалось ей меньшим злом, — неведомую судьбу в войске. Тропа отвернула от скалистого склона и пошла на спуск, в долину. Дар брела навстречу новой жизни и размышляла о покинутой. Да, она будет скучать по младшим сестренкам, но больше ни по кому. С отцом у них все разладилось еще после смерти матери. Его сегодняшнее предательство просто стало последним в целой цепи других. Жизнь в каменной хибарке состояла из повседневных тягот, визитов нежеланных ухажеров и брани желчной мачехи. Дар старалась подбодрить себя мыслью о том, что она покидает все эти неприятности. Но она уже догадывалась, что на смену им придут другие.
На ходу солдаты согрелись, и у них развязались языки.
— Думаешь, толум не заблудится? — спросил один, выговор которого показался Дар незнакомым.
— Даже он сумеет разглядеть следы копыт, — ответил его напарник.
— А его лошадка кое-что соображает, — сказал еще один, — даже если у него самого с этим туговато.
— Хоть нынче он мерданта послушал, — заметил первый солдат. — Эту взяли легко.
— Это потому, что она вроде тебя, — ухмыльнулся другой. — Никакого толку.
Его напарник смерил Дар оценивающим взглядом:
— От тебя никакого толку?
Дар покраснела. Солдат заржал и сам ответил на свой вопрос:
— Ну, кое для чего ты хороша.
— Не то что ты, Тэм, — пошутил мердант.
Остальные расхохотались.
— Моя-то мать хотя бы поплакала, когда меня забирали, — буркнул Тэм. — А там я только сухие глаза видал.
— Не то что вчера.
— Угу, — кивнул мердант. — Бери таких, о которых горевать не станут, — я так толуму и сказал. Эй, пташка, а ты по своим станешь горевать?
Дар промолчала.
— Может, она рада, что ушла от этой кучи дерьма, — сказал один солдат.
— Во-во, — согласился другой. — Воином быть славно.
Первый рассмеялся.
— Особливо ежели ты баба.
— Я ничего не слыхала про войну, — проговорила Дар. — Когда она началась?
Мердант усмехнулся.
— Еще бы, ты ж среди камней жила. Король воюет с того самого дня, как его короновали. Так что набор в войско идет постоянно.
— А за что король воюет?
— За что пожелает. Я только приказы исполняю.
— А я что делать буду?
— Еду готовить.
— Вы такой путь проделали, чтобы повариху найти?
— Командир нашего толума захотел горских девушек набрать. Сказал — крепкие они, здоровые.
Дар обвела взглядом мерданта и солдат. Вид у них был такой, словно живется им несладко.
«Чтобы с ними служить, нужны сильные женщины», — подумала она.
И все же по взгляду мерданта Дар поняла, что он говорит не всю правду.
— Долго я буду служить? — спросила она.
— Недолго, — ответил мердант, не глядя на нее.
Какое-то время дорога была знакомая. Она пересекала долину, взбиралась па дальний горный кряж и шла вдоль него. А к полудню отряд покинул горы и спустился в извилистую лощину, где Дар прежде никогда не бывала. В низинах с деревьев уже облетела листва. Остановились у речки, наскоро перекусили — и пошли дальше. Во второй половине дня, когда было еще светло, добрались до стоянки. Толум расхаживал по поляне, где паслась его лошадь. Неподалеку стояли несколько солдат. Один следил за небольшим костерком. Чуть дальше на земле, прислонившись спиной к дереву, сидела светловолосая женщина.
— Вы задержались, — заметил толум.
— Девчонка босая, господин, — ответил мердант. — Из-за нее пришлось идти медленнее.
— Это не оправдание, мердант. — Толум бросил на Дар раздраженный взгляд. — Проклятье! Как только ты можешь жить, не имея обуви!
Затем мердант отвел толума в сторонку, и они стали тихо переговариваться. Потом толум вернулся к Дар.
— Ляг на спину.
— Зачем?
— Приказы будешь исполнять беспрекословно, — сказал мердант. — Солдат, которые не слушаются, наказывают поркой. Давай ложись.
Дар повиновалась. Мердант кивнул. Подошел здоровенный детина, уселся на грудь Дар, раскинул ее руки и прижал их к земле коленями. Другой солдат схватил Дар за лодыжки. Третий встал на колени и зажал между ними ее голову, как в тисках. Краем глаза Дар заметила, что к ней приближается еще один солдат. Он нес в руке что-то горящее. Она попыталась высвободить руки, но тот, что сидел у нее на груди, еще сильнее надавил на ее руки коленями.
— Не дергайся, — посоветовал он.
Дар замерла. Солдат немного ослабил давление. К этому моменту четвертый солдат уже стоял над ней, и она увидела, что горящий предмет — это жезл для клеймения. Его конец напоминал корону с пятью зубцами, очерченную огнем. Пылающая корона приблизилась к лицу Дар. Она зажмурилась и стиснула зубы. В следующее мгновение она ощутила жуткую боль во лбу и запах паленой плоти. Дар пыталась сдержаться и не вскрикнуть, но у нее не получилось. Солдаты отпустили ее, она приподнялась и села. Боль была нестерпимая.
Мердант бросил ей бурдюк с водой.
— Полей водичкой, — сказал он. — Помогает.
Вода сбила боль ровно настолько, что Дар смогла выговорить:
— Я пошла с вами. Я не сопротивлялась. Не было нужды делать это.
— Всех женщин в оркских полках клеймят, чтобы они не сбежали.
— Оркские полки! — воскликнула Дар, сразу забыв о боли и вспомнив о страшных сказках.
— Вот-вот, — сказал толум. — А клейменая голова — желанная добыча для охотников за наградами. Чтобы сохранить ее на плечах, ты должна держаться своего полка.
— Что оркам нужно от женщин?
— Понятия не имею, — ответил толум. — Я сражаюсь плечом к плечу с людьми, а не с чудовищами.
— Женщины им прислуживают, — сказал мердант. — Я часто видел.
— Еще ты сказал, что я буду служить недолго, — возмущенно проговорила Дар. — Значит, солгал!
— Да, я сказал неправду, — согласился мердант. — Но теперь, когда ты помечена, врать больше нет нужды.
