Мальчик неохотно повиновался.
— Ничего не вижу, — сказал он.
Отар встал на колени рядом с ним.
— Ты плохо смотришь.
Мальчик склонил голову ниже.
— Там только ржавчина.
Отар схватил ребенка за волосы и с силой нагнул — так, что лицо мальчика коснулось железа. Мальчик начал вырываться. Чародей резко провел ножом по его шее. Кровь хлынула в чашу, холодный темный воздух наполнился паром. Отар отшвырнул в сторону маленькое мертвое тельце и надел на шею круглый железный медальон. Затем вытащил мешок, стоивший королю немало золотых монет.
Отар окунул кисть в кровь и нарисовал на полу большой круг. Он очень старался, чтобы алая линия не прерывалась; цена ошибки была запечатлена на его морщинистом лице. Довольный своей работой, он шагнул в круг.
Человек, продавший чародею заклятие, был не слишком щедр на подробности и мало говорил о том, какое существо вызывается с помощью чар. Оно не имело ни формы, ни голоса, но в его сущности можно было не сомневаться. Стоило Отару начать произносить нараспев слова на древнем наречии, ион сразу ощутил присутствие потусторонней силы. Воздух стал холоднее, цвет пламени светильника побледнел. Стало сгущаться зло.
Отар развязал шнурок на горловине мешка и высыпал его содержимое внутрь круга. Человеческие кости пожелтели от времени. На них были начертаны руны. Чародей всмотрелся в то, как легли кости. Его внимание сразу привлек символ, означающий «угроза». Тень от кости с этим знаком ложилась на символы «король» и «чародей». Отар встревожился.
Из черного шатра чародей вышел незадолго до рассвета. Его лицо мертвенно побледнело, глаза покраснели от напряжения. Гадание на костях было непростым ремеслом, но одно было ясно — в лагере затаился враг. Отар несколько часов кряду пытался выяснить, кто это, но успеха не добился. Правда, он узнал нечто, почти настолько же полезное: если погибнут орки, его враг тоже умрет.
32
Дар была голая. Она брела во тьме, потом споткнулась и упала на землю. Она лежала и не могла пошевелиться, а листва накрыла ее, будто тонкая ткань. Она спрягала ее, но Дар могла смотреть сквозь листву, как сквозь вуаль. Дар увидела силуэт чародея, смотрящего на нее сверху вниз. Он сжимал в руке кинжал. Обнаженное лезвие сверкало, готовое нанести смертельный удар. Он искал ее.
Холодный ветер вцеплялся в листья, он вот-вот мог сорвать их, унести прочь, и тогда Дар стала бы видна. Она смотрела по сторонам и искала, откуда дует ветер. Сначала она решила, что он дует из темной тучи. Потом поняла, что ветер источает что-то иное — нечто, уничтожающее свет и тепло и излучающее злобу. Дар поняла, что это нечто старается обнаружить ее, но огромное дерево не давало ему этого сделать.
«Мут ла», — подумала Дар.
И очнулась.
Вот-вот должно было рассвести. Дар лежала, закутавшись в накидку, на земле в шалаше Ковока. Она вся дрожала, мысль о чародее не отпускала ее. Дар хотелось избавиться от пережитого, как от страшного сна, но она догадывалась, что это не просто сон.
«Видение? Предупреждение?»
Дар не была уверена. Однако она понимала, что должна избегать встреч с чародеем. Почему — этого она не знала, однако ощущение опасности было настолько сильным, что она ему поверила. Пока что природное чутье сохраняло ей жизнь, и она прислушивалась к его голосу.
Севрен встретил Дар и Тви, идущих к кухонному шатру, на границе ставки короля.
— Я поговорил с Давотом, — сказал он негромко. — Вы с Тви не будете работать на кухне. Пойдете собирать травы. Идите искать их там, где мы гуляли у реки, а я вас там встречу.
Севрен пошел дальше, делая вид, будто их встреча была случайной. Дар и Тви пришли к Давоту. Тот достал две большие корзины. Из одной из них он взял несколько сморщенных растений. Дар узнала чабрец, майоран, кресс-салат и ростки дикого чеснока. Но были и кое-какие травы, ей не знакомые.
— Мне надо, чтобы вы набрали свежих трав, — сказал Давот. — Наполните ими корзины до краев… — он подмигнул девушкам, — даже если на это у вас уйдет весь день.
Вскоре Дар и Тви уже шагали вдоль берега реки. Когда их не стало видно из лагеря, появился Севрен и, глядя на Тви, нарочито строго проговорил:
— Стой! Ты несешь королевские травы?
— Ага, — ответила девочка и просияла.
— Значит, я должен охранять их, — сказал Севрен, — потому что я королевский гвардеец и охраняю все королевское.
— А как насчет тех, кто несет травы? — спросила Дар, зараженная игривым настроением Севрена.
Севрен опустился на колени перед Тви.
— Сударыня, я готов оберегать вас ценой моей жизни. И вашу матушку тоже. — Он посмотрел на Дар. — Поскольку так тебя именуют орки.
— Похоже, ты еще и королевский шпион, — усмехнулась Дар.
— Я употребляю в дело только то, чем Карм наделяет всякого честного человека. Глаза и уши.
— И еще масляный язычок, — добавила Дар.
Севрен устремил на Тви обиженный взгляд.
— Сударыня, я молюсь о том, чтобы ваша матушка не была вашей наставницей в том, как говорить любезности.
— Ой, ты ее не слушай, — воскликнула Тви. — Просто Дар не доверяет мужчинам.
— Если так, то она мудра, — сказал Севрен, встал с колен и заглянул в корзину Дар. — Я мало понимаю в травах. Боюсь, не смогу вам их показать. Неважный из меня провожатый.
— Тогда неси корзины, — предложила Дар.
— Если я понесу корзины, провожатый из меня получится еще хуже, потому что тогда у меня будет занята рука, которой я держу меч.
Дар улыбнулась и проговорила с деланным упреком:
— Как это по-мужски — искать любое оправдание, лишь бы только не работать.
— Каждый должен делать то, что у него лучше получается.
— Значит, сбор трав — это женская работа? — спросила Дар.
— Разве не говорится, что матери владеют пищей?
Дар удивленно посмотрела на Севрена.
— Куум да-сутат та сут уркзиммути?
— Что ты только что сказала? — спросил гвардеец.
— Я спросила, как ты узнал эту оркскую мудрость.
— Слышал кое-что, — пожал плечами Севрен. — Но только я не стал бы называть это мудростью.
— А как бы ты это назвал? — спросила Дар.
— Сказками.
— Вроде сказки о том, что женщины чего-то стоят?
— Я никогда не говорил, что они ничего не стоят.
— Но ты так думаешь.
— Да нет же! — вспылил Севрен. — Как раз поэтому ты мне и нравишься.
Дар заметила, что Тви не спускает с нее глаз.
