из дома. Он будет здесь раньше, чем поднимется лифт. Я сказал, что могу просто пробежать мимо него по лестнице. Но Эми покачала головой и выдала ошеломляющее известие.
– Кажется, он знает тебя. Засек во время слежки.
Ничего не поделаешь – пришлось остаться и искать выход из положения. Оружие я не взял, он же, судя по наблюдениям, был вооружен всегда, и это сильно усложняло дело. Но я мог бы рискнуть. Пару раз такое со мной уже случалось.
Она отмела эту идею напрочь, как только я ее изложил.
– Нет. Ради бога. Ты должен уйти. Ты не понимаешь…
Я захлопнул входную дверь и осмотрел гостиную в поисках чего-то, что могло бы помочь, почти не слушая отчаянные извинения Эми. Я не мог выйти, не мог и спрятаться в квартире. Что же делать?
Дождь стучал по круглой крыше дальней угловой башенки. И я обратил внимание на светлое пятно на ковре – бледный квадрат лунного света, проникающего сквозь потолочный люк. Внутри квадрата плясали странные симметричные тени – это капли дождя текли по стеклу.
То был миг красоты в минуту страха. Квадрат напоминал тест Роршаха, который определяет особенности личности, предлагая увидеть осмысленный образ в абстрактных контурах чернильных пятен.
И видел я только одно – образ собственной гибели.
Секс и Смерть
– Зачем мы все это делаем?
Я сидел на заднем сиденье и глядел в спину Смерти, пока тот говорил. Его черные волосы вились от самой макушки до затылка. Голова Войны была существенно крупнее, в рыжей шевелюре проглядывали ржавые прядки, а завитки волос пружинками усеивали его бычий череп.
– Я уже говорил. Без нас было бы хуже.
Смерть рассеянно погладил подбородок, на какой-то миг отвлекся от дороги и съехал в придорожную канаву.
– Но как же я раньше об этом не задумывался?
– Бывает, что поделать.
– Никак из головы не выходит.
Он вставил в плеер кассету без надписи, видимо, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей. Это оказался пиратский сборник группы «Джой Дивижн», который я слушал подростком. Война сообщил, что это кассета Шкоды, которую он, вероятно, забыл, когда прибирался в салоне. Я почти сразу узнал нехарактерно бодренькую первую песню – «Любовь разорвет нас на части». Никаких глубинных ассоциаций она, впрочем, не вызвала, поэтому я откинулся на спинку и стал смотреть на небо в окне. Мысли мои вновь унесло.
Унесло их в направлении решения, которое придется принимать через два дня: какой метод смерти предпочесть? В начале недели я бы согласился на все, лишь бы вернуться в гроб, но чем больше я видел жизнь вне его стенок, тем яснее понимал, что с этим решением я не должен ошибиться. Однако на данный момент меня не устраивала ни одна из смертей, свидетелем которых я стал.
А если я так ничего и не решу?
– Ты взял муравьев? – спросил Смерть у Войны.
Этот вопрос вернул меня из мыслей о будущем в настоящее. Я снова оказался в мире с грубой обивкой сиденья подо мной, двумя телами впереди, ярким солнечным светом и шумом двигателя.
– Они в багажнике.
– Я не видел, чтобы ты их туда клал.
– Да ты, черт подрал, и не смотрел.
– Я смотрел. Но не помню этого.
– Твой четырехкодовый видел. Спроси у него.
Смерть повернулся ко мне, одновременно надавив на газ и свернув на объездную дорогу.
– Это правда? – спросил он.
– Да, – ответил я быстро. Он повернулся лицом к дороге, затормозил, резко вывернул руль влево и чудом не врезался в фургон с мороженым, который ехал по внутренней полосе движения.
На самом деле я тоже не помнил.
Стрелка указателя температуры заползла на красную отметку. Из-под капота со свистом и шипением вырывался пар. Салон заполнился едким дымом. Двигатель по-прежнему работал вхолостую.
– Эти ваши «метро» – развалюхи дребаные, а не машины, – произнес Война презрительно.
Смерть выключил мотор.
– Она довезла нас куда надо.
– Дерьмо собачье, а не машина.
Он вылез из салона и два раза пнул переднее колесо, потом замолотил кулаком по капоту, оставляя небольшие вмятины. После чего слегка передохнул и выместил злость на заднем бампере.
– Сядь на место. Клиенты могут появиться с минуты на минуту.
Война капитулировал и с надутым видом уселся в машину.
Мы стояли у ворот на краю зеленой лужайки. Впереди виднелся спуск в ложбину и рощица. Справа от низины простирался темный лес, конца и края которого не было видно. Откуда-то пришло название: «Гора вепря». Однажды я приехал сюда с Эми. Мы болтали о пустяках и занимались на заднем сиденье любовью – да так, что стекла машины запотели.
– А сколько их сегодня? – поинтересовался я.
– Двое, – ответил Смерть. – Мужчина и женщина.
Он сообщил, что женщине сорок два года, мужчине – сорок девять. Я быстро подсчитал, что если сложить их возраст, они прожили на шестьдесят три года больше меня. Я бы с радостью поменялся с любым из них, лишь бы хоть на четверть часа ощутить вкус жизни.
Они были знакомы девять месяцев. Работали вместе в компании по производству пластмасс. Он – бухгалтер, она – руководитель проекта. В двадцать лет ему хотелось быть художником, но по совету родителей он выбрал более денежное поприще. Она же и в двадцать лет хотела стать руководителем проекта, но не думала, что придется ждать так долго. Оба состояли в браке, но не друг с другом.
С первой встречи у них возник взаимный интерес. Она его покорила своей непоседливостью. Он же привлек ее своим творческим началом. Это начало проявлялось в том, что он рисовал ей шаржики, оставлял записки и сочинял анекдоты. А ее непоседливости хватало как раз на то, чтобы не давать ему расслабиться, но и не раздражать его.
Нескрываемое, неудержимое сексуальное влечение пришло уже потом.
В их офисе работала женщина, покончившая с собой в понедельник. Эти люди хоть и не знали ее толком, но пошли на похороны во вторник – отдать последние почести.
За рулем катафалка с ее гробом сидел компаньон того хронического неудачника, которого в среду затравил Цербер. За исключением того, что один из носильщиков поскользнулся, едва не выронив гроб, особых эксцессов во время траурной церемонии не было.
Седьмым по счету близким другом женщины оказался бородач, изувеченный на ярмарке и пребывающий в настоящее время в кладовке Агентства. Эта женщина классифицировала всех своих друзей согласно сложной системе исчисления характера в целом, чувства юмора, интеллекта, харизмы, социальных навыков, общей гармонии, внешней привлекательности и чистоплотности.
Никто из них не был знаком с той парой, которая могла (или не успела) заразиться болезнью во вторник.
– Сколько вам лет? – спросил я у Смерти.
Мы все еще сидели в машине. Прошло уже полчаса после того, как мы припарковались, и я пытался скоротать время в легкой беседе. Война ковырял в зубах швейцарским складным ножом.
– Для меня этот вопрос не имеет смысла, – ответил Смерть.
В нашу сторону шли, держась за руки, двое. Мужчина широко улыбался, женщина смеялась. На таком расстоянии слышен был только общий ритм разговора и интонация. Мужчина нес клетчатую серо-голубую подстилку для пикника. Направившись к лесу, они мельком, ничего не подозревая, взглянули на бежевую «метро» и расцепили руки, только когда перебирались по ступенькам через ограду. Первым поднялся он и обернулся ей помочь. Она, кажется, не возражала. Пока он ею
