Стивен отвернулся от окна с широкой улыбкой и сказал:
— Послушай, как ревет вода в сточных желобах, Касс! Бак точно наполнится до краев. Грэхем будет на седьмом небе.
— Главное, чтобы он был счастлив, да? — пробормотала она, растирая голые руки.
— Я не это имел в виду, — нахмурился Стивен. — Что с тобой такое?
— Не знаю. — Когда она подняла взгляд, он был мутным. — Что-то здесь кажется мне…
— Другим?
Касси покачала головой и ответила:
— Знакомым.
Благодаря деревьям дождь не превратился в потоп. Тони пробирался к дому, тщательно обходя новые колеи, заполненные водой, и прогалины, где ливень хлестал сквозь редкие ветви. Через полкилометра он вышел на открытое место и увидел в конце дороги массивное приземистое темное здание. Тут громыхнул гром, от которого у Тони завибрировали пломбы в зубах, и рваная косая молния вспыхнула за домом.
— Ну вот, разве это не штамп! — воскликнул Фостер, смахнул с ботинка десятикилограммовый кусок грязи и продолжил путь.
Наконец он очутился у кухонной двери, стряхнул воду с капюшона дождевика на огромные плиты, которыми было вымощено крыльцо, добавил свои башмаки к куче мокрой обуви и вытащил из рюкзака пару мокасин.
Парень остановился у длинного кухонного стола и схватил чашку с кофе. Представители обслуживающего персонала, люди более практичные, чем большинство других, работающих в телеиндустрии, расположились на кухне. Потом Тони направился в кладовую, где теперь был устроен офис режиссера.
Он запихал рюкзак на нижнюю полку шкафа, расписался и схватил рацию. Похоже, первый канал, отведенный для режиссера, молчал. Может, Адам еще не приехал или пока не начал говорить, кто знает. Зато на восьмом канале человеку, ответственному за генератор, и остальным членам транспортной команды было что сказать по поводу того, как заставить оборудование работать в дождь. Впечатленный тем, что ругательства прорывались сквозь любые помехи, Тони снова настроил рацию на первый канал и двинулся в оранжерею, расположенную за домом.
Тут собирались статисты.
Тони уже слышал низкое гудение двух дюжин голосов, одновременно жалующихся на своих агентов.
Когда Фостер проходил мимо подножия задней лестницы, в давние времена предназначенной для слуг, его внимание привлек еще один звук. Отдаленное ритмичное поскрипывание.
Скрип-скрип. Скрип-скрип.
Как будто что-то… раскачивалось.
Наверное, кто-то оставил открытой дверь на втором этаже. Тони прикинул, не подняться ли, чтобы ее закрыть, потом заметил черного кота, сидящего почти на самом верху, и передумал. Неровная, узкая и крутая, эта лестница однажды уже пыталась его убить, даже без дополнительной помехи, чего-то такого, обо что можно было споткнуться.
Порыв холодного ветра, внезапно устремившийся со второго этажа, встопорщил волоски на затылке Тони и окончательно укрепил его решение. Влажная одежда и холодный воздух плохо сочетались друг с другом. Кроме того, он уже опаздывал.
Фостер залпом выпил черный кофе, поспешил по узкому коридору, спустился по трем каменным ступенькам и наконец-то очутился в оранжерее.
Почти тридцать лет за заброшенным домом следили только наемные смотрители. Похоже, ни один из них не занимался садоводством. В оранжерее царило запустение, здесь не было никаких растений, даже засохших. На приподнятых клумбах ничего не зеленело, в маленьком пруду никто не плавал. Большие каменные вазоны откровенно скучали. С другой стороны, сейчас в этом помещении почти не осталось свободного места.
На дальней стороне пруда несколько мужчин и женщин переодевались в современные вечерние наряды. Они делали это с беспечностью людей, для которых давно уже не в новинку видеть других и демонстрировать себя в нижнем белье.
Между клумбами и каменными вазонами другие люди, уже одетые, сидели в складных пластиковых креслах. Они пили кофе, читали газеты и ждали, когда подойдет их очередь к гримеру.
У каменной стены, соединяющей дом с оранжереей, были установлены две гримерки. В некоторых сериалах статисты сами приводили в порядок волосы и лицо, но Эверетт отказывался принять такое. Чи-Би, обычно столь прижимистый, что мог получить шесть центов сдачи с пятицентовой монеты, на сей раз уступил. Шерил, ассистентка художника-гримера, работавшая одновременно на «Чи-Би продакшнс» и на местное похоронное бюро, обслуживала второе кресло. Щипцы для завивки, лак для волос и множество расчесок мелькали с головокружительной скоростью.
Эверетт вдруг крикнул:
— Время! — и Тони понял, что гример с ассистенткой работали наперегонки.
— Это нечестно! — пожаловалась Шерил, мазнув здоровенной пуховкой по высокой мужской лысине. — У меня площадь работы больше!
— А у меня подход деликатнее.
— Что ж, я работаю быстрее, когда они лежат. — Шерил шагнула назад, швырнула большую пуховку на поднос и заявила статисту: — Вы очаровательны.
Тони сомневался, что она убедила в этом мужчину — белого, в возрасте от тридцати до сорока лет, одетого в собственный вечерний костюм. Вряд ли он был счастлив такое услышать.
— Следующие двое! — прокричал Эверетт, перекрывая стук дождя по стеклу, жестом велел загримированным статистам подняться с кресел и добавил: — Не прикасайтесь к лицу!
Ответа женщины Тони не расслышал, но реплика гримера все прояснила:
— Ради искусства можно вытерпеть зуд.
Фостер помахал двоим, встречавшимся ему на съемках других серий, и парню, с которым он познакомился в «Гэнди дэнсер»,[9] а потом пробрался к карточному столу, стоявшему возле кофеварки. Помощник режиссера вытащил из-под россыпи картонных кружек планшет и проверил страницу с подписями. Имен, похоже, было чуть меньше, чем людей, собравшихся здесь.
— Эй! Слушайте все! — Шум дождя угрожал заглушить его слова, поэтому Тони заорал громче: — Если вы не поставили подпись на листе, пожалуйста, сделайте это сейчас. Я должен сверить ваши имена с теми, что есть в главном списке! — Никто не двинулся с места. — Если вы не будете отмечены в обоих листах, то не получите платы!
Полдюжины людей поспешили к Тони.
Продюсеры других сериалов наняли бы временного помощника режиссера или ассистента-стажера, чтобы справиться со стадом, занятым в эпизодах. Чи-Би решил, что все статисты — взрослые люди. Вовсе не надо платить им за то, чтобы они сумели добраться от места сборища до съемочной площадки. Но такова уж человеческая натура. Даже теперь, когда было отснято уже две трети сезона, Тони почти гарантировал, что кто-нибудь — может, даже двое или трое — забредет не туда. Тогда ему придется загонять их обратно в стадо, изображая колли, охраняющего границу. Рычать разрешается, кусать не рекомендуется.
Лишь через мгновение он понял, что жуткий крик — не репетиция. Статисты обычно много вопили в сериалах, где главную роль играли вампиры. Некоторые из них любили тренироваться, презирая невольный ужас своих коллег.
В дальнем конце оранжереи полураздетая женщина, прижимавшая к груди пару чулок, пятилась от грядки и продолжала вопить. К тому времени, как рядом очутился Тони, вопли превратились в поскуливание, еле слышное сквозь шум дождя.
— Что? — спросил Тони. — В чем дело?
Женщина, привыкшая отвечать любому человеку с рацией и планшетом, указала дрожащим пальцем
