в Нью-Йорке, и меня там не было. – Он замолчал, раскуривая новую сигарету, каким-то чудом очутившуюся в его руках. – Но убить человека так, чтобы это выглядело как смерть от сердечного приступа, конечно, возможно. Если все, что вы мне рассказали, правда, это могли сделать несколько человек. Включая вас самого. – Увидев реакцию Марка, Бэндауэр замолчал и поднял руки вверх. – Прошу прощения, мистер Бакнер. Я не должен был этого говорить. – Он встал. – Вероятно, в течение ближайших суток мы ничего не узнаем о вашей Пегги Чёрч – пока не будет результатов вскрытия. А сейчас мы оба измотаны. Предлагаю немного подремать…
– Здесь? – с ужасом спросил Марк.
Бэндауэр, который в этот момент надевал плащ, замер.
– А почему бы и нет? В конце концов, это же ваш дом? Вы его построили.
Марк содрогнулся:
– Я не думаю, что когда-нибудь смогу здесь спать.
Бэндауэр пожал плечами:
– Как хотите. Просто не уезжайте далеко. Будет официальное дознание, и вам придется дать показания.
– Хорошо. Я остановлюсь в первом же мотеле по этому шоссе.
– Это меня устраивает. Мои люди подежурят здесь сутки или двое.
Выпустив Бэндауэра, Марк побросал вещи в небольшой чемодан. В ванную он заходить не стал, решив, что необходимые туалетные принадлежности купит позже. Он был просто не в состоянии зайти в эту ванную.
Но прежде чем уехать из дома, Марк позвонил в Нью-Йорк и рассказал Нэн о Пегги.
Она заплакала. Когда Нэн немного успокоилась, Марк сказал, что до конца расследования должен оставаться в Калифорнии.
Он уже собирался повесить трубку, когда Нэн сказала:
– Подождите, Марк! Я только что вспомнила. Она мне звонила. Пегги мне позавчера звонила. Она хотела о чем-то с вами поговорить.
– Вы ей сказали, где я?
– Конечно.
– Почему же она не позвонила?
– Должно быть, она хотела сообщить вам это лично.
– Может быть, она была расстроена, не владела собой… ну, в общем, могла ли она думать о самоубийстве?
– Нет, нет, ничего похожего. Она была немного расстроена, быть может, излишне возбуждена, но я объяснила это смертью Алекса.
– Она не намекнула, о чем хотела поговорить?
– Нет. Я спросила ее, в чем дело и не хочет ли она мне обо всем рассказать. Она сказала, что хочет сначала поговорить с вами.
– Странно, не так ли? – Он потер затылок. – Сейчас я настолько устал, что не могу нормально рассуждать, Нэн. После того, что случилось, я не смогу здесь спать. Я отправляюсь в мотель. Если я понадоблюсь, позвоните. – Он сообщил ей название мотеля, уверенный, что найдет там комнату.
Марк действительно нашел там свободную комнату и заснул сразу же, как только голова коснулась подушки. В пять вечера его разбудил телефонный звонок.
Это был Бэндауэр.
– Я получил результаты вскрытия. Я был прав. Пегги Чёрч приняла лошадиную дозу снотворного.
Марк помотал головой, чтобы встряхнуть мозги.
– Я по-прежнему не понимаю, почему это не может быть самоубийство. Почему нельзя принять снотворное, затем передумать и перерезать себе вены?
– Это не соответствует образцу.
– И тем не менее могло быть так, лейтенант! – огрызнулся Марк. – Жизнь не всегда следует образцам!
– Это верно, но самоубийства обычно следуют. У меня есть подозрение, что она убита.
– И это сделал я, правильно?
Бэндауэр внезапно сбавил тон:
– Я этого не говорил, мистер Бакнер.
– Нет, но вы с удовольствием повесили бы это на меня. – Он вздохнул. – Сегодня утром я разговаривал со своей секретаршей в Нью-Йорке. – Он рассказал Бэндауэру о странном звонке Пегги.
– Пока мы не узнаем, что хотела Чёрч, это ничего не дает. Может быть, она просто пыталась узнать, где вы.
– Она это сделала, и я накачал ее снотворным, а потом перерезал ей вены! Побойтесь Бога, лейтенант! У меня есть алиби – гости на вечеринке, потом девушка, которую я подвез домой.
– Мы не узнаем, когда Пегги Чёрч подъехала к вашему дому. Мы еще не проследили ее
