коммуникатор, стоивший, наверное, двух или трех прежних зарплат 'лесника', и передал безделушку сыну. — А вы чай-то пейте и баранками угощайтесь. Желудок небось к позвоночнику прилип.
Пашка минуты три вертел в руках тонкий прямоугольник коммуникатора и похожий на пленку элемент питания, прежде чем сообразил, как он вставляется. Мой приятель не стал ждать, пока тот потратит еще десять минут на то, чтобы запустить ролик с кадрами из лагеря и, отобрав у младшего Борзыкина гаджет, загрузил его сам.
Я взял лежалую баранку и осторожно раскусил ее, одновременно косясь на отца с сыном, смотрящих последний репортаж московских журналистов. Лица обоих Борзыкиных все это время абсолютно ничего не выражали. Как будто им подсунули десятую серию мыльного сериала, который они видели не один раз. А может эти товарищи и действительно были свидетелями, или вообще участвовали в чем-то подобном. Кто их знает?
Мои раздумья прервал шум мотора за окном. Пашка к этому времени наблатыкался крутит всплывающие окошки коммуникатора и рассматривал в режиме слайд-шоу бесчисленные фотки погибших телевизиощиков.
— Слышь, пап, а они там, в Москве и горя не знают. Гляди, у них тут бильярд, боулинг, тачки, да шлюхи в кабаках.
— Ты бы лучше посмотрел, что там дед так долго возится, вместо того, чтобы дурью маяться. Скоро уходим. — Владимир Петрович подошел к окну, а Пашка весь подобрался и, положив коммуникатор на стол, встал и вышел из комнаты. Я же подмигнул Костику и тоже уставился в окно.
Похоже, первую проверку на вшивость мы прошли, раз у хозяев этого дома вопросов к нам больше не возникло. Зато у меня они накопились изрядно. Однако задавать их не торопился. Вспомнилось, как я затупил, назвав дергаевских отморозков партизанами. Нет. Только глядеть во все гляделки и слушать. Эти ребята ой какие не простые. Вон во дворе из небольшого грузовичка 'Портер', заехавшего в ворота задним ходом, выгружают и тут же складывают в стоящую рядом 'буханку' какие-то зеленые продолговатые ящики. Даже мне ясно, что это оружие. А справа у забора, возле здоровенного бидона, наполовину зарытого в землю, сидят на корточках трое кавказцев. Все в традиционных спортивных костюмах, руки связаны за спиной, лица разбиты, и у двоих из них из-под одежи торчали грязные бинты.
Ну что? Вот и приплыли! Опять я в руках у какой-то шайки-лейки, да еще и без оружия. И то, что мы с Костиком оказались невольными свидетелями какой-то темной сделки, не добавляет нам вистов. Вон парень в камуфлированной куртке отсчитывает евротугрики бородатому дядьке, тот садится на пассажирское место, и 'Портер' уезжает. А мы все. Видели: адреса, пароли, явки. Хорошего мало.
Пленных увели куда-то за угол, а парень махнул кому-то отсюда невидимому рукой и направился в дом. Войдя, он окинул взглядом комнату, на секунду задержав его на нас с Костиком, и охрипшим, прокуренным голосом обратился к старшему:
— Петрович, твои люди? В темпе собирайтесь, и уходим.
— Что, все? — спросил Петрович.
— Да, закрываем 'точку'. Ее кто-то людям Шарифова слил.
— Ясно.
— Ну, раз, ясно, через пять минут вы все должны быть возле машины Ионова. На нем поедете до Вазерского лесничества, а дальше пешком. — Парень посмотрел таки на меня взглядом внимательных серых глаз, и протянул руку. — Сергей. Как следует. Познакомимся потом. Время поджимает. — Он быстро пожал руку и Костику и выскочил на улицу настолько стремительно, что мы не успели представиться в ответ.
Собирать никому ничего. особо было не надо, я схватил свой рюкзак, и через пару минут все уже стояли возле полицейского УАЗика. Машина прошла явно не одну сотню километров по местным проселочным дорогам. Синяя пленочная полоса с надписью 'Police', опоясывающая темно зеленый корпус, местами отслоилась, обнажив кириллическую 'Милиция'. Картину дополняли треснувшее лобовое стекло, потертая обивка сидений и выправленная вмятина на левом крыле. Меня по-настоящему удивило, что за рулем этого агрегата при полном параде сидел настоящий полицейский. Ко всему прочему еще и славянской наружности. У себя в Москве мы привыкли к другому.
Запыхавшись, подошел дед Борзыкиных. Вот он-то тащил с собой всякое, на мой взгляд, ненужное барахло. На взгляд Петровича тоже, потому что б0льшая часть скарба была безжалостно выброшена на заросшую высокой травой обочину.
Все Борзыкины уселись в салон, а нам с Костиком, и еще одному мужику было предложено устроиться в 'обезьяннике'. Когда залезал, заметил, как по двору снуют люди с канистрами и поливают со всех сторон дом, а когда уже был внутри, в доме раздалось несколько выстрелов.
Я вздрогнул и вжал голову в плечи. Из сеней вышли двое, и, захватив с собой тех, что были во дворе, сели в припаркованный напротив ворот внедорожник — покоцанный 'Лэндкрузер'.
'Крузак' завелся и поехал в сторону, противоположную той, с которой мы приехали. За ним двинулась груженная 'буханка', следом мы. В конец колонны пристроился еще один УАЗик.
В нашей машине ощутимо воняло бензином. Под ногами валялся окровавленный бинт. Значит именно тут сидели те, кого только что грохнули в доме.
Костик забился в угол, а мужик делал вид, что спит, зажав автомат между колен. Хотя непонятно, как при такой болтанке можно дрыхнуть?
От скоростной езды по лесной дороге, мои зубы отбивли чечетку в такт дребезжащему и подпрыгивающему УАЗику. Слава богу, что продолжалось это не долго. Где-то через полчаса колонна распалась. Сначала куда-то свернул 'Крузак', потом остановилась, пропустив нас, 'буханка'. Наконец, возле утонувших в зелени остатков бетонного забора встали и мы. Шедший за нами УАЗ притормозил, и из него выскочил Сергей. Машина пошла дальше, а наша теплая компания, теперь состоящая из: семейства Борзыкиных, Сергея, молчаливого мужика — нашего соседа по 'обезъяннику', и нас с Костиком, проследовав прямиком через разрушенную временем пожарную часть, углубилась в лес. Патрульный полицейский УАЗик
После получаса ходьбы, когда у меня уже семь потов сошло, Молчун вдруг подал голос:
— На десять часов, командир.
Сергей поднял руку, и колонна встала. Минуту другую все переминались в полной тишине, глядя, как командир, словно гончая обнюхивающая воздух, что-то высматривает там впереди. Наконец Сергей развернулся и скомандовал возвращаться:
— Порядок движения прежний, обойдем село километром к югу вдоль ручья.
Села я так и не увидел, как не вытягивал шею в попытке разглядеть, что там белеет в просветах между начинающей желтеть листвой.
Еще через два часа пути появилась мысль выкинуть половину барахла из кофра. Ничего лишнего с собой мы не несли, но вряд ли я смогу долго его тащить даже по очереди с Костиком.
Набрался смелости и решил на первом же привале поговорить с Сергеем. В конце концов, мы же не бараны, что бы вести нас куда-то, ничего не объясняя. Да и идти легче, когда знаешь, сколько осталось до цели.
Неожиданно лесная чаща расступилась, и, выглядывая крышами домов из-за поросшего полынью пригорка, показалась деревня. Но отряд пошел не прямо к ней, а продвинулся мимо хлипкого моста, перекинутого через пересохшее русло ручья, и, спустился вниз к чавкающему под ногами, илистому дну. Здесь мы опять остановились. Сергей достал бинокль и долго рассматривал крайние дома. Мне же в лучах заходящего солнца не было видно вообще ничего, поэтому отошел чуть в сторону и принялся счищать ил со своих промокших насквозь кроссовок.
— Обалдел совсем? — Накинулся на меня Пашка Борзыкин. — Без ног остаться хочешь? Сказано же, мин кругом полно!
У меня так и охолонуло все внутри. Медленно, словно я уже стоял на одной из мин, оторвал ногу от земли и сделал шаг в сторону Пашки. Потом еще. Оказавшись рядом с Костиком, немного успокоился.
Сергей, предупредив, чтобы не шумели, указал направление, в котором будем дальше двигаться, и снова пошел первым.
Я воодушевился.
Значит, можно будет передохнуть, просушить обувь и даже поесть чего-нибудь.
В село вошли не по дороге и, соответственно не по улице, а перемахнули через низкий штакетник, и
