вновь оказался на вершине горы Непредсказуемости, за что и поплатился один из огромных платяных шкафов, находящихся в спальне. К слову, забить его до отказа вещами блондинке так и не удалось — сказывалась катастрофическая нехватка времени.
И до настоящего момента ей так и не удалось услышать от него хоть слово, даже не смотря на бесконечное число попыток извиниться и клятвенных уверений в том, что она осознала свою неправоту и понимает, насколько ему должно быть неприятно слышать от нее нечто подобное. Хотя с последним все же возникали некоторые сложности. Разве так трудно смириться с мыслью о том, что она любит его настоящего, а не того, кем бы он хотел для нее быть? Разумеется, ее мужчина идеален во всех отношениях, и в самом деле умеет быть чьей-то мечтой, но прежде всего он — вампир. И именно этот факт нравился ей больше всего. Истинный бессмертный, пьющий человеческую кровь… Есть в данной формулировке что-то зловещее, заставляющее сердце неистово колотиться в груди от каких-то комканых переживаний. Страх, восхищение, желание прощупать реальность на наличие правдивости, мелкая дрожь в коленях от одного воспоминания о нежном прикосновении зубов к горлу. Все это было лишь малой толикой тех эмоций, которые она испытывала в его присутствии.
— Дамон, — почти беззвучно позвала Елена, уже отчаявшись добиться снисхождения до своей персоны. Может, он и умел быть ласковым, но вот играть роль обиженной добродетели у него получалось гораздо выразительнее. Невозможно придраться даже к взгляду: холодному, полному ненависти и искреннего отвращения, колкому взору хищника. — Мне не нравится, что ты злишься. Я правда не хотела…
Девушка замолчала, испытывая на себе все известные ей ругательства. Как вообще может нравиться чья-то злость? И чего же она не хотела? Наверное, просто не удосужилась представить себе реакцию юноши на вроде как невинное предложение, поэтому глупо говорить о каких-то случайностях. Этот разговор она планировала давно, однако умудрилась испортить настроение не только себе, но и ему, а заодно поставить под удар окончание незабываемого отдыха, который рушился прямо на глазах.
— Хорошо, — неожиданно произнес вампир, поворачивая-таки к ней слегка напряженное лицо. — Я не знаю, чего ты хочешь добиться этим своим очередным капризом, но увидишь все, на что рассчитываешь.
Она не стала спорить с довольно неприемлемой формулировкой насчет капризов, но и уж слишком бурно радоваться не спешила. Сначала необходимо исправить свои же ошибки, и лишь затем кидаться наверх, чтобы в который раз за день переодеться.
— Мне, правда, важно узнать об этой стороне твоей жизни, — очень мягко проговорила девушка, нерешительно останавливаясь за его спиной. Удивляло то, с каким поразительным упрямством ее мужчина не желает признавать очевидных вещей. Ей не просто интересно все, что с ним связано — кое-что просто обязано в недалеком будущем стать частью и ее образа жизни, а значит, лучше быть готовой ко всему заранее.
— Одевайся уже, — тяжело вздохнул вампир, не слишком-то охотно оборачиваясь.
Елене пришлось стойко выдержать неуместно несчастный взгляд черных глаз, и только потом медленно зашагать в сторону лестницы, ведущей на первый этаж здания. Затылком она ощущала неодобрение бессмертного, от чего и без того отвратительное настроение приобрело унылый серый оттенок катастрофической грусти.
Собираться ей пришлось на автопилоте, потому что голова была занята разительно другими вещами: а как, собственно, все происходит в реальной действительности? Какой он с другими девушками? Вряд ли столь же ласковый и обходительный, коим бывает с ней, но и бесчувственном монстром с набором условных рефлексов ей не удавалось его представить. Холодный, отстраненный, сосредоточенный — возможно… Хотя может быть и иначе. Увлеченный забавной игрой, пугающий и при этом безусловно привлекательный, он умел быть кем-то на грани, четко знал границу между жизнью и смертью, которой беззастенчиво пользовался. Использует ли он Силу, чтобы не доставлять боли?
Девушка крепко сжала кулаки, поймав себя на мысли о том, что его 'жертвам' вовсе не обязательно получать удовольствие. И причиной тому послужила первобытная ревность. От одной сцены того, как ее любимый мужчина прикасается губами к чьему-то мерзкому (а оно просто обязано быть отвратительным!) горлу, ей захотелось выбросить бредовую идею из головы и постараться навсегда забыть сегодняшний день. Почему она раньше не подумала об этой составляющей 'охоты'? Даже если Дамон не убивает ради крови, этим займется она, потому что никому не позволено…
'Умница, Елена' — стала ехидно нахваливать она саму себя. 'Продолжай в том же духе и скоро будешь нежно обнимать руками мягкие стены. Уровень твоей кровожадности перестает иметь четкие границы'. Конечно, ей стоило задуматься раньше о некоторых собственнических инстинктах, а не городить огород посреди густо засаженного леса, но отступать уже не представлялось возможным. Поэтому она с тяжелым грузом на шее поплелась к выходу, сохраняя в душе надежду о проницательности бессмертных. Быть может, он догадается о ее желании капитулировать?
К слову, она зря тешила себя бесплодными мечтами. Юноша настроен был очень решительно, и хотел доказать своей принцессе некоторые постулаты о смысле слов 'нельзя' и 'можно'. Если уж она хочет идти до конца, он с удовольствием ее сопроводит.
На дорогу до Бугатти ушло гораздо больше времени, нежели в первый день их приезда в это райское местечко, а все потому что вампир ограничился человеческой скоростью и к безмерному удивлению девушки даже не попытался взять ее на руки, неспешно вышагивая впереди нее с гордо поднятым подбородком. Казалось, к ней опять вернулся прежний Дамон — высокомерный, самовлюбленный и бесконечно эгоцентричный тип, с которым не так-то просто найти общий язык, пусть и на отвлеченные темы. Вот только на этот раз в его появлении целиком и полностью была виновата мисс Гилберт, которая стала ходить по кругу в мысленных упреках самой себя. Слово 'идиотка' использовалось ею по меньшей мере пару десятков раз. Легче, правда, от этого не становилось.
Уже сидя в салоне автомобиля и вдыхая бесподобный запах кожаных сидений, девушке пришлось прикусить верхнюю губу, чтобы заткнуть себе рот в прямом смысле, потому как ее мягкие и осторожные: 'Милый, я…', и прочие шамкающие полупредложения лишь понапрасну сотрясали воздух. С Сальваторе- старшим, впавшим в бессознательную злобу на весь окружающий мир, невозможно было построить внятного диалога.
Весь путь до ближайшего населенного пункта (приблизительно около двадцати километров, если верить дорожным указателям) пролетел в атмосфере концентрированной задумчивости. Вампир изо всех сил старался выстроить в голове хотя бы одну мало-мальски человечную схему 'укуса', которая бы включала в себя присутствие столь заинтересованного зрителя, как Елена. Своими 'фирменными' штучками пользоваться было категорически запрещено. У него нет ни времени, ни желания обольщать какую-нибудь юную мисс, пренебрегающую родительскими советами о соблюдении комендантского часа. Флиртовать с девчонкой тоже не представлялось возможным, потому что в этом случае он рискует столкнуться с довольно ощутимым на вкус гневом своей принцессы, который вряд ли покажется ему скучным. Да и обижать ее не хотелось, впрочем, как и делать больно.
Воспользоваться Силой, а потом просто прильнуть болезненно покалывающими клыками к сочной шее, точно последний стервятник? Даже если опустить наличие отвращения к подобному способу выживания (а по-другому это просто не назовешь), то его аристократическая сущность просто не вынесет такого рода издевательств.
Так и не найдя достойного выхода из неприглядного на вид положения, мужчина остановил машину вблизи первого попавшегося придорожного мотеля с сомнительной репутацией, и после минутного колебания повернулся лицом к заметно разнервничавшейся спутнице.
— Ты точно этого хочешь? — с сарказмом спросил он, краем глаза наблюдая за крепко сцепленными в замок побелевшими пальцами.
— Да, — вновь подтвердила девушка, противореча самой себе. Даже стороннему наблюдателю становилось ясно, что она вовсе не в восторге от будущих перспектив.
— Тогда пойдем, — ослепительно улыбнулся вампир, собираясь играть по предложенным правилам. Разумеется, не составило никакого труда догадаться о причинах ее нежелания идти на попятную. Ревность — вот что громко вопило в светловолосой девушке. Она безумно боялась именно этого чувства, и в то же
