время буквально сгорала от нетерпения наконец-то ощутить его внутри себя в полной мере.
И будь в нем чуточку меньше злосчастной любви к собственной персоне, возможно, удалось бы с легкостью отказаться от дурацкой затеи. Но он слишком любил эту храбрую девочку, медленно вылезающую из Вейрона с видом приговоренной к смертной казни, а ее ревность до сих пор оставалась одной из самых ярких эмоций, нежно терзающих душу безграничной эйфорией переживаний.
— Дамон, — опять непонятно к чему пробормотала Елена, боковым зрением отмечая возникновение рядом с собой сияющего улыбкой лица. — Ты ведь…
— Я уговаривал тебя остаться, моя принцесса, — довольно вежливо перебил он любые предостерегающие речи, накрывая ладонью слишком говорливый рот. — Но ты не стала слушать. Тогда что мне мешает поступить также?
— Ничего, — невнятно буркнула девушка, опуская взгляд донельзя наивных голубых глаз вниз. — И ты прав во всем, просто…
— Что я слышу! — театрально всплеснул руками вампир. — В кои-то веки ты признаешь мою правоту. И знаешь, я ни за что не дам тебе об этом пожалеть, — заговорщически подмигнул он, медленно опуская ладонь вниз, позволяя пальцам скользнуть по ключице, зацепиться за собачку на молнии кофты и как бы невзначай опустить ее на несколько сантиметров ниже.
Елена невольно вздрогнула от его прикосновений, сильнее вжимаясь в кузов красотки Бугатти, и тут же расслабилась. Такая ее реакция была вполне оправданной вещью, потому как последнее предложение звучало по меньшей мере угрожающе. Ему по-прежнему нравилось пугать людей, а потом наслаждаться их страхом и чрезмерной покорностью. И с этим уже невозможно было спорить, особенно когда опасность нравилась ей чуть ли не в разы больше, нежели ему.
Девушка тихо выдохнула, с какой-то болезненной дрожью в ногах ощущая медленно скользящие по теплому телу относительно холодные руки, и попыталась обнять мужчину, когда он отрицательно покачал головой и плотоядно улыбнулся.
— Мне нужно гораздо больше, нежели обычный поцелуй на глазах у всей улицы, — шепнул он, касаясь губами мочки уха своей принцессы, задрожавшей на последних словах.
Она скорее интуитивно, нежели рефлекторно, огляделась по сторонам и выдавила из себя нервный смешок, быстро застегивая молнию до самого горла.
— Шутить изволите, мистер Сальваторе, — смерила его Елена гневным взором, хотя и понимала, что прав на это у нее не имеется вовсе.
— Строга, но справедлива, — хохотнул юноша, отодвигаясь назад, чтобы дать ей возможность отойти наконец от машины. Ему уже начинала нравиться спонтанная идея поохотиться 'вместе' — было в ней что-то действительно сексуальное. — Мы пойдем или так и будем стоять, испытывая мое довольно ограниченное терпение? — учтиво спросил он, предлагая своей даме взять себя под руку.
Девушка милостиво кивнула, с легкостью подхватывая не только его локоть, но и игривое настроение. Относиться ко всему с юмором? Кажется, это наилучший вариант. Тем более, что их обоих, судя по всему, волнует реакция друг друга.
Как оказалось, первый признак взвинченного состояния бессмертного — чрезмерная говорливость и слегка неуместный черный юмор. Всю дорогу Дамон выдавал более чем странные шуточки, на которые ей, наверное, все же стоило реагировать.
— Будем считать, что это твоя первая охота, — несся он на волне излишней фантазии, с каждым шагом все крепче сжимая свободной рукой вцепившуюся в собственный локоть ладонь. — Вопросы, предложения и едва ли способная возникнуть критика приветствуется. Почему именно третьесортный мотель? — задал он вслух давно вертевшийся на языке блондинки вопрос. — Во-первых, он был ближе всего, а голод имеет свойство возрастать, когда рядом с тобой находится прелестная шея самой желанной девушки в мире. Во-вторых, вряд ли здесь найдется особа, страдающая от излишка интеллекта, а значит и сам процесс внушения сводится до пары-тройки простейших приемов. В-третьих, в это время на улице трудно встретить случайных прохожих, и все возможные 'места обитания' предполагаемых доноров сводятся к круглосуточным заведениям, в которых не обойтись без алкоголя. А уж пить кровь со спиртом… — он картинно вздрогнул, очень ярко представляя все вкусовые качества подобного напитка. — В общем, я предпочитаю менее испорченные варианты. Почему же все-таки девушки? — вновь поинтересовался юноша у самого себя, останавливаясь в паре метров от припаркованной у административного корпуса (слишком гордое название для одной завалященькой комнатки площадью в два квадратных метра) старенькой машины докембрийского периода производства. — С ними намного проще. Шансов понравиться без Силы у меня предостаточно, что лишний раз гладит по голове мое внутреннее вампирское 'я', а там уже и кровью обеспечат, и лаской, и вниманием, — на последних словах он крепко зажмурился, уклоняясь от удара сцепленной в кулачок ладошки. Гневный вопль: 'Я покажу тебе сейчас внимание и ласку!', должно быть перебудил большую часть постояльцев невзрачной гостиницы, что увлекшаяся ребячеством парочка не удосужилась принять на заметку.
Елене удалось-таки несколько раз как следует приложиться ладошкой к спине ловко уворачивающегося мужчины, что только добавило обоим азарта. Схватив в охапку сопротивляющуюся изо всех сил девицу, Дамон с какой-то животной яростью впился ей в губы, посылая к чертовой матери и жажду, и осторожность, и весь белый свет в придачу. От былой злости на капризную мисс Гилберт не осталось и следа.
Поцелуй получился не совсем нежным, что сказалось буквально сразу же. Короткий выдох и вампиру пришлось спешно приходить в себя, едва ощутив на языке настойчивый металлический привкус крови.
— Что-то не так? — тихо спросила девушка, словно почуяв неладное.
Он все также держал ее на руках, только теперь она вновь оказалась в роли беззащитного ребенка, с прижатой к приятно пахнущему плечу головой. По волосам медленно скользила чуть подрагивающая ладонь, точно он пытался успокоить ее, и уж только после этого взяться за собственное состояние.
Однако… Никогда прежде банальная капля человеческой крови не действовала на него подобным образом. Откуда во всем теле столь неистовая жажда? Неужели за пару месяцев он сумел настолько привыкнуть к ее 'вкусу', что теперь не в состоянии управлять собой? Быть того не может! Это всего лишь легенды и сказки, придуманные ламиями для своих детишек. Мол, не надо путаться с людьми, вы все равно не в состоянии оставить их в живых. Хотя бы не сейчас! Ведь он не может превратить ее так скоро. Это же форменный сволочизм, ставить его перед выбором — она — бессмертная или мертвая! Да он никогда не позволит себе…
— Дамон! — уже громче взмолилась девушка, со страхом вслушиваясь в частое дыхание вампира. — Что произошло? Я что-то не так сделала?
'Возьми себя в руки, черт возьми!' — грозно велел беспринципный внутренний голос, заставляя отойти в сторону от ненужных акцентов на участившемся сердцебиении принцессы. Он ведь жил до сих пор только ради этого звука! Неужели сумеет лично заглушить бесподобную мелодию ее трепетного сердца? Да никогда в жизни!
— Все в порядке, моя девочка, — натянуто улыбнулся мужчина, опуская ее на изрытый ямками и трещинами асфальт. Видимо, она даже не заметила, что его чрезмерная страстность повредила ей нижнюю губу.
— Зачем ты обманываешь меня? — продолжала тревожиться Елена, бесплодно пытаясь рассмотреть его лицо во всех деталях. Какое-то шестое чувство подсказывало, что все вовсе не так радужно, как старательно преподносит вампир.
— И когда только ты научишься мне доверять? — со смехом поинтересовался юноша, очень правдоподобно изображая негодование. Радовало уже то, что он не растерял навыки залихватской лжи, иначе от допроса с пристрастием его не спасла бы даже вышедшая разобраться в причинах шума служащая мотеля.
— Почему вы мешаете моим постояльцам отдыхать? — грозно спросила полная женщина лет сорока пяти, упирая руки в те места, где у среднестатистических дам по идее находится талия. — Это форменное безобразие, молодые люди! Если вы решили остановиться здесь, тогда прошу за мной. Нет? Проваливайте! Здесь вам не бордель с красными фонарями, а приличное заведение! Без документов даже носа своего не показываете на пороге, в противном случае ночное свидание придется осуществлять в рамках закона в комнате с решетками на окнах! — единым духом пригрозила она, пристально разглядывая близко стоящих
