– Как разбойник с большой дороги? О, какой великолепный план! Умоляю! Простите меня за то, что я подумала, будто у вас нет никакой смелости!
– Это, конечно, очень отчаянное дело, – сказал Хильдебранд, – но я вижу, что только отчаянные меры годятся в этом случае, и я готов на все, лишь бы спасти вас от вашего опекуна. Не могу постичь, гючему ваш отец вверил вас заботам такого бесчестного типа. Это совершенно непонятно!
– Он обманулся в нем, но это неважно, – поспешно сказала Аманда. – Откуда вы знаете, что он собирается ехать в Бедфорд?
– Я узнал об этом, когда выжидал случая утащить эту лестницу. Подумать только, я еще хотел послать этого конюха к черту, а все это время меня держала в конюшне сама судьба. Потому что конюх договаривался о найме кареты для своего хозяина и осведомлялся о состоянии дороги, ведущей в Бедфорд. Эта $.`.# не из лучших, знаете ли, но сэр Гарет собирается ехать по ней только до Бедфорда, это всего один перегон. А там вы должны сменить эту карету, потрепанную и старомодную, и ехать в Лондон в карете получше, которую, конечно, легко можно нанять в таком месте, как Бедфорд. Да еще с четверкой лошадей! Клянусь Юпитером, это еще одно проявление руки судьбы! Ведь знаете ли, если бы это не было такое тихое место, с такой маленькой станцией, осмелюсь сказать, у них было бы сколько угодно быстрых экипажей внаем и с превосходными лошадьми, и мне пришлось бы туго. Потому что, боюсь, мне было бы очень трудно справиться с двумя форейторами да еще сэром Гаретом. Но на первый перегон нанята только пара лошадей, что значительно облегчает мою задачу. И я очень удивлюсь, если дорога не будет пустынной так рано утром! Я имею в виду, она не может быть, как почтовая дорога, с почтовыми каретами и дилижансами, все время снующими туда-сюда. Аманда согласилась с этим, но ее одолевали сомнения.
– Да, но где вы достанете револьвер? – возразила она.
– Достану! У меня есть пара моих собственных в седельной кобуре, – ответил Хильдебранд, не скрывая нотку гордости в голосе. – И оба заряжены.
– О! – произнесла Аманда довольно задумчиво.
– Вы не думайте, что я не знаю, как с ними обращаться. Мой отец считает, что человек должен привыкнуть к оружию как можно раньше. Я не хочу хвастаться, но меня считают вполне приличным стрелком.
– Да, но я не хочу, чтобы вы застрелили сэра Гарета или даже форейтора, – сказала с тревогой Аманда.
– Боже милостивый! Нет! Конечно, ничего подобного я не сделаю! Боже! Хорошенькое было бы дело! Может быть, придется выстрелить из одного револьвера поверх головы форейтора, чтобы, знаете ли, напугать его, но обещаю, ничего больше. Не будет ни малейшей необходимости. Я буду держать сэра Гарета под прицелом, и можете быть уверены, он не осмелится шевельнуться, когда мой револьвер будет направлен на его голову. Он наверняка будет потрясен неожиданностью, но вы не будете, и вы не должны терять ни мгновения, выскакивая из кареты и запрыгивая на Принца. Потом я вскачу позади вас, и через минуту мы будем далеко. Он остановился, но Аманда ничего не сказала. После короткой паузы он произнес:
– Вам не нравится этот план?
– Да, нравится! – горячо ответила она. – Он нравится мне чрезвычайно, ведь мне всегда хотелось приключений, и я могу видеть, что это было бы действительно великолепное приключение. Если бы не револьверы.
– О, если только это!.. Я обещаю вам, можете не беспокоиться: я не стану стрелять даже в воздух!
– О, ну тогда… Нет, не годится. Все это ни к чему, ведь мне некуда ехать, – сказала Аманда, опять погрузившись в уныние. Но Хильдебранда это не смутило.
– Не горюйте так! – попросил он. – Я подумал, куда мне следует вас отвезти, и если вам это понравится, по-моему, я нашел именно то, что требуется. Конечно, если бы это не случилось в неподходящее время, мне следовало бы отвезти вас к себе домой, чтобы мама могла о вас позаботиться, что, уверяю вас, она сделала бы с наслаждением. Но так случилось, что у моей старшей сестры скоро будет ребенок, и мама уехала, чтобы побыть с ней, а папа именно сейчас везет Бланш и Амабель на месяц в Скарборо. Это очень досадно, но неважно! Вместо этого я отвезу вас к Ханне. Она чудеснейшее существо, и я знаю, с ней вы будете счастливы, ведь она была нашей няней, и для меня она готова на все на свете. И ее муж очень хороший человек. Он фермер, и у иих восхитительнейшая ферманедалеко от Ньюмаркета. Я подумал, что мне следует довезти вас до Сент-Неотса, а там нанять почтовую карету. Я полагаю, там мне придется поставить Принца в конюшню, или, возможно, я смогу ехать на нем до самого Кембриджа. Да, это будет лучше всего, ведь я всегда держу лошадь, когда я там, и я буду знать, что в тамошней конюшне за ним будут хорошо ухаживать.
– Ферма? – оживившись, как по волшебству, сказала Аманда. – С коровами, и курами, и свиньями? О, это понравится мне больше всего! Да, да, нападите на него завтра!
– Ну, хорошо, – произнес он с удовлетворением. – Потом, когда я провожу вас к няне, пожалуй, мне следует отправиться по почтовой в Скарборо, спросить отца, что необходимо предпринять в таком случае, Можете не сомневаться, он наверняка знает. Эта часть плана не привлекла Аманду, но она этого не сказала. В ее распоряжении будет достаточно времени, чтобы переубедить Хильдебранда; в данный момент необходимо убежать от сэра Гарета. Ей казалось совершенно невероятным, что он сможет отыскать ее в Ньюмаркете; в то время как ферма, по ее мнению, будет идеальным убежищем, чтобы поджидать капитуляции дедушки. Забыв об усталости с возрождением надежд, она обсудила с Хильдебрандом различные тонкости его плана; и когда они наконец расстались, ее удовлетворению мешал лишь один изъян. Хильдебрапд, хотя и готовый ради нее на любое опасное предприятие, запретил взять Джозефа. Котенок, скачал он, поставит все предприятие под угрозу. Более того, он очень сильно сомневался, понравится ли Джозефу езда на лошади. Он скорее считал, что нет. Аманде пришлось уступить, и оставалось только надеяться, что сэр Гарет будет добр к Джозефу, когда обнаружит себя его единственной опорой.
XIII
На следующее утро мистера Росса, как он и просил с вечера, разбудили, хоть и не без труда, немыслимо рано. Посмотрев на часы, он было уже перевернулся на другой бок и снова погрузился в сон, когда события предыдушего вечера нахлынули на него. Он ахнул и сел, всякое желание спать совершенно пропало при воспоминании о случившемся, которое, надо признаться, было исключительно нежелательным. Просто невероятно, насколько по-другому все выглядело при свете дня. План, который при лунном свете, казалось, имел все достоинства, как только был иссдедован в чистом утреннем свете, обнаружил признаки если не сумасшествия, то по крайней мере, тревожащей глупости. Обдумав все, мистер Росс был склонен считать, что его околдовали. Не то, чтобы ему не нравился план: при нормальных обстоятельствах он ничего бы не пожелал лучшего, чем скакать с Амандой в седле. Беда была в том, что обстоятельства не были нормальными. Приключению требовались один-два дракона на заднем плане и несколько фальшивых рыцарей в полном вооружении. В крайнем случае, можно было обойтись кудрями и кожаным пальто, заменив драконов и рыцарей на банду Круглоголовых; но сцена девятнадцатого века была безнадежно устарелой. Ведь приходится избегать столкновения не с драконом, а с дилижансом или фургоном возчика; и вместо преклонения человек, куда более вероятно, будет отправлен за свои деяния в тюрьму или, по крайней мере, сурово отчитан за такие поступки, которые наверняка не были бы одобрены старшими. Сидя на кровати, обхватив колени и глядя в окно на утро, обещавшее еще один жаркий день, мистер Росс всерьез подумывал отказаться от этой затеи. Но чем больше он об этом думал, тем более невозможным казалось ему это сделать. Прежде всего, едва ли он мог забраться по лестнице к окну Аманды при свете дня; кроме того, его последние слова были уверением, что ему можно доверять, и подвести ее в последнюю минуту было бы непростительной низостью. Она и так уже сомневалась в его храбрости. Ничего не оставалось, кроме как сделать все, что в его силах, чтобы довести приключение до победного конца. Вместо того, чтобы пожалеть о такой своей горячмости, он заставил себя перебирать неприятости, постигшие Аманду от вероломных рук сэра Гарета; и таким образом он сумел подкрепить свою решимость. Пожертвовав одним из пары черных шелковых вечерних чулок, он смог соорудить вполне приличную маску, и когда он примерил ее перед зеркалом, закутавшись в грубую накидку для верховой езды, и со шляпой, низко натянутой на лоб, эффект был настолько воодушевляющий, что настроение его значительно исправилось. Но желания завтракать у него не было. Однако он выпил кофе и съел ломтик ветчины, позаботясь, на случай, если сэр Гарет позже спросит о нем, подробно обсудить со скучающим и сонным
