– О, потому что Стивен вовсю злобствовал, а Паула металась взад-вперед по комнате, а Матильда Клар думала, что она такая умная, и завладела Стивеном, как будто она единственная, с кем надо считаться! А ее даже нельзя назвать привлекательной. По существу, она просто страшная!
Казалось, из всего этого извлечь можно было немного, хотя тем, что Пауле нужны были деньги для пьесы Ройдона, следовало заняться повнимательней.
– Единственным человеком, который вел себя прилично, – Валерия, начав жаловаться, не могла уже остановиться, – был дядя Джозеф. Как бы я хотела никогда не приезжать сюда! Я знаю, моя мама просто лопнет от злости, когда узнает, что произошло! И я приехала абсолютно напрасно, потому что у меня не было возможности поговорить с мистером Хериардом, хотя цель состояла именно в этом. Думаю, он был женоненавистником.
– В самом деле, мисс? Как же вы с ним поладили?
– Ну, нам так и не представился случай – то из-за одного, то из-за другого. Должна сказать, он был ужасно груб, но и Стивен был такой бестактный, каким он иногда бывает, бог знает почему! А Паула не могла оставить в покое пьесу Виллогби, как будто не видела, что это еще больше злит дядю.
Валерия продолжала в таком духе еще несколько минут и оставила инспектора Бэкстоуна под впечатлением, что в доме почти нет людей, которые не хотели бы убить Натаниеля. Скорее всего, таких не было в целом мире.
Эти безответственные показания были опровергнуты Мод, которая вошла в кабинет мерной постyпью, характерной для полных людей, и не выказала ни тревоги, ни особого интереса.
Мод озадачила инспектора. Она с готовностью отвечала на все вопросы, но ее лицо ничего не говорило ему. Она казалась или очень глупой, или невероятно умной.
Мод сказала, что была в своей комнате с тех пор, как вышла из гостиной, и до тех пор, когда снова пошла туда перед ужином. Было бы очень странно, горько подумал инспектор, если бы кто-нибудь из этих людей сказал ему что-то другое. Муж, продолжала Мод, несомненно, может подтвердить ее слова, потому что он был в соседней комнате. Инспектор Бэкстоун кивнул и спросил, не произошло ли до убийства каких- нибудь неприятных событий.
Бледные глаза Мод уставились на него:
– Я ничего не заметила.
Учитывая то, что говорили предыдущие ораторы, это было удивительно. Инспектор подозрительно посмотрел на флегматичную даму и спросил:
– Неужели, миссис Хериард? Разве между покойным и некоторыми из гостей не было ссор?
– Я не обратила внимания, – равнодушно обронила та. – Мой деверь был очень сварливым человеком.
– О! – поднял брови Бэкстоун. – Значит, вы хотите сказать, что не произошло ничего, что бы выходило за рамки обычного?
– Нет, – ответила Мод. – В этом доме всегда что-нибудь не так. Мистер Хериард был очень упрямым.
Инспектор кашлянул.
– Вы живете здесь достаточно давно, мадам?
– Два года. – Лицо ее оставалось таким же безмятежным.
– Значит, вы знаете все ходы и выходы, если можно так выразиться.
– Я никогда не вмешиваюсь.
– Нет, конечно, мадам... У покойного были серьезные неприятности с кем-нибудь из гостей?
– Нет. Когда племянник и племянница моего мужа приезжают в Лексхэм, всегда возникают неприятности. Они не стараются угодить своему дяде. Все Хериарды такие.
– Сварливые, вы имеете в виду?
– Да. Мистеру Хериарду нравилось пошуметь...
– Ему нравилось, чтобы его родственники ссорились с ним? – не веря своим ушам, переспросил инспектор Бэкстоун.
– Он не возражал, я думаю. Он никогда не любил людей, которые были любезны с ним. Сам мистер Хернард был очень груб, очень. Хотя за этим ничего не стояло.
– Вы можете назвать ссору по поводу пьесы, на которую мистер Хериард не хотел потратить деньги, серьезной?
– О нет! – спокойно ответила Мод. – Ему не понравилась пьеса, и это все. Мне она тоже не понравилась.
– Он отказался дать деньги?
– Думаю, да. Я считаю, в конце концов он бы дал их. Он очень любил Паулу. Бедняжка выбрала неподходящий момент, вот и все.
– Почему момент был неподходящим, мадам?
– Мистер Хериард злился по поводу праздника.
– В каком смысле?
– Он не хотел его устраивать.
– Но если он не хотел, то почему же он все-таки его устроил?
