перца. Как рыба, вытащенная из воды на берег, я открывал и вновь закрывал рот, пытаясь глотнуть свежего воздуха. Заметив это, Бабасан успокаивающе проговорил:
— Ничего, это пройдет. Ты выпил настой араки с табаком. Это хорошее средство от всех болезней.
В довершение бурят промыл этим настоем рану и завязал ее чистой тряпкой.
Утром перед нами встала проблема, как двигаться дальше, как добраться до нашей базы? Рана на моей ноге стала гноиться, вокруг нее образовалась краснота и опухоль. Идти сам, даже опираясь, на плечи товарищей, я не мог. Тогда Дорж вступил в переговоры с Бабасаном. Он долго говорил с ним по-бурятски. Как позже выяснилось, убеждал Бабасана дать нам лошадь, чтобы довезти меня до базы. Старик не соглашался, ссылаясь на запрет колхозного начальства. Однако плитка кирпичного чая и пачка листового душистого табака, извлеченные из рюкзака запасливого Доржа, сделали старика сговорчивее. А Павел, подключившись к разговору, окончательно уломал отца.
Косматая бурятская лошадка, впряженная в примитивную тележку, резво везла меня и тяжелые рюкзаки с образцами горных пород по степи. В тот же день мы благополучно прибыли на базу.
Но надо сказать, больная нога еще долго меня беспокоила. Вылечил меня Дорж. Он промывал рану раствором медуничного сока и прикладывал к ней листья подорожника. Все мы многому научились, у этого мудрого таежника за время изыскательских работ возле сопки Хан-Ула.
Но все же, чем были вызваны те загадочные явления, которые произошли на горе Хан-Ула? И какова судьба «железного коня»?
Чтобы объяснить все это, мне придется сослаться на свидетельства авторитетных ученых и некоторые литературные источники.
Но расскажу все по порядку.
Осенью 1936 года я возвратился в Томск. Сразу же сдал в институтскую лабораторию образцы кварцитов с включением в них минералов опала, халцедона и сердолика, взятые на горе Хан-Ула.
Позже, получив на руки результаты анализов и захватив «железного коня», я отправился к профессору Шахову. Он сразу отложил все дела и внимательно выслушал рассказ о всех наших перипетиях на загадочной горе Хан-Ула. Долго рассматривал железную палочку, изучал результат анализа горных пород. Потом начал рыться в каких-то книгах, справочниках, словно забыв о моем присутствии. Вернувшись к столу и будто размышляя вслух, проговорил:
— Все это очень интересно. Благодарен вам, что так добросовестно выполнили мою просьбу. Вы даже не представляете, какое сделали открытие. Взять хотя бы железистые кварциты, минералы опала и сердолика. Кварциты — отличное сырье для металлургической промышленности. Будем надеяться, что после разведки горного массива там можно будет организовать добычу железистых кварцитов для последующей переработки их на заводах.
В металлургии кварциты используются как флюс. Применяются они и как кислотоупорный материал, и как строительный камень, это и ценный материал для производства огнеупорного кирпича.
Меня, однако, больше интересовало другое, и я спросил профессора:
— Но в чем же причина того, что на горе мне так легко дышалось и я не чувствовал утомления после подъема на вершину?
— Возможно, здесь сказалось благотворное влияние сердолика. В глубокой древности во всей Азии минерал сердолик ценился наряду с золотом и алмазами. Из него делали женские украшения: кольца, браслеты, ожерелья. Древние глубоко верили, что изделия из этого камня предохраняют людей от многих заболеваний. Причем эта было не суеверие, а глубокая вера, основанная на убедительных доказательствах. Их люди накопили в течение веков. В наше время медицина открыла новые свойства сердолика и взяла его на вооружение. Врачи лечат им нервные заболевания, восстанавливая в человеческом организме нарушенное равновесие.
— А каково ваше мнение о рассказе старого Бабасана? — поинтересовался я.
— Конечно, рассказ бурята о захоронении в недрах этой горы «потрясателя вселенной» не лишен оснований. Могила Чингисхана, действительно, до сих пор не найдена. Вполне возможно, что бурятская легенда имеет реальное основание.
— Как вы думаете, чем интересен «железный конь» и на чем основан панический страх перед ним бурят?
Кстати сказать, этого «железного коня» несколько позже я сдал в Томский краеведческий музей, где он стал одним из любопытных экспонатов, всегда привлекающих внимание посетителей.
— По-видимому, этот жезл является культовой принадлежностью, — ответил профессор Шахов. — Людям, верящим в могущественную силу злых духов, он, естественно, внушает ужас. Ну, а о каменном истукане, стоявшем на вершине сопки и разбитом молнией, можно почти определенно сказать, что это памятник вождю племени. Вполне возможно, что именно на его могиле собирался народ, совершал богослужение, заканчивая его ритуальными отрядами. Но подробнее об этом можно узнать из специальной литературы, посвященной верованиям монголов и бурят.
Я вышел из кабинета профессора с твердым намерением после окончания института поехать работать в Бурятию и заняться разведкой кварцитов горы Хан-Ула. Однако желаниям моим не суждено было осуществиться. Меня направили работать на Крайний Север — в Якутию. Но я никогда не забывал обо всем случившемся тогда в Забайкалье.
И вот не так давно мне удалось познакомиться с интересной книгой Льва Гумилева «Старобурятская живопись: исторические сюжеты в иконографии Агинского дацана». Из этой книги я узнал, что в Южном Прибайкалье издавна складывалась своеобразная культура под влиянием буддийской религии. В Бурятии нашел большое распространение ламаизм, разновидность буддизма. Эта религия вполне уживалась с шаманизмом и христианством. Неграмотные, темные буряты-скотоводы, принимая христианскую веру, в то же время не забывали лам-проповедников, боялись злых духов и всяческих непонятных явлений в природе. Они слишком зависели от окружающей природы, ее капризов и, не зная ее закономерностей, не в силах защищаться, старательно исполняли обряды разных религий, надеясь через посредничество богов умилостивить ее.
Л. Гумилев рассказывает далее о том, что жрецы тибетской религии справляли малые и большие мистерии. Причем на большую мистерию собиралось много народа. Она проводилась только ночью. В жертву приносились овцы, лошади, верблюды и даже люди. Во время жертвоприношения главный жрец — лама — произносил заклинание: «Вы все должны быть едины помышлением и устремлением. Боги неба и земли проникнут в ваши мысли, и если вы нарушите клятву, они рассекут ваши тела, подобно телам этих жертв». Подобные заклинания и демонстрирование жертвоприношений вселяли неисцелимый страх в сердца людей перед всемогущими духами.
Видимо, нечто подобное происходило и на вершине горы Хан-Ула, недалеко от которой находился Агинский дацан — буддийский монастырь.
Представим себе эту религиозную мистерию. Толпа бурят. Ночь. Костер. Горящие факелы. Один из главных лам, одетый в желтый плащ, с красным колпаком на голове, держит в руках бубен и жезл, похожий на найденного нами «железного коня». Лама истово молится, речитативом произносит заклинания и яростно, ритмично бьет «железным конем» в бубен. Темнота, красные отсветы пламени, гипнотизирующая ритмика звенящих ударов, малопонятных страшных слов — все это повергает бурят в священный ужас...
Скорее всего именно так, или почти так, происходило богослужение перед лицом каменного идола на плоской, утоптанной множеством ног площадке вершины горы Хан-Ула.
Что касается промышленного изучения горы Хан-Ула, то оно в те далекие годы не состоялось. Началась Великая Отечественная война, потом наступили тяжелые послевоенные годы.
Но известно, что в последнее время ученые нашей страны все настойчивее ставят вопросы комплексного изучения и развития производительных сил Забайкалья. Большое значение в этом отношении будет иметь новая железнодорожная магистраль — БАМ. Она вовлечет в промышленное освоение огромные природные богатства Забайкалья и Дальнего Востока. И, безусловно, преобразования коснутся и агинской степи и все еще неразгаданной горы Хан-Ула, ее несомненных минеральных богатств.
