сопками. Эти отдельно стоящие горы, по-видимому, являются останцами особо крепких пород, так как они одержали победу в борьбе с чудовищными силами выветривания.
Осмотревшись вокруг, я, наконец, взглянул под ноги и увидел, что вершина, на которой мы находились, представляет собой ровную площадку, похожую на хорошо утрамбованный ток для молотьбы хлеба. Причем эта площадка явно была вытоптана конскими копытами и человеческими ногами. Особенно плотно утрамбована была северная часть площадки.
Беглое обследование горных пород показало, что вершина горы почти целиком сложена из плотных стекловидных кварцитов с небольшими прожилками других минералов, весьма похожих на опал и халцедон. Порой в кварцитах встречались включения минерала красного цвета, по-видимому сердолика. На северной стороне ровной площадки горы возвышалась большая скала, состоящая из еще более крепких и плотных кварцитов. Около нее стоял каменный идол, высотой более двух метров, обращенный лицом в сторону юго- востока, откуда с далекого монгольского хребта Хэнтей берет свое начало река Онон.
Подойдя ближе к изваянию, я увидел на нем следы грубой обработки какими-то очень твердыми инструментами. Фигура истукана была сделана из одной большой глыбы красного песчаника. На огромном туловище покоилась голова, покрытая шапкой, наподобие малахая. Можно было ясно различить рот, нос и узковатый монголоидный разрез глаз. Вместо шеи — узкая горизонтальная полоса, отделяющая голову от туловища. Перед идолом нечто вроде каменного постамента, напоминавшего низкий столик или ступеньку. В нем углубление, на стенках которого следы коричневого налета: возможно осадка от испарившейся грязной воды, возможно и крови.
Почти рядом со скалой стояла высокая сухая лиственница. На нижних сучьях ее развевались по ветру разноцветные тряпки, ленточки, пучки конского волоса. Все это, несомненно, были следы каких-то старинных обрядов. Мы с Сеней с большим интересом рассматривали каменного истукана, а Дорж глядел на него с явным суеверным ужасом. Между тем, я невольно подумал о том, сколько чудес могло бы поведать нам это древнее создание рук человеческих! Ведь сколько гроз отшумело над его головой, сколько кровавых битв произошло перед ним на широких просторах агинской степи. Совсем недалеко от этой сопки, между многоводным Ононом и голубым Керуленом, кочевали бесчисленные орды монголов. Когда им стало тесно в междуречье, они ринулись на запад, покоряя мирные народы, предавая огню и мечу их деревни, села, города, вытаптывая копытами своих косматых коней плодородные нивы.
Интересно, какие же здесь происходили обряды, молебны? Кого древние люди приносили в жертву своему богу — бурхану, моля его о благополучии и счастье?
Да, о многом мог бы рассказать этот каменный идол. Но он хранил вечное молчание, равнодушно, спокойно взирая на окружающий мир с высоты Хан-Улы.
Тщательно осматривая место возле скалы и каменного истукана, я обнаружил весьма странный предмет. Это был железный прут длиною около семидесяти сантиметров, покрытый налетом ржавчины. Один конец прута имел форму конской головы с изогнутой шеей, затем как бы с обеих сторон туловища к главному стержню прикреплены два небольших стержня, имитирующих ноги. На спине лошади, где полагалось быть седлу, видна изогнутая пластинка, плотно облегающая железный прут. Еще пониже — два коротких стержня соответствовали задним ногам лошади. Конец прута был несколько изогнут и раздвоен, напоминая конский хвост.
Взяв в руки находку, я невольно встряхнул ее, и тогда раздался странный металлический звон. Услышав этот звон, Дорж пришел в неописуемое смятение. Он подбежал ко мне и со слезами на глазах стал умолять скорей бросить этот предмет, говоря при этом: «Шайтан накажет тебя, что ты взял в руки «железного коня»!»
Чтобы успокоить Доржа, я положил железный стержень на землю, а позже незаметно для него поднял и засунул в свой рюкзак. В это же время Сеня нашел медную монету достоинством в 3 копейки. Когда ее очистили от грязи и зеленоватых налетов меди, то ясно увидели дату чеканки — 1843 год.
Несмотря на сильною жару, палящее солнце, я почему-то не чувствовал усталости, а наоборот, ощущал необыкновенный прилив энергии и бодрости. «Уж не является ли причиной этого наличие здесь удивительных кварцитов, обладающих особым свойством благотворно действовать на нервную систему?» — подумалось мне тогда. Но лишь значительно позже я узнал, что такое предположение не было беспочвенным.
Пока я был занят отбором образцов горных пород и своими раздумьями, Сеня сделал еще одно открытие.
— Идите сюда! Смотрите! — громко крикнул он, подзывая меня к южному краю площадки. — Видите, какая хорошая дорога? Мы могли легко подняться по ней на эту гору, а не карабкаться с трудом по северному склону!
Действительно, широкая торная дорога полого спускалась от вершины к южному подножию сопки. Видимо, по этой дороге поднимались люди на священную гору и этим путем подняли сюда каменную фигуру или глыбу песчаника, обработав ее потом на месте. Одно несомненно: этот песчаник привезен из другого места, ибо гора Хан-Ула почти сплошь состоит из крепких кварцитов. Какой поистине титанический труд затратили люди, чтобы поднять на такую высоту неимоверную тяжесть! Сколько изобретательности и усилий приложили неизвестные каменотесы, чтобы из бесформенной глыбы создать подобие человеческой фигуры!
Но зачем поставлен на вершине сопки каменный человек? Может быть, он стоит над могилой знаменитого вождя племени? Или это священный идол, которому поклонялись древние люди? Ведь поклонялись же славяне изваянию Перуна, установленному на высоком берегу Днепра. А какого бога изображает этот таинственный идол?
«Вот они — загадки горы Хан-Ула», — думалось мне.
Между тем, пока мы обследовали гору, собирали и классифицировали образцы горных пород, рассматривали и удивлялись необыкновенным находкам, вокруг произошла перемена, которую мы не сразу заметили. Лишь внезапный сильный порыв ветра заставил нас осмотреться. Удивила тишина, даже птицы молчали. А с юга на нас неслась огромная черная туча. Еще немного, и яркие молнии раскололи небо. Послышались глухие раскаты грома. Сразу стало так темно, будто наступила ночь. Ветер поднял на площадке тучу мелкой пыли. Она покружилась вокруг каменного истукана, потом скрыла от нас все окружающее. Вскоре каскады воды обрушились на нас. Вода сплошным потоком текла по утрамбованной площадке в сторону ее южного края.
Хорошо, что предусмотрительный Дорж захватил с собой брезентовый плащ, он сейчас оказался кстати. Мы втроем укрылись им, приютившись под сухой лиственницей, увешанной тряпочками и лентами.
— Надо бы перейти подальше от этого дерева, — сказал я, вспомнив, что в грозу под таким укрытием сидеть опасно.
Никому не хотелось покидать убежище и вновь оказаться под проливным дождем. Но Дорж понял необходимость поменять место. Он первым перебежал на противоположный край площадки и укрылся за кустом ольхи, росшим около небольшого камня. Мы с Сеней последовали его примеру. И, надо сказать, вовремя! То, что последовало через несколько секунд, повергло нас в ужас. Ослепительная молния буквально расколола небо и уперлась одним концом в сопку. Какой-то голубоватый неземной свет озарил все вокруг. Мы зажмурились. Тотчас же раздался такой оглушительный удар грома, что нам показалось, будто гора дрогнула, пошатнулась. Над нашими головами просвистели камни, заставившие нас вплотную прижаться к земле. Внезапно я ощутил острую боль в правой ноге. С трудом повернув голову, я увидел, что из разорванного сапога течет кровь. На помощь пришел Дорж. Он быстро и ловко снял с моей ноги сапог, засыпал рваную рану пеплом из трубки и, скинув рубашку, сделал перевязку.
— Потерпи, — сказал он, — ничего страшного нет. Только икра разорвана, кость, однако, цела.
Тут мы почуяли запах гари, смешанный с другим, напоминающим запах трущихся жерновов. Откуда это?
Лишь переждав грозу, мы осмелились подняться с земли и увидели страшную картину: поваленное сухое дерево, несмотря на прошедший ливень, горело ярким пламенем. А скалы как не бывало!
— Смотрите! — вскрикнул Сеня. — И каменного идола нет! — и невесело пошутил: — Он, наверное, испугался грозы и куда-то ушел...
В самом деле, там, где была скала и стояло каменное изваяние, на земле валялись крупные обломки камней, часть которых разбросало по площадке, точно рукой какого-то великана.
