появились гораздо позже». Да, эта земля, обильно политая потом первопроходцев, а в последнюю войну и кровью советских людей, воинов-освободителей, — земля Российская.
Неподалеку от огня у «стены скорби» на том берегу лежит на камнях иностранная шхуна проломленным днищем кверху. Говорят, она сбилась с курса, приняв этот лживый желтый огонь за свет маяка.
Когда корабль взял курс в океан, капитан-лейтенант Александр Васильевич Бурдун решился вздремнуть после бессонной ночи, проведенной в проливах, изобилующих мелями и рифами. Он зашел в свою каюту — уютную, комфортабельную, как на всяком современном боевом корабле, с удовольствием принял душ, напоследок привычно глянул на письменный столик — оттуда с фотокарточки улыбалась и всплескивала ручками дочка, симпатичное пятилетнее создание с ромашковым венком на светленькой головке. Он улыбнулся и машинально подумал, что скоро в отпуск, В отпуск они едут всей семьей на материк — к родителям, как и большинство сослуживцев. Ведь как ни крути, а хочется побродить с недельку по большому шумному городу, пожить с месяц в летнем российском селе, переполненном солнцем. А потом, на исходе отпуска, вдруг заскучать по своему острову с его пейзажами ошеломляющей красоты и с воскресной рыбалкой, со службой, наполненной настоящим делом. Все познается в сравнении: несколько недель боевого дежурства вдали от своего острова, и уже, кажется, нет на всем свете милее и желаннее уголка, чем этот поселок, притулившийся к склону не самой ласковой сопки. Здесь строят вполне приличные дома и есть неплохой клуб и даже плавательный бассейн, как где-нибудь на курорте. Но главное, конечно, не в этом. Главное — на скалистом берегу в маленькой уютной квартире живет его семья, на этой же улице его товарищи и земляки. И каждое возвращение к маленькому острову — это встреча с началом его большой Родины, спокойствие которой он охраняет вдали от родных берегов.
За иллюминаторами пенились волны, «Чукотка» переваливалась через них. Каждый раз, проваливаясь в ямищу между серо-зелеными валами, корабль будто шумно вздыхал. Но все это было привычно и знакомо капитан-лейтенанту и не могло нарушить его сон.
В эти минуты матрос Игорь Тихонов увидел на своем локаторе в монотонном вращении тонкого, как жало, луча серебристое пятнышко. Радиометристом Тихонов служит уже третий год, и не мог он спутать эту мерцающую пылинку ни с какой помехой. Наклонился к микрофону, доложил наверх:
— Есть цель. Дистанция... — кабельтовых.
А. А. Бурдун поднялся на мостик, застегивая последний крючок кителя:
— Боевая тревога!
Вот так частенько в этих водах. Я спрашивал у Бурдуна и многих других офицеров, как попали они на службу сюда, на край света. Оказалось, каждый сам просил направить его именно сюда по. окончании училища. «Здесь много настоящего дела», — сказал мне Бурдун.
Надо пояснить, что в двухсотмильной экономической зоне регулируемого рыболовства СССР в дальневосточных водах довольно оживленно от иностранных судов. Благодаря политике Советского государства, направленной на развитие дружественных отношений с соседними странами, японские рыбаки получили право рыбачить у наших берегов. В нашу экономическую зону ежегодно заходят около четырех тысяч японских судов. В разрешениях, выданные им советскими учреждениями, определены породы рыб, количество добычи и участки промысла.
Но в квадрате, где засечена неизвестная пока цель, и поблизости от него никаких судов находиться в эти дни не должно.
Над морем снова стлался легкий туман. Корабль вспарывал море, что называется, на всех «парах». Точка на экране локатора приближалась. И тут радиометрист Тихонов засек еще одну цель — в нескольких милях от первой. Они выбрали ближайшую.
Экипаж был готов к любым неожиданностям. Пока все смахивало на одну из уловок международных браконьеров. Одна шхуна, бывает, воровски ставит сети, а другая держится на фланге, совсем как тот жулик, который должен, ежели что, предупредить дружков об опасности. Следит это ворье за обстановкой через мощные локаторы. Когда «Чукотка» подошла к цели, оказалось, что это не судно, а особый хитроумный иностранный буй: браконьеры, выставив сети, покинули опасный район, а этот привязанный к канатам радиобуй поможет потом хозяевам отыскать снасть по секретному, только им известному радиокоду. Не теряя секунд, «Чукотка» взяла курс на вторую цель. И скоро сквозь туман проступил неестественно громадный корпус иностранной плавбазы.
Приблизились. И тут офицеры дружно чертыхнулись вполголоса: то, что в искаженной туманной рефракции выглядело громадой, было лишь обычной шхуной. «Чукотка» успела вовремя. На шхуне как раз заканчивали ставить снасть — сетчатый заслон на пути лососевых стад длиной ни много ни мало двенадцать километров. Номер шхуны словно невзначай был накрыт свесившимся с борта куском рогожи — тоже незамысловатая уловка на тот случай, если их засекут с самолета.
С «Чукотки» спустили катер. Начиналось самое сложное. Осмотровая группа переправилась на шхуну и осталась один на один с незнакомым экипажем.
У рыбаков были непроницаемые лица. Их капитан же (что делать, убегать-то поздно!) заранее выстраивал радушную улыбку с оттенком виноватого покаянья и держал поднос с пузатой бутылкой и рюмочками для «дорогих гостей». Это тоже распространенная привычная уловка нарушителей. Раз уж попались, так хоть как-то попробовать задобрить и заодно отвлечь внимание досмотровой группы. Обычно тут и щедрая выпивка на подносе, и «сувениры» суют в руки, и видеомагнитофон зазывает самым увлекательным фильмом со стрельбой и любовью. Но в досмотровой группе каждый на своем опыте знает, как сжимаются кулаки этих до приторности приветливых нарушителей, какой ненавистью и злобой наливаются их глаза, когда вскрываются тайники с незаконным уловом. Тогда они не скупятся на самые грязные ругательства, а то и пытаются (всегда безуспешно) дать взятку или, на худой конец, устроить потасовку. Был случай в этих местах, когда японские рыбаки, науськиваемые своим хозяином, вышли к борту, размахивая бамбуковыми палками, — мешали досмотровой группе подняться на шхуну, застигнутую за браконьерским выловом лосося. В здешних водах помнят еще более зловещее «дело»: три тайваньские шхуны, обнаруженные в советской экономической зоне небольшим советским суденышком сахалинской рыбинспекции, попытались идти на таран с целью перевернуть его...
Старший досмотровой группы капитан-лейтенант Павел Завальевский отвел в сторону услужливый поднос, официально представился, потребовал предъявить документы.
Началась работа. Замполит «Чукотки» Завальевский служит здесь с 1977 года: сразу по окончании Киевского высшего политического училища попросился на Дальний Восток. За эти шесть лет хорошо изучил повадки морских нарушителей. Первым делом он нацелил группу на проверку укромных углов: нет ли где двойного дна, тайников для особо ценных морепродуктов, водолазных костюмов. По скользкой от рыбьей чешуи палубе прошли к пластмассовым ящикам со свежим уловом, спустились потом в полутемный трюм.
Пограничники осматривали не только помещения, но и приглядывались к членам экипажа. Ведь нет-нет да и встречаются во время таких досмотров у советских берегов странные типы: в рыбацкую робу наряжен по всем правилам, а команды собственного капитана выполняет неумело, и лицо явно не иссечено солью и ветром, и руки тонкие, без признаков мозолей. Что делают на шхунах эти «белые вороны»? Недавно у здешних островов был разоблачен такой вот вырядившийся в рыбака агент японских и американских спецслужб Едзо Сога. Чуть позже задержали шхуну «Касуга Мару-88», нашпигованную шпионской аппаратурой, — капитан Цунаэси Мацуда сознался на следствии, что был завербован управлением общественной безопасности Японии.
Рыбинспектор В. А. Толстихин (в это путинное время представители Госрыбвода выходят вместе с пограничниками на ответственные дежурства) стал подсчитывать браконьерскую добычу. На глазок в трюмах шхуны не меньше пятнадцати тонн красной рыбы, но штраф им придется платить за каждого лосося поштучно — таков закон. Из тайника извлекли шкурку морского котика, убитого гарпуном. Еще, значит, шестьсот рублей штрафа — приплюсовал рыбинспектор.
Виктор Алексеевич Толстихин уже месяц в командировке. Это одиннадцатая шхуна, проверяемая им за последние недели. Толстихин работает в Сахрыбводе уже двадцать второй год, сам местный уроженец. Многие японские рыбаки ему знакомы давно. Накануне проверял шхуну, капитана которой он знает уже тринадцатый год. Никаких нарушений там не было, и рыбинспектор с симпатией вспомнил небольшой работящий экипаж: добрые соседи, не то что эти.
Учитывая большой ущерб, нанесенный государству, и в соответствии с международным правом,
