Экспедиция “Тигрис”

коварную полосу перед восточной оконечностью Файлаки.

Капитан Игорь захватил с собой переносную рацию; связавшись со «Славском», он выяснил, что сухогруз, имеющий максимальную осадку шесть метров, ожидал нас в точке с глубиной всего четыре метра, но теперь немного отойдет, чтобы следовать вдоль кромки отмели возможно ближе к нам.

Немного погодя Игорю передали, что мы, согласно радиолокатору «Славска», ходко приближаемся к опасному району. Течение нажимало вовсю. В ложбинах между все более высокими волнами клубились облачка донного ила.

Между тем со стороны Кувейта показалась вторая дау. Если команда первой смахивала на рыбаков, то эти люди выглядели настоящими разбойниками. Они тоже держались поодаль и, когда Рашад отправился к ним просить

помощи, с нас запросили вдвое больше динаров, чем в первый раз, или две тысячи долларов, и ни на грош меньше. Нам прямо дали понять: или мы платим сколько они просят, или им достанется все, когда мы напоремся на рифы. Игорь опять пришел в ярость и наотрез отказался участвовать в сделке с бандитами, требующими выкупа. Его гневная жестикуляция не нуждалась в переводе, и вторая дау быстро удалилась, прервав переговоры. Напоследок Рашад услышал циничное предостережение: без помощи со стороны всем нам крышка.

Гнев и презрение овладели нами. Уверен, если бы не глубина, капитан Игорь прыгнул бы за борт и сам впрягся бы в буксирный трос. Однако при всей готовности русских поднажать не жалея сил, их мышцы не могли прибавить мощности мотору, а мы на «Тигрисе» еще не раскрыли секрет, как древние мореплаватели в этих водах лавировали против ветра.

Далеко впереди стояли обе дау; видно, бросили якорь вблизи от коварных рифов и ждали поживу, словно шакалы. Нетрудно было догадаться, что нам угрожает ночью, если сядем на мель. Составители лоции явно знали, что говорили.

Парус пришлось убрать. Шлюпка Игоря бросила якорь на глубине меньше двух метров, и мы стали вместе выжидать более благоприятного ветра. «Славск» не показывался.

Солнце склонилось к горизонту, когда появилась третья дау. Мачта срублена, как и на первых двух, осадка минимальная, мощный мотор, команда явно хорошо знакома со здешними отмелями. В третий раз мы начали переговоры, и все повторилось, даже выкуп запросили такой же, какой назначила вторая дау, словно тут было так заведено. Но ведь в лоции подчеркивалось, что европейцы редко посещают эти берега. Скорее всего, три дау сговорились между собой по радио, пользуясь переносными рациями вроде той, какая была у Игоря. Команду третьей дау никто не принял бы за рыбаков.

— Посмотрите на того типа, что на подушках сидит, — сказал Детлеф, стоя рядом со мной и глядя в бинокль.

Мы передавали бинокль из рук в руки, но команда дау никак не реагировала. Эти люди знали наперед, в каком положении мы находимся.

Подозрительного вида толстяк в широкой чалме, который привлек внимание Детлефа, сидел на подушках, скрестив ноги, и созерцал нас презрительным и оценивающим взглядом. Пухлые руки его вряд ли когда-либо прикасались к рыболовным снастям. Сразу видно — отъявленный проходимец. Пестрая компания на борту дау явно находилась в его подчинении. Все — один к одному, из тех субъектов, к которым лучше не поворачиваться спиной. Те, что в чалмах, смахивали на пакистанцев; другие, не такие свирепые с виду, вероятно, были арабы из Кувейта.

Мы понимали, что с нас требуют выкуп, и капитан Игорь по-прежнему был решительно против того, чтобы я соглашался на какие-либо сделки. Но мы понимали также: если не откупимся, все три шайки в расчете на добычу будут ждать, когда нам придется высаживаться на камни или на болотистый берег. Якорь нас не удержит, а в обширной зоне отмелей никакие пограничники или таможенники не помешают этим субъектам обделывать свои делишки, в чем бы они ни заключались. Ясно было, что эта не рыбаки. Возможно, контрабандисты, доставляющие на Файлаку наркотики или подлежащие пошлине товары с другой стороны залива. Нам рассказывали, что организованные гангстеры ввозят тайком даже рабочую силу из Пакистана в богатый Кувейт. Достаточно выгрузить людей или товар на пустынном берегу с этой стороны Фай-лаки, и путь в Кувейт с черного хода открыт. Остров Фай-лака принадлежит Кувейту, и через пролив в столицу регулярно ходит катер.

Через час с небольшим зайдет солнце. Эти дау — последний шанс для нас выйти на глубоководье, прежде чем окружающий мир снова канет во тьму. Капитан Игорь никак не хотел мириться с мыслью о сделке с гангстерами. Я не знал, как и быть. На мне лежала двойная ответственность. Мои ребята добровольно вызвались пойти на риск, связанный с нашим экспериментом. Ладья сконструирована так, что нам не страшно напороться на подводный камень, лишь бы волны не прибили ее к отвесным скалам. Но ведь мы тащим за собой на рифы шлюпку с русскими моряками, меж тем как их корабль без капитана кружит где-то за пределами опасной полосы.

— Капитан Игорь, — сказал я. — Теперь я согласен быть твоим отцом. Стало быть, командую я. Будем платить.

По лицу Игоря было видно, каких усилий ему стоит покориться. Он безмолвно наблюдал, как Рашад передавал толстяку на подушках мое согласие. Забравшись в рубку, я скатал матрац, чтобы достать деньги из моей скудеющей казны. Кувейтских динаров у меня не было. Но пиратов устраивала иракская валюта. Хорошо еще, осталось что-то на расходы в дальнейшем плавании через залив.

Эти разбойники отказывались уступить хотя бы один динар, больше того, они потребовали, чтобы Рашад оставался у них заложником, пока мы не внесем выкуп, дойдя до кромки отмелей. Рашад без тени страха согласился.

Хотя ветер несколько умерился, заставить «Тигриса» двигаться в нужном направлении оказалось не так-то просто. Наконец вереница из трех суденышек — впереди дау, за ней на буксире шлюпка, у шлюпки на буксире мы — медленно пошла против ветра. «Славск» был где-то за горизонтом.

И снова ночь. Такая же темная, как предыдущая. Ничего не видать кроме наших керосиновых фонарей да электрических фонариков. На острове — ни огонька. Маяка не видно. «Славска» не видно. Где остальные две дау — удаляются или приближаются, — мы могли только гадать.

Капитан Игорь оставался с нами на «Тигрисе» и при начале буксировки сказал, что до «Славска» примерно миль семь. Судя по тому, как нас качало и бросало, место было совсем мелкое. В лучах наших фонариков мелькали кустики водорослей, и вода была такая мутная, словно в пей полоскали белье. В кромешном мраке возглавившие нашу процессию негодяи уверенно шли вперед. Семь миль — не шутка. Но вот наконец Норрис крикнул с мачты, что справа по курсу видит огни парохода. Огни приближались. Это был «Славск».

У края отмели, где кончилась буксировка, бесновались высокие волны. Внезапно из тьмы рядом с «Тигрисом», озаренная керосиновым фонарем, возникла дау. Не слишком ли близко они подошли? Одно суденышко взмывает на гребень волны, второе в это время скатывается в ложбину — того и гляди, деревянный планшир дау пропорет наш камыш. Очень уж лихая пляска, и ничего не поделаешь — надо ведь как-то передать выкуп и заполучить обратно Рашада. Стоя на бортовой связке «Тигриса» и держась одной рукой за штаг, я протянул над водой другую руку, в которой крепко сжимал толстую пачку пятидинаровых ассигнаций. Навстречу протянулась рука темнолицего арабского моряка; в это время члены обеих команд вооружились бамбуковыми шестами, чтобы не дать столкнуться двум суденышкам. Схватив деньги, араб вручил их восседающему на подушках главарю. Толстяк не спеша пересчитал ассигнации при свете фонаря, который кто-то держал над его чалмой, наконец кивнул, и Рашад одним прыжком перемахнул на борт «Тигриса». Освещенный яркими огнями, к нам подходил «Славск». Команда дау задула свой фонарь и пропала в ночи, словно Аладдинов дух. Больше мы их не видели.

Волны немилосердно качали ладью и оранжевую шлюпку, качали они и «Славск», и надо было соблюдать предельную осторожность, чтобы не врезаться в мелькающий перед глазами бок железного великана, то черный, то — ниже ватерлинии — красный. К этой опасности добавились еще две, когда мы сблизились. Во-первых, водоворот, образованный могучими вращающимися винтами. Во-вторых, нижняя площадка спущенного сверху трапа, которая металась в воздухе вверх-вниз, будто поршень. То взлетит