— Я ответил на ваши вопросы, Дэнни. А теперь сам хочу кое о чем вас спросить.
— Не обещаю, что отвечу тебе, сынок. Но попробуй.
— Кто вы и чем занимаетесь?
Старик раздумывал, поглаживая подбородок большим пальцем. На его лице читалась борьба — желания пооткровенничать с осторожностью, гордости с благоразумием. И Дэнни решился.
— Мне семьдесят три года, — сказал он, — и я мастер своего дела. Всю жизнь был фальшивомонетчиком. Лучше меня и сейчас не сыскать. Изготовление фальшивых денег — не просто ремесло, это искусство. — Он указал на двадцатидолларовые купюры, по-прежнему лежавшие на кровати. — Моя работа. Я сделал клише. И напечатал.
— А водительские удостоверения и кредитные карточки? — спросил Майлз.
— По сравнению с деньгами, — ответил Дэнни, — это чепуха. Да, тоже моих рук дело.
Глава 13
Майлз умирал от нетерпения в ожидании подходящего случая, чтобы связаться с Хуанитой и передать информацию для Нолана Уэйнрайта. Однако, к величайшему сожалению, ему все время приходилось торчать в “Двух семерках”, сообщать же столь важные сведения по телефону из клуба значило подвергнуть себя неоправданному риску.
Во время последующих бесед — в среду и в четверг — Майлз из кожи вон лез, чтобы подробнее разузнать о деятельности Дэнни, и даже попробовал было допытаться до самого главного — местонахождения центра. Однако Дэнни искусно уходил от разговоров на эту тему, и чутье подсказывало Майлзу — старик жалеет, что проболтался. Памятуя о совете Уэйнрайта — “не спеши, будь терпелив”, — Майлз решил не давить на старика.
Одна только мысль омрачала его радость. Раскрытые им факты неминуемо повлекут за собой арест и тюремное заключение Дэнни. Майлз питал к старику искреннюю симпатию и сожалел о том, что должно было произойти. Однако для Майлза это было единственным шансом реабилитироваться.
И ростовщик-акула Оминский, и Тони Медведь Марино были связаны с Дэнни, но каким образом — по- прежнему оставалось загадкой. Участь Тони Медведя и Оминского не трогала Майлза, однако при мысли о том, что они его разоблачат, в чем Майлз почти не сомневался, он холодел.
В четверг днем появился Джул Ларокка.
— Есть известие от Тони. Завтра утром пришлет за тобой тачку, — сказал он, обращаясь к старику. Дэнни кивнул.
— И куда же его увезут? — поинтересовался Майлз. Оба — и Дэнни и Ларокка — взглянули на него исподлобья, и Майлз пожалел, что спросил.
В ту ночь Майлз все же отважился позвонить Хуаните. Он запер Дэнни в его комнате, дождался полуночи и спустился на первый этаж, где находился телефон-автомат. Бросив монетку, Майлз набрал номер Хуаниты. После первого же гудка раздался ее мягкий голос.
— Алло!
Телефон висел на стене рядом с баром, и Майлз вынужден был говорить почти шепотом.
— Ты знаешь, кто я. Только не называй имен.
— Да, — сказала Хуанита.
— Сообщи нашему общему другу, что мне удалось выяснить кое-что важное. Очень важное. То, за чем он охотится. Большего пока сказать не могу, завтра вечером буду у тебя.
— Хорошо.
Майлз повесил трубку. И тут же автоматически отключился установленный в подвале магнитофон.
Глава 14
Последнее время Хейворду не давал покоя один вопрос: не есть ли его прелюбодеяние с Эйврил то самое древо зла, чьих горчайших плодов ему придется вкусить? И не есть ли нависшие над ним тучи — неожиданное, чреватое опасностью ослабление “Супранэшнл”, которое может помешать осуществлению его честолюбивых замыслов, — кара Господня?
А может, Всевышний простит его, порви он с Эйврил быстро и решительно и вычеркни ее из своего сердца? Не восстановит ли тогда Господь могущество “Супранэшнл” и не вернет ли рабу своему, Роско, удачу?
Если б только знать наверняка!
К тому же скоропалительному разрыву с Эйврил мешало одно обстоятельство — во вторник, как они условились на прошлой неделе, она должна быть в городе.
Дилемма, и без того непростая, осложнялась еще и тем, что Хейворд желал Эйврил.
Эйврил позвонила ему ближе к вечеру по прямому телефону.
— Привет, Росси! Я в отеле. Люкс номер 432. Шампанское охлаждается, а я сгораю от нетерпения.
Он бы предпочел люксу обычный номер — платить-то ведь ему. Да и шампанское — излишнее расточительство; он даже подумал было предложить ей отослать его обратно. Но решил, что с его стороны это будет невежливо.
— Скоро увидимся, дорогая, — сказал он.
Ему удалось немного сэкономить на такси — в отель “Колумбия-Хилтон” его отвез банковский шофер. Хейворд сразу его отпустил.
Уже в постели Эйврил восторженно нашептывала ему нежности.
Она не просто возбуждала его физически — с ней он впервые в жизни почувствовал себя мужчиной в полном смысле этого слова.
Страсть была утолена. Они лежали рядом, томные и обессиленные, в то время как за окном совсем стемнело и зажглись городские огни. Эйврил соскользнула с постели и прошла в гостиную, откуда вернулась с двумя бокалами шампанского; они принялись болтать, сидя в кровати.
— Росси, мне нужен твой совет, — вдруг сказала Эйврил.
— Относительно чего?
— Не стоит ли мне продать свои акции “Супранэшнл”?
— И много их у тебя? — изумленно спросил он.
— Пятьсот. Я понимаю — для тебя это пустяки. А для меня — почти треть всех моих сбережений.
Он быстро прикинул, что “сбережения” Эйврил почти в семь раз превышали его собственные.
— Тебе что-то стало известно о “СуНатКо”? Почему ты спрашиваешь?
— Ну во-первых, они стали гораздо скромнее развлекаться, во-вторых, мне сказали, что они не платят долги, поскольку у них нет денег. Некоторым девушкам порекомендовали продать акции, хотя я решила повременить — я заплатила за них гораздо больше, чем могу сейчас выручить.
— А ты не поинтересовалась у Куотермейна?
— Никто из нас в последнее время его не видит. Лунный Свет… Помнишь Лунный Свет?
— Да. — Хейворд вспомнил предложение Большого Джорджа прислать японочку к нему в номер. Интересно, как бы это было.
— Лунный Свет говорит, что Джорджи уехал в Коста-Рику и, возможно, там и останется. И еще она говорит, что перед отъездом он продал большую часть своих акций “СуНатКо”.
Ему следовало бы воспользоваться осведомленностью Эйврил давным-давно.
— На твоем месте, — сказал он, — я бы продал эти акции завтра же. Несмотря на все потери. Она вздохнула:
— Зарабатывать трудно. А сохранить заработанное еще труднее.
— Дорогая, ты только что сформулировала главную аксиому финансового бизнеса.
После некоторого молчания Эйврил сказала:
— У меня останутся о тебе теплые воспоминания, Росси.
— Спасибо. Я тоже буду вспоминать о тебе с особым чувством.
Значит, оба они понимали, что эта встреча последняя. Одна из причин лежала на поверхности: Эйврил была ему больше не по карману. А кроме того, он предчувствовал надвигавшиеся события, грядущие перемены и неминуемый кризис. Кто знает, чем все это кончится.
Выходя из отеля, Хейворд купил вечернюю газету. Его внимание привлек заголовок на середине первой страницы:
“СУПРАНЭШНЛ КОРП.” ВЫЗЫВАЕТ ТРЕВОГУ. ПЛАТЕЖЕСПОСОБЕН ЛИ ГЛОБАЛЬНЫЙ ГИГАНТ?