Позади волка лежал Талах. Глаза шамаи смотрели ввысь, губы странно сложились в горькую полуулыбку. Он будто даже после смерти отчаянно стремился в небо, где облака стали ему второй обителью.
Хани мелко задрожала, шагнула вперед. Волк снова зарычал, теперь злее и тише, припал к земле — того и гляди прыгнут. Она не слышала, отмела прочь всякий страх. Страх был там, где впереди застывший навеки, лежал Талах.
Кажется, волк прыгнул. Девушка не сразу поняла, как оказалась на земле, придавленная чьим-то коленом к мертвецу с раскроенной головой.
— Так я и знал, что никакой ты не волк, — голос принадлежал Рашу.
Чужестранец тронул ее за плечо, потянул, безмолвно предлагая подняться. В другой его руке Хани заметила лезвие — короткое и волнистое, точно змея. Волк стоял в стороне: широко расставив лапы и клацая зубами, оборотень всем видом показывал, что готов разорвать и чужака, и ее саму. Да и всякого, кому станет смелости сунуться к телу его брата.
— Пес. И несет от тебя псиной, как от шавки побитой, — продолжал подзадоривать волка Раш, и смачно плюнул в его сторону.
Хани не понимала, зачем ему дразнить и без того обезумевшего шамаи, но в этой схватке, если ей суждено случиться здесь и сейчас, девушка заняла сторону Раша. Во что бы то ни стало, всякой ценой, какую богам будет угодно затребовать, она получит Талаха, хоть бы после его смерти.
— Отойди, — попросила она, слабо веря, что Эрик способен сейчас на сострадание, — Талах просил меня забрать его и предать земле под стенами храма Скальда. Дай свершиться его воле.
Не было похоже, что волк собирается отступать. Но и нападать шамаи не спешил. В девушке вспыхнула надежда — удалось ли достучаться до человеческой личины под шкурой зверя? Хани шагнула вперед, но чужестранец чуть не силой оттолкнул ее себе за спину и, будто играючи, повертел мудреную рукоять кинжала меж пальцами, да так ловко, что лезвие будто завертелось волчком. Она хотела сказать ему, чтоб не смел соваться туда, где и без него хлопот хватает, но не успела.
Волк выпрямился, становясь на задние лапы, и напал. Неожиданно, словно нарочно водил их за нос показным спокойствием. Хани услыхала только громкий щелчок, с которым челюсти оборотня сошлись, но поймали не плечо Раша, а лишь воздух. Тот вовремя отскочил, и, пока зверь целил лапами в нее, засадил змеистый кинжал прямиком в клокастый бок.
Оборотень громко заскулил — нарочно ли, или нет, но чужестранец попал прямиком в то место, откуда уже торчал обломок черной стрелы. Зверь покачнулся. На какое-то время в нем будто проснулся человек — лапа прижалась к больному месту, когти неумело пытались достать кривое жало, но тщетно.
— Не стой, как каменная! — Прикрикнул Раш.
Он был уже рядом. И как только успевает, зачем-то подумала Хани, глядя на страдания шамаи. Ее руки сами зачерпнули магии. Один за другим сгустки полетели в оборотня, гоня его прочь. Зверь припадал на переднюю лапу, оставляя по себе новый кровавый след на телах. Алая дорожка окропила лицо Талаха. Как издалека девушка услышала собственный тихий стон.
— Забираем твоего покойника и уходим. — Раш грубо тряхнул ее, дожидаясь, когда девушка повернет глаза в его сторону и продолжал трясти до тех пор, пока Хани не кивнула, мол, поняла.
После взвалил на себя шамаи, несколько раз громко выругавшись. Он почти вдвое согнулся под тяжестью тела, но все ж кое-как тащил Талаха прочь с поля битвы. Хани послушно шла за ним, отчего-то неотрывно глядя лишь на ладонь мертвеца — пальцы посинели, потеряли гибкость, того и гляди обломаются.
Когда чужестранец таки дотащил Талаха до лагеря, там уже сооружали погребальный помост для Конунга.
— Хвала богам, — перед ней вырос какой-то мужчина в одеждах служителя Скальда. — Фергайра, там много раненых. Раны их глубоки и в них уже попала черная кровь шарашей. Пока не стало худо — хорошо бы поглядеть, кого еще можно спасти.
— Мне нужно очистить тело славного шамаи, — ответила она, смахнув руку назойливого жреца.
Глаза его округлились, и он снова повторил то, что сказал только-что.
— Я и в первый раз толком расслышала, — сухо бросила Хани, боковым зрением видя, как Талаха обступили воины. Вскоре их стало так много, что мертвый шамаи вовсе исчез за плотным кольцом людей.
— Но те люди, фергайра, — настаивал жрец и лоб его всякий раз морщинился, — они еще могут жить, если поторопиться. Сегодня Артум потерял многих сланых воителей, потерял он и владыку своего, но победа пришлась тому платой. Нельзя, чтоб смерти умножились без нужды, фергайра.
Хани кивнула.
'Ты молодец, колдунья Севера' — подбодрил ее призрачный голос в голое.
Сделалось горько. Но служитель прав — нельзя забывать о долге в угоду своих слабостей.
— Я посмотрю всех. Пусть нагреют воду.
— Уже, эрель, — ответил служитель Скальда. — И пусть забирают мертвецов да складывают погребальные помосты. Ночь будет алой от пламени.
