– Масло нандибуна – потрясающая вещь! Оно мгновенно залечивает любые раны! Мой приятель привез его из Непала. Смотри… – Он достал из синего пакета маленький флакон и зубами вынул из него пробку. – Я просто обязан это сделать…
– Подожди минуту, – пробормотал Хардести, пытаясь улечься поудобнее.
– Ты, главное, не бойся. Здесь нет никакой химии.
– Как тебя зовут?
– Джесси… Милашко.
– Как ты сказал?
– Джесси Милашко. Милашко – это фамилия. Могло быть и хуже. Будь я девочкой, они назвали бы меня Эжа, или Ути, или того хуже. Тебя-то как зовут?
– Хардести Марратта. Что это за дрянь? Оно жжется.
– Оно и должно жечь. Зато все лечит.
Боль от масла нандибуна становилась все сильнее и сильнее. Масло нандибуна действовало примерно так же, как серная кислота или перекись водорода. Хардести принялся кататься по доскам, пытаясь хоть немного унять боль.
– Я сбегаю за водой, – крикнул ему Джесси Милашко. – Там есть ручеек. Пока состав идет в гору, я смогу нагнать его в два счета.
Хардести не успел ответить ни слова. Минут через десять в платформу влетела пластиковая бутылка с водой и над бортом появилась рука Джесси Милашко. Хардести недолго думая поспешил ему на помощь и тут же вновь скривился от боли. На сей раз Джесси, в последний момент успевший запрыгнуть на платформу, вывихнул ему руку. Заметив неладное, Джесси Милашко в полном соответствии с правилами оказания первой помощи поспешил вправить сустав, но, к несчастью, схватил Хардести за здоровую руку, вследствие чего у последнего оказались вывихнутыми обе руки.
– Ты убить меня хочешь? – закричал Хардести. – Нельзя же быть таким идиотом!
Пропустив его слова мимо ушей, Джесси спокойно вправил оба сустава.
– Я научился этому на пике Мак-Кинли, – произнес он с видимым удовлетворением и, смыв остатки нандибуна с лица Хардести, вновь спрыгнул с поезда. Он вернулся через пару минут, держа в руках охапку хвороста.
– Это еще зачем? – изумился Хардести.
– Разведем костерок и сделаем себе чай, – ответил Джесси Милашко, поджигая мелкие веточки.
– Ты с ума сошел! – воскликнул Хардести, глядя, как занимаются пламенем смолистые сосновые доски.
Джесси Милашко попытался было сбить пламя своими огромными ботинками, однако от них тут же повалил черный дым, и он почел за лучшее оставить это бессмысленное занятие.
Через полчаса огнем был объят уже весь состав. Горели смазка, краска, дощатые полы, стены товарных вагонов и тысячи разнообразных грузов. Машинисты, заметившие пожар слишком поздно, решили остановить состав в районе горной седловины. Джесси и Хардести не стали дожидаться этого момента. Спрыгнув с поезда в самом начале пожара, они побрели на восток. К этому времени солнце уже скрылось за горизонтом. С запада, где алело пламя пожарища, время от времени слышались глухие взрывы цистерн с горючим. Происшедшее, похоже, нисколько не впечатлило Джесси Милашко.
– На поезде по горам не поездишь, – заметил он сухо.
Большую часть ночи они брели при свете звезд по прохладным, исполненным величественного покоя долинам Сьерры. Природа словно боялась поверить в то, что зима наконец миновала и отступила далеко на север вместе со своими снегопадами и свирепыми ветрами.
Вначале Хардести и Джесси Милашко молча шли по белым как мел тропкам, глядя, как звезды то появляются, то исчезают над склонами гор. Воздух, напитанный живительной энергией, дарил им необыкновенную бодрость, характерную для первого дня, проведенного в горах. Воздух был так свеж, а горные потоки так холодны и чисты, что в такую ночь не смогло бы уснуть ни одно живое существо, познавшее сладость свободы.
Когда они повернули на северо-северо-восток, из-за гор вышел полный диск луны, заливший своим жемчужным светом всю округу. Джесси осмотрелся по сторонам и сказал, что впереди находится прекрасная грузовая ветка, от которой их отделяет всего пара миль. К тому моменту, когда луна вновь скрылась за горой и восточная часть неба заметно посветлела, они прошли миль пятнадцать, однако так и не увидели железной дороги.
– Над этими путями сделан отличный мостик из бревен, – сказал Джесси. – Не знаю, кто и зачем его строил. С этого мостика очень удобно прыгать.
– Никак не могу взять в толк, – удивился Хардести, – почему ты не пользуешься подножкой?
Джесси недовольно скривился.
– Неужели ты сам не понимаешь, – ответил он со вздохом. – Для этого я слишком мал.
– И какой же у тебя рост? – поинтересовался Хардести, глянув на своего компаньона.
– Какая тебе разница?
– Да никакой. Просто интересно.
– Четыре фута и четыре с тремя четвертями дюйма. А должен был вырасти выше шести футов. Мне так доктор сказал, который мои снимки смотрел. У деда рост был шесть и шесть, У отца – шесть и восемь, братья и того выше.
– Что же с тобой произошло?
