— Нет.
Дэвид посмотрел на Кэтрин, потом в зеркало. Он был таким же загорелым, как она, и прически у них стали одинаковые.
— Тебе очень хочется, чтобы и меня выкрасили?
— Да, Дэвид. Правда. Давай попробуем. Ну пожалуйста.
Он еще раз посмотрел в зеркало, подошел к креслу и сел. Парикмахер взглянул на Кэтрин.
— Приступайте, — сказала она.
Глава десятая
Когда голубой автомобиль резко остановился на посыпанной гравием дороге и Кэтрин с Дэвидом, выйдя из машины, пошли по выложенной каменными плитами дорожке, хозяин гостиницы, сидя на террасе, просматривал «Эклэрёр де Нис», и на столике перед ним стояли бутылка вина, стакан и пустая кофейная чашечка. Он не ждал Кэтрин и Дэвида так скоро и успел подремать, но, заметив их, все же встал и сказал первое, что пришло ему в голову:
— Madame et Monsieur ont fait decolorer les cheveux. C'est bien.15
— Merci, Monsieur. On le fait toujours dans le mois d'aout.16
— C'est bien. C'est tres bien.17
— Очень мило, — сказала Кэтрин Дэвиду. — Мы — выгодные клиенты. А что выгодный клиент ни делает, все tres bien. Ты тоже tres bien. Нет, ей-богу.
С моря в дом проникал свежий бриз, и в комнате было прохладно.
— Мне нравится твоя голубая блузка, — сказал Дэвид. — Постой так немного.
— Она точно под цвет машины, — сказала Кэтрин. — А без юбки, наверное, смотрится еще лучше?
— Без юбки всегда лучше, — сказал он. — Я выйду к старому козлу, пусть еще порадуется своим клиентам.
Он вернулся, держа в одной руке ведерко со льдом и бутылку шампанского, заказанного для них хозяином. В другой руке у него был небольшой поднос с двумя бокалами.
— Надеюсь, они поймут наш прозрачный намек, сказал он.
— Пожалуй, это лишнее, — сказала Кэтрин.
— Почему бы не выпить? Не пройдет и пятнадцати минут, как оно охладится.
— Не дразни меня. Пожалуйста, ложись, я хочу посмотреть на тебя поближе.
Она принялась стягивать с него рубашку через голову, и он выпрямился, чтобы ей было удобнее.
Когда она заснула, Дэвид встал и взглянул на себя в зеркало в ванной комнате. Он взял щетку и провел ею по волосам. Волосы не слушались и ложились только так, как их постригли. Они растреплются со временем, но цвет и стрижка все равно будут такие, как у Кэтрин. Он подошел к двери и посмотрел на спящую женщину. Потом он вошел в комнату и взял ее большое ручное зеркало.
«Вот, значит, как, — сказал он сам себе. — Ты выкрасил волосы и постригся так же, как твоя женщина, и что же ты чувствуешь? — спросил он зеркало. — Что же ты чувствуешь? Отвечай. — И сам себе ответил: — Тебе это нравится».
Из зеркала на него смотрело чужое лицо, но постепенно проявлялись знакомые черты.
«Ну что ж, тебе это нравится, — сказал он. — Тогда подчинись до конца, что бы она ни выдумывала, и не скули, что тебя соблазнили или надули».
Он еще раз посмотрел на ставшее совсем привычным лицо, его лицо, и сказал: «Тебе нравится. Заруби себе на носу. Теперь ты точно знаешь, на кого ты похож и кто ты на самом деле».
Вечером они ужинали на террасе перед домом и были очень возбуждены, но молчаливы, и им нравилось смотреть друг на друга в затененном свете лампы. После ужина, когда подали кофе, Кэтрин сказала прислуживавшему пареньку:
— Пожалуйста, возьми у нас в комнате ведерко для шампанского и поставь в лед новую бутылку.
— Мы хотим еще шампанского? — спросил Дэвид.
— Пожалуй. А ты нет?
— Отчего же.
— Ты можешь и не пить.
— Будешь бренди?
— Нет. Я выпью вина. Тебе завтра нужно работать?
— Посмотрим.
— Можешь поработать, если хочешь.
— Сегодня вечером тоже?
— Вечером будет видно. Сегодня трудный день.
Ночь выдалась очень темной, ветер, усилился, и было слышно, как он шумит в соснах.
— Дэвид?
— Да.
— Ну как ты?
— Все хорошо.
— Можно, я потрогаю твои волосы? Кто тебя стриг? Неужели Жан? Они такие роскошные, густые, как мои. Можно, я поцелую тебя? Какие у тебя нежные губы. Закрой глаза.
Он не закрыл глаз, но в комнате было совершенно темно, и высоко в соснах гулял ветер.
— Знаешь, как нелегко быть женщиной, настоящей женщиной, когда все, все чувствуешь?
— Знаю.
— Этого никто не знает. Я говорю тебе это теперь, когда ты такой же, как я. И не в ненасытности дело. Мне так мало нужно. Просто кому-то это дано, а кому-то нет. По-моему, люди не говорят друг другу правду. Но как хорошо просто гладить и обнимать тебя. Я так счастлива! Будь моим и люби меня так же, как я. Люби меня крепче. Как можно крепче. Как только можешь. Сейчас. Да! Ну пожалуйста!
Они спускались по крутому склону в направлении Канн, а когда выехали на равнину и направились вдоль пустынных пляжей, поднялся сильный ветер, высокая трава пригнулась, выстелившись по земле. Они пересекли мост через реку и на последнем прямом участке дороги перед городом прибавили скорость. Дэвид нащупал холодную, завернутую в полотенце бутылку, сделал большой глоток и почувствовал, как машина, оставив позади трудный участок, легко взлетела по темному полотну дороги на небольшой подъем. Он не работал в то утро, и после того как Кэтрин, промчавшись по городу, снова выехала на шоссе, он откупорил бутылку, отпил еще глоток и предложил выпить ей.
— Я не буду, — сказала Кэтрин. — Мне и так хорошо.
— Замечательно.
Они проехали Гольф-Жюан с неплохим бистро и небольшим уличным баром, а потом миновали сосновый лес и поехали вдоль голого желтого берега Жюан-ле-Пэн. Они пересекли крошечный полуостров по пустой скоростной дороге и вдоль железнодорожного пути проехали через Антиб и порт и башни старинной крепости и снова оказались на открытом шоссе.
— Какая короткая дорога, — сказала она. — Вечно я слишком быстро проскакиваю этот участок.
Они остановились и перекусили, укрывшись с подветренной стороны старинной каменной стены в развалинах какого-то строения, сохранившегося на берегу прозрачной речушки, бежавшей с гор по дикой равнине к морю. Со стороны гор из ущелья дул сильный ветер. Они расстелили на земле одеяло, сели под стеной, прижавшись друг к другу, и смотрели на пустынный берег и скучное, без единого суденышка, море.
— Не бог весть какое место для прогулок, — сказала Кэтрин. — Не знаю, чего я ждала.
Они встали и посмотрели вверх на холмы с прилепившимися на склонах деревушками и на видневшиеся за ними лилово-серые горы. Ветер хлестал им в лицо, и Кэтрин показала ему дорогу, по которой она однажды ездила в горы.
— Мы могли бы поехать куда-нибудь туда, — сказала она. — Но сюда ближе, и тут красиво, а я терпеть не могу эти подвешенные деревеньки.
— Здесь хорошо, — сказал Дэвид. — Прекрасный ручей, и стена очень кстати.
— Ты очень мил со мной. Право, не стоит.
— Отличное укрытие, и мне здесь нравится. Нам плевать на всякие там красоты.
Они съели фаршированные яйца, жареного цыпленка, пикули, длинный свежевыпеченный батон хлеба,
